ые черты и функции. Исключение он делает лишь для 
архетипа Трюкача-трикстера, в котором он видит культурное отражение Тени (о чём 
ниже). Поскольку для Трюкача характерны и мужские, и женские черты, он 
закономерно стоит особняком. 
     С точки зрения мифологии такое деление богов на мужчин и женщин нельзя 
назвать абсолютно правильным, поскольку функциональное противопоставление 
мужского и женского образов выявляет себя лишь на последних стадиях развития 
мифологии. В древних мифах дифференциация по полу ещё не подразумевает различия 
образов, и зачастую одни и те же функции исполняют как мужские, так и женские 
персонажи — более важны сами эти функции и соответствующие им образные 
характеристики. Однако подспудно это двоичное противопоставление присутствует, 
и черты богов определённого типа мы, как правило, склонны приписать какому-то 
одному полу (что проявляется в чередовании "мужских" и "женских" знаков в круге 
Зодиака). 
     Продолжая идею двоичного противопоставления, можно было бы сказать, что к 
юнговскому образу Духа — старца, который, правда, нередко предстаёт и юношей — 
следует отнести все "мужские" мифологические архетипы (такие, как Демиург, Царь 
богов, божественный Кузнец, неустрашимый Воин, Трикстер и т.д). А к образу 
Великой Матери — все "женские": и мятежной прародительницы-воды, подымающей 
морские бури, и цивилизованной кормилицы-земли, следящей за порядком времён 
года; и старухи-судьбы, и вечно юной зари; и помощницы при родах, и подземной 
мстительницы. Однако эти архетипы и в самом деле слишком разноплановы, чтобы 
стоило их сводить в один-единственный, воистину непостижимый и чудовищный 
образ: по-видимому всё же, разные функции занимают в психической структуре 
разное место. Поэтому, говоря о появлениях архетипов в психике, Юнг 
рассматривает мифологические образы Духа и Великой Матери более узко, соотнося 
их лишь с двумя самыми древними архетипами, которые наиболее приближают нас к 
сфере бессознательного.
     В то же время образы Анимы и Анимуса, как посредники между бессознательным 
и разумом, естесвенно соответствуют архетипам, оформившимся позднее. Мы можем 
сказать, что сама теория Юнга, основанная на антитезе мужского и женского, 
отражает стадию развития двух последних мифологических архетипов: 
идеально-женского и идеально-мужского образов (Венеры и Марса). Образ Трюкача, 
имеющего черты гермафродита, логически предшествует их оформлению, и по 
отношению к более новым архетипам несомненно выступает как Тень.
      
     Но вернёмся к архетипам Духа и Великой Матери. 
     Мифология подтверждает, что здесь мы обращаемся к наиболее древним 
представлениям человечества о мире. Архетип старого мудрого человека по образу 
соответствует мифологическому образу первопредка и бога своего народа — 
архетипу Сатурна. А по смыслу даруемой им гениальности и своей духовной силе он 
соответствует характеристике архетипа Урана — ещё более древнего обожествления 
Неба. К сатурнианским чертам относятся такие его качества, как концентрация и 
целенаправленное усилие, побуждение осмыслить прошлое и тенденция направлять 
сознание, предостерегать. От архетипа Урана он наследует способность наделять 
волшебными дарами и чудесной властью.
     В позитивном смысле сатурнианский архетип обозначает овладение судьбой: 
первопредок ещё не зависит от социальных условий, он сам определяет их. В мире 
владычества Мудрого Старика мнения Анимуса ещё не существует, поскольку 
юпитерианский архетип складывается позднее. И для того, кто соприкоснулся с 
архетипом Духа, оно более не довлеет над сознанием. Архетип мудрого старца 
обращает человека к своим корням и собственной цели, организующей вокруг себя 
внешнюю жизнь. Он выводит человека из подчинения тем условностям, которые не 
являются сущностными для его жизни, закладывая основы своих собственных 
принципов существования. И, организуя события в единую линию судьбы, он даёт 
возможность осознать её, а потом преодолеть унаследованное от предков родовое 
понятие "я" и выйти за его пределы: к единому сознанию людей — к предыдущему 
архетипу.
     В сознании людей образу старого мудрого предка предшествовал архетип Духа 
как таковой: образ единого для всех бога ясного Неба. Люди перестали 
поклоняться ему ещё до того, как стали фиксировать свои мифы, но коллективная 
память сохранила его как безликий образ всеобщего творца, некогда создавшего и 
хранящего мир под аркой светлого небосвода. Для человека архетип духа-Урана, 
символизирующий творение мира и само возникновение сознания, связан с 
изначальным потоком творческого вдохновения, которое возникает, когда с его 
пути устранены все преграды прошлого (и в том числе прежние определенности 
своего "я"). Он учит писать на белом листе. И поток творческой энергии, 
которому предоставлен простор, наделяет человека особыми способностями, 
красноречием и силой идеи, которая притягивает других людей. Возникший до 
родового сознания "я" (и до общественного сознания "мы"), архетип Урана почти 
не персонифицирован в сознании, и потому Юнг рассматривает божественные силы 
Урана через персонификацию мудрого старца Сатурна (как делали и древние люди на 
определённом этапе развития сознания). 
     Почему же эти древние архетипы для современного сознания опасны? Как 
заметил Юнг, архетип Духа равно содержит в себе и высшее, божественное, и 
низшее, демоническое. Так всевидящее Небо совмещает в себе тьму и свет: оно 
светит и благу, и злу, допуская всё и веками равнодушно взирая на созидание и 
уничтожение. Небо выше добра и зла, и таков же человеческий дух: нет ничего, 
чего он бы не оправдал ради своей идеи движения вперёд, ибо его суть — в самом 
этом бесконечном движении, в бесконечной трансформации жизненных форм. Небо 
рождает чудовищ-облака и позволяет им растаять в воздухе. То