вня является неизбежным, 
хотя и временным, следствием вторжения в сферы бессознательного: столкновение с 
неведомым лишает нас обычной ловкости ума, а порой и возможности 
воспользоваться традиционным знанием. Выключение рассудка-Трикстера 
компенсируется возвратом к животной интуиции Духа. Но осознание своей 
совершенной некомпетентности и неполноты — необходимое условие движения к более 
высокому уровню знания и полноты. Именно поэтому в сказках царём становится 
Иван-дурак: обманывая себя и нас полной неспособностью к традиционной 
нормальной жизни — ради того, чтобы сделать её более полноценной. 
      
     
ПУТЬ К ЦЕНТРУ
      
     Мы рассмотрели проявление корневых архетипы психики, которое носит, во 
многом, природный характер. Инстинкт самосохранения обнаруживает себя в 
формировании Персоны и Тени, стремление к партнёру — в образах Анимы и Анимуса, 
а прошлая детская зависимость от родителей вызывает в памяти архетипы Мудрого 
Старца и Великой Матери. Теперь перейдём к наиболее человеческой потребности 
найти себя и определить пространство вокруг себя, которую у Юнга выражает образ 
Себя и связанный с ним геометрический мандальный символизм.
     Юнг определяет понятие Себя как эйдос: то есть первичную и невыразимую 
идею, формулируемую нами как единство и целостность. На это представление Юнга 
натолкнула идея алхимиков о некой метафизической субстанции, скрытой в теле 
человека, "которая ни в каком лекарстве не нуждается, но сама является не 
поддающемся порче лекарством."17[17] Искомая субстанция может находится и 
внутри человека (как постигнутая им истина, неделимая точка и то "горчиное 
зерно", из которого вырастает "царство Божие"), и вне его (как природа или Бог, 
общий для всех), но остается одной и той же. Понятие самобытности (или в 
принятом научном переводе — Самости) у Юнга состоит с одной стороны из знания 
своей уникальной природы, а с другой — от близких взаимоотношений со всей 
жизнью: не только человеческой, но растительной и животной, и даже с 
неорганической материей и космосом. 
     Эго и Самость различаются как "кто" и "что": Эго — субъективный и 
пристрастный взгляд на мир, Самость — объективный и нейтральный факт 
целостности. "Самость не может быть локализована в инидвидуальном эго-сознании, 
она ведет себя как окружающая его атмосфера, для которой невозможно установить 
определенные границы ни во времени, ни в пространстве."18[18] Она приносит 
чувство примирения с жизнью, которая воспринимается такой, как она есть, а не 
такой, как она должна быть, согласно своим заранее усвоенным представлениям: 
"Это как если бы руководство жизни исходило из одного невидимого центра... и в 
этом освобождение от всякого принуждения и невозможной ответственности, что 
является неизбежным результатом прикосновения к мистическому."19[19] 
     Восприятие центра Самости архетипично, и отражается во снах и фантазиях в 
множестве разных образов, которые могут быть названы архетипами себя. Новый 
образ Себя может появиться во сне как животное или из яйца, как фигура 
гермафродита (очевидный символ полноты) или как "сокровище, которого трудно 
достичь". В последнем случае это часто драгоценность (бриллиант или жемчужина), 
цветок или золотой шар. Частый символ самобытности — ребёнок, иногда 
божественный, иногда обычный, и даже оборванец. В мифах и фольклоре часто 
появляется мотив ребёнка, и особый акцент на этом образе ставится в религиях, 
особенно в христианстве.
     Юнг подчёркивает, что неуловимый центр Самости, как и любой архетип, 
нельзя описать чисто рационально. "Если бессознательное говорит о Солнце и 
отождествляет с ним льва, короля, золотой меч, охраняемый драконом, или энергию,
 которая даёт жизнь и здоровье человеку, это ни то и ни другое, но нечто 
неизвестное, которое находит более менее адекватное выражение во всём этом, и — 
к вечной досаде интеллекта — остаётся неизвестным и не укладывается ни в какую 
формулу."20[20]
     Искомый центр индивидуальности астрологически действительно связан с 
архетипом Солнца, оформление которого исторически связано с утверждением 
автономии человека по отношению к обществу, его самостоятельности, с которой 
связано и само название этого центра у Юнга — Самость. Солнце, в астрологии 
соотносимое с сердцем человека, символизирует другой способ организации 
личности, чем Юпитер (или Персона): не зависящий от социального воспитания, но 
от личного психофизиологического восприятия реальности. 
     Образ же ребёнка обозначает переход к меркурианскому архетипу, исторически 
обозначающему дальнейшее развитие личности, когда самобытной становится не 
только индивидуальность, но и её мысль. Развивая в себе независимость и 
настаивая на ней, ребёнок шалит, нарушая запреты взрослых, чтобы выработать 
собственную интеллектуальную позицию — поэтому одна из последних стадий 
алхимического процесса называется игрой. Здесь образ ребёнка смыкается с 
архетипом Трюкача-трикстера в том ракурсе, который обозначает достижения 
человеческой мысли, а не её Тень. Знак Льва, как знак зрелости, 
покровительствует образу ребёнка и психоаналитики подхватили эту идею Юнга: 
человек лелеет в себе свою будущую новую индивидуальность как дитя — ведь она 
должна постепенно родиться, вырасти и развиться в нём. 
     Независимость сознания приводит к силе свободной воли, что отражает 
архетип Марса — и идеальный образ человека, непобедимого воина и мудрого 
пастыря. К нему относятся образы Будды и Христа, которые Юнг называет наиболее 
развитыми выражениями архетипа себя, проявленными человечеством. Центр Самости 
в каком-то смысле можно назвать центром самостоятельного видения мира, что 
относится к Меркриую, но в ещё бо