утверждал .Боден, которому возражал Нино), либо оно заменялось подобием тела, 
либо демон создавал подобие волка. Например, Рениус (как до него и Олаф Магнус 
(1555), обсуждая латвийских ликантропов, объяснял, что существуют три типа 
волков-оборотней:
1. Люди, которые действуют как волки и наносят вред скоту. Они не превращаются 
в волков, но верят в собственное превращение в волков, а те, кто считает их 
волками, страдают аналогичными галлюцинациями (как утверждал Петр Тирский в 
1594г.).
. 2. Люди, представляющие во сне, что они наносят вред скоту, в то время как на 
самом деле дьявол побуждает настоящих волков совершать тот вред, который эти 
люди представляют в своем воображении как совершенный ими.
3. Люди, которые представляют, что они волки и приносят вред, который в 
действительности причиняет дьявол, превращающийся в волка (Такова была, в 
основном, позиция Августина в «De Civ-itate Dei».).
Истории о ликантропах в Курляндии (Латвия), как добавляет Рениус, были 
насколько яркими, что только скиф мог бы не прийти от них в ужас.
Чтобы подкрепить примером галлюцинацию первой группы, Рениус рассказывает 
историю, относящуюся к 1584г. Фермер выстрелил в волка, укравшего его овцу, а 
позже обнаружил, что один из его арендаторов ранен:
«При допросе жена арендатора, по имени Лебба, рассказала о следующих событиях, 
которые были полностью подтверждены многочисленными свидетелями. Когда муж сеял 
рожь, он советовался со своей женой, как бы ему раздобыть немного мяса, чтобы 
устроить хороший праздник. Жена убеждала его ни под каким видом не красть из 
стада своего землевладельца, потому что оно охраняется свирепыми собаками. 
Однако он пренебрег ее советом и напал на овец своего хозяина, но пострадал и, 
прихрамывая, отправился домой, но, разъяренный своим неудачным покушением, 
напал на собственную лошадь и перегрыз ей горло, отчего она сдохла».
Ранение волка и последующее обнаружение соответствующей раны у человека (как у 
Петрония) является повторяющимся мотивом в историях о ликантропии. Так, Боден 
рассказывает, как королевский обвинитель Бурден уверял его, что он подстрелил 
волка, попав стрелой в ляжку зверя. Спустя несколько часов эту стрелу нашли в 
бедре человека, находившегося в кровати. Нино, скептически настроенный врач, в 
«De la Lycan-thropie» (1615) рассказывает о дровосеке, отрубившем лапу у волка, 
напавшего на него: «волк» Тотчас превратился в женщину, у которой не было руки. 
Она была сожжена живьем.
Гваццо, просвещенный итальянский монах, написавший «Compendium Maleficarum» 
(1626), пытался согласовать убеждение в том, что Л. была иллюзией, с верой, что 
человеческие сУЩества получали раны, идентичные тем, которые были нанесены 
оборотню. Он приводит следующий пример:
«Во Фландрии, в городе, находившемся недалеко от Диксмейде, некий крестьянин 
выпивал в таверне со своим юным сыном и присматривал за хозяйкой, 
подсчитывавшей, сколько она принесла ему пива. Он заметил, что она отмечает 
вдвое больше, чем он пил, но спокойно продолжал выпивать. После очередной 
порции он позвал хозяйку и спросил, сколько он должен, и она назвала сумму, 
которую насчитала. Он отказался уплатить ее и, растолкав стоявших рядом с ним, 
бросил на стол ту сумму, которую считал достаточной, и пошел прочь. Разъяренная 
хозяйка закричала ему вслед: «Меня зовут так-то и так-то, и, даю голову на 
отсечение, сегодня ты не попадешь домой». Но он ушел, не обращая внимания на ее 
угрозы. Подойдя к реке, он даже с помощью своего сына (достаточно сильного 
парня) не смог сдвинуть с берега свою лодку, которая казалась буквально 
пригвожденной к земле. Два или три солдата случайно проходили по дороге, и 
крестьянин обратился к ним: «Приятели, помогите мне спустить эту лодку на воду, 
и я обещаю вам хорошую выпивку». Они пришли и трудились изо всех сил в течение 
длительного времени, но напрасно, пока один из них, задыхаясь и обливаясь потом,
 не сказал: «Давайте выгрузим эти тяжелые тюки. Может быть, мы сможем спустить 
пустую лодку». Когда вещи были выгружены, они увидели в трюме огромную странную 
жабу, смотревшую на них светящимися глазами. Один из солдат тотчас же пропорол 
ей горло кончиком сабли и бросил ее в воду, где она поплыла брюхом кверху, как 
будто мертвая. Другие поранили ее еще больше, когда она поплыла, после чего 
лодка неожиданно сползла на воду. Вне себя от радости крестьянин повел своих 
помощников в ту же самую гостиницу и приказал подать вина. Служанка принесла 
его. Мужчина спросил, где хозяйка, и узнал, что она заболела и прикована к 
постели. «Как? — удивился он. — Вы, дураки, должно быть думаете, что я пьян? 
Едва ли полчаса прошло с тех пор, как я оставил ее в полном здравии, как и вас. 
Пойду посмотрю, что за беда с ней приключилась». Он отправился в спальню и 
увидел, что женщина умерла от ран и порезов на шее и животе. «Как она получила 
эти раны?» — спросил крестьянин.
Служанка сказала, что она не знает, и что, как ей известно, эта женщина не 
выходила из дома. Они отправились к магистрату, и было обнаружено, что раны 
хозяйки находились как раз там, куда солдаты поразили жабу, которую так и не 
нашли».
«Как же следует объяснить эту историю?»,
— спрашивает Гваццо. — Никто не должен впадать в заблуждение, что человек может 
действительно превратиться в зверя, или зверь
— в человека, поскольку все это магические чудеса и иллюзии, которые принимают 
форму, но не являются реальностью тех вещей, которыми они кажутся». Однако, в 
таком случае, может ли эта иллюзия действительно иметь место? Гваццо применяет 
все свои способности, чтобы доказать недоказуемое:
«Иные тела дьявол подменяет, и, пока они отсутствуют или спрятаны где-нибудь в 
тайном месте, сам овладевает телом спящего волка, образовываясь из воздуха, и,