пытался противодействовать Бюирманну, но не получил поддержки и, тайно 
распродав большую часть своей собственности (насколько смог), едва спасся со 
своей семьей в Амстердаме. 3 августа 1636г. Бюирманн нагло конфисковал 
оставшуюся собственность А. Став голландским подданным, А. возобновил свой 
бизнес и прожил больше 80 лет.
Ранних христианских мучеников ложно обвиняли в ужасных преступлениях, но в наши 
дни христианские ведьмы еще более несправедливо обвиняются в смертных грехах, 
которые они не совершали — и не могли совершить.
Л. чувствовал, что обязан записать свои наблюдения, чтобы «просветить власти о 
судебном разбирательстве, установленном для униженного населения маленьких 
городков и деревень». Он подчеркивал 3 момента:
1) невиновные, допрашиваемые на судах ведьм, подвергаются пыткам и умирают 
невиновными; 2) при пытках жертвы лгут; 3) все жертвы могут быть принуждены 
признаться во всем, особенно, когда пытка повторяется. Л. обязывал местных 
князей Германии внимательно рассматривать судебные отчеты, уменьшить высокие 
гонорары, которые чиновники получали за пытку каждой ведьмы и, кроме всего 
прочего, остановить пытки.
В приведенном отрывке Л. описывает, как судья вел процесс, яростно нападая на 
обвиняемого:
«Ты ведьма, вероотступница, собака безгласная! [du stummer Hund] Признайся в 
грехе колдовства! [Zauberlaster]; раскрой имена своих сообщников! Ты, грязная 
потаскуха, дьявольская распутница, ты, немая гадина! [du alte garstige Hur, du 
Teuffelsbuhlin, du Rupffenmachersche, du stumme Krotte]\ Говори и признавайся 
во имя Господа! Проглоти освященную соль! Выпей святой воды! Расскажи, кто 
научил тебя колдовству [Zauberen], и кого ты видела и признала на шабашах ведьм 
[Zaubertanz]. Тогда тебя не будут больше мучить, но подарят тебе вечную жизнь».
Хотя А. начал собирать материал, приехав в Амстердам, он не публиковал свою 
книгу до 1676г., пока ему не исполнился 81 год, опасаясь репрессий.
«Кто мог бы исполнить такое опасное дело? Если же кто-нибудь предпримет его 
ради христианского милосердия, то он может и не быть услышанным, если же он 
будет
услышан, то те, кто начал неправедное сожжение ведьм, будут кричать, что ему 
нельзя доверять, поскольку он поддерживает ведьм».
Как только он понял, что должен высказаться, и что книга может получить широкое 
распространение, Л. сам субсидировал публикацию

Лувьерские монахини

«Вопрос, были ли бедные монахини одержимы или нет, остается открытым, — я не 
допрашивал их, однако, совершенно бесспорно, что подобное дело является ужасным 
скандалом». Первоначальная реакция епископа из Эвре кажется вполне разумной.
Во Франции XVIIe. колдовство проявлялось, в основном, в истериках юных монахинь,
 околдованных своими наставниками, которые принуждали их к аморальности и даже 
богохульству. По отношению к подобным отчетам возможны три подхода: либо они 
совершенно ложны, как фантазии молодых женщин, живущих в монастырях, где 
запрещены половые сношения; либо они абсолютно правдивы, и священники, 
наставлявшие монахинь в вере, были аморальными выродками; либо они являются 
неудачными толкованиями странных происшествий или преувеличениями некоторых 
злопамятных людей. Таким образом, каждая значительная вспышка сатанизма в 
монастырях имела две стороны — обвиняющих монахинь и обвиняемых священников, 
яростно боровшихся за общественную поддержку. Случай с лувьер-скими монахинями 
в 1647г. в Нормандии — третий крупный скандал такого рода. Оба главных героя, 
сестра Мадлен Бавен и отец Тома Булье, имели предшественников: в 1634г. в 
Лудене (сестра Жанна д'Анже и отец Урбен Грандье) и в Провансе в 1611 (сестры 
Мадлен де ла Палу де Демандоль и отец Луи Гофриди). Все эти суды осложнялись 
жесточайшим соперничеством между живущим в миру духовенством (приходскими 
священниками) и монашеством (монахами и монашествующими). Почти пародией на эти 
запутанные судебные тяжбы выглядит случившееся почти сотню лет спустя, в 1731г.,
 когда были сняты обвинения сестры Кадье, и обвиняемый священник Жерар не был 
(как отец Буле) сожжен заживо.
О трех последовательно сменявших друг друга настоятелях монастыря в Аувьере — 
отце Давиде, отце Пикаре, отце Буле, и о монахине Мадлен Бавен, повествуют по 
крайней мере 34 книги и памфлета того времени. Основным источником информации 
являются судебные отчеты и автобиография или исповедь, написанная самой Мадлен. 
Как писал Мишле: «Нет книги более замечательной и более ужасной». Однако все 
согласны с заявлением Мадлен, что ее показания перед судом «есть не что иное, 
как живое подтверждение тех предположений, которые содержались в вопросах» 
следователей. На допросе ее принудили «сказать и о том, что она знала, и о том, 
чего не знала, и заверить свои показания». И в своей автобиографии Мадлен 
просит своих читателей «отличать то, что, было подлинным, от того, что могло 
быть галлюцинациями».
Из различных источников того времени, часто противоречивых, можно составить 
следующее описание:
«Рано оставшуюся сиротой Мадлен Бавен привезли в Руан ее тетка и дядя и в 
возрасте 13 лет отдали ученицей к портнихе. Здесь, пока мадам Анна угождала 
посетителям вни-3У, Мадлен и около полдюжины других Молоденьких девушек в 
верхнем ателье шили Церковные облачения, и их часто навещали священники, 
наблюдавшие за работой. Когда ей было около 18, ее соблазнил один из них, °тец 
Бонтемп, францисканец, имевший до этого близость с тремя девушками. Чтобы 
избежать подозрений со стороны тетки, Мадлен решила поступить в небольшой