опрокидывались назад, пока их головы не доходили до ног, и ходили в таком 
положении с удивительной скоростью и длительное время. Они издавали столь 
ужасные и столь громкие крики, каких никто никогда не слышал. Они пользовались 
неприличными выражениями, которые могли заставить покраснеть самых развращенных 
мужчин, и столь развратно обнажались и предлагали себя присутствующим, что 
могли бы удивить обитательниц худшего в стране борделя».
 
Расписка за дерево, использованное для сожжения отца Урбена Грандье: «Я, 
нижеподписавшийся, подтверждаю, что получил сумму в девятнадцать ливров и 
шестнадцать су за бревна, использованные для изготовления погребального костра 
для месье Урбена Грандье, для столба, к которому он был привязан, и за дрова, 
которые я привез. Дано в Лудене, в этот двадцать четвертый день августа, 1634г.,
 Делиар».
Английский дворянин лорд Монтегю был так потрясен экзорсизмами, проводимыми 
иезуитом Жаном Джозефом Сурином, что перешел в католицизм. Однако, когда 
племянница кардинала Ришелье, герцогиня д'Эгильон, посетила Луден, она 
распознала мошенничество и все рассказала своему дяде. Ришелье сразу потерял 
интерес к делу, отменив «пособие», которое пожаловал одержимым за произнесение 
речей против Грандье. Не получая регулярной помощи за свои представления, 
монахини потеряли всякий интерес. Так деньги, вернее их отсутствие, 
способствовали излечению одержимости там, где экзорсизм потерпел неудачу.

Людовик XIV, эдикт 1682г.

Эдикт стал поворотным пунктом в истории колдовской истерии во Франции. Он тесно 
связан с ужасной вспышкой сатанизма в самом королевском дворе, разоблаченной на 
судах в «Огненной палате» (chambre ar-dente), и с королевскими упреками 
нормандскому парламенту, высказанными через двенадцать лет, в 1670г. Эдикт 
преследовал несколько целей: определял колдовство как «мнимую магию, 
предрассудок, суеверие, клевету» самого низкого уровня, и тем самым развенчивал 
ужасный миф о шабаше, использовавшийся демонологами в качестве основы всех 
ведьмовских процессов. До определенной степени он даже защищал тех, кто был 
одурачен предсказателями или чародеями. Он наносил тяжелый удар по 
богохульникам и святотатцам, которые демонстративно высмеивали религию или 
оскверняли церковные обряды. Основанием для судебного преследования стал факт 
преступления колдуна, а не простое подозрение в колдовстве. Наконец, акт 
представлял собой кодекс, которому должны были следовать все местные суды или 
парламенты. До этого законы против колдовства зависели от местных обычаев и 
прецедентов, и наказание колебалось в зависимости от отношения судей и степени 
запуганности населения. Вследствие подобной зависимости от индивидуальных 
решений, парламент Нормандии, например, судил обвиняемых ведьм по собственному 
усмотрению. Правда, благодаря расплывчатости формулировок статьи второй, новый 
королевский эдикт тоже предоставлял множество лазеек для местных судей.
Когда Людовик XIV в 1670г. отсрочил приведение приговора двенадцати осужденным 
ведьмам, парламент Руана пытался добиться пересмотра решения Его величества. Но 
выдвинутые обвинения были более чем нелепыми. В округах Кутансе, Каретан, 
Э-де-Пюи в Верхней Нормандии случилась эпидемия нервных заболеваний. Местные 
врачи, неспособные ее прекратить, поставили традиционный диагноз — чародейство. 
Как обычно, источники колдовства были найдены: многие припомнили, что видели 
своих соседей на шабаше. Среди показаний под присягой, собранных в мае 1669г., 
были рассказы Жерома де Буланже, наблюдавшего в течение получаса полет 
обнаженных людей по воздуху, и Мишеля Маре, видевшего более 200 обнаженных 
людей, танцевавших близ Э-де-Пюи, а также Исаака Маре, заснувшего в хижине в 
лесу и разбуженного группой обнаженных людей, окруживших козла и державших 
черные свечи. Некоторые крестьяне заявляли, что видели священников с обнаженным 
причтом, которые, стоя на головах, служили черную мессу. Местный кюре обобщил 
обвинения в своем послании:
«Этот шабаш был точно таким, как описывается во всех книгах, во все времена и 
во всех местах. Ведьмы смазывали себя, а высокий мужчина с рогами уносил их в 
трубу. Их действия следовали установленному образцу: танцы, которые они 
называли «удовольствием», разрубание младенцев на маленькие кусочки и варка их 
вместе со змеями на огне, получение дьявольского порошка для наведения порчи, 
подписание кровью договора с их господином [Дьяволом] в образе огромного козла, 
окруженного черными свечами. Единственное, что отличало шабаш в Э-де-Пюи, было 
то, что дьявол ставил клеймо на своих вассалов для большего подчинения. 
Необычно было и то, что было опознано более сотни священников. Что же до меня, 
то я убежден в истинности всего, что было сказано на суде, и верю, что дьявол 
[в образе крысы] действительно разговаривал с одним из обвиняемых, мальчиком 
десяти лет».
Всего за колдовство было осуждено 525 человек. Некоторые были названы (и 
сосчитаны) дважды. Девять доносчиков назвали имена:
Жан ле Кустеле 154
Маргерит Маржери 90
Жак де Гастолуа 85
Симон Маржери 78
Жан ле Маршан 43
Шарль Шампель 35
Анн Ноэль 20
Рене ле Маршан 15
Катрин Робер 5