, в отличие от гордых фараонов, не отрицает власти над 
ним природы: и власть Космоса дает большую свободу его личности, чем подчинение 
нормам общества. 
    
*      *     *
    
    Сделав этот экскурс в историю развития марсианского понятия нашего "я", 
перейдем теперь к мифологическим образам, связанным с этим понятием.
    Военные походы железного века изменили культуру: произошел отход от 
прежнего использования символов и их забвение. В это время возвысились новые 
мужские божества, и археологические раскопки обнаруживают остатки множества 
уничтоженных статуэток, изображающих женщину, конца III-го — начала II-го тыс.
до н.э. В Вавилоне богини также теряют свой престиж, становясь лишь безличными 
супругами своих божественных мужей. Царицей остается лишь богиня любви, звезда 
Иштар. В это время уменьшается роль общины и закрепляются функции семьи, где 
главой становится мужчина. Современная идея о том, что на смену матриархату 
пришёл патриархат, обычно соотносится именно с этим этапом. 
    Бог, в котором наиболее подчёркнуто мужское начало,— это непобедимый в 
битвах военный предводитель богов. Пока он юн, он помогает царю богов в борьбе: 
как индийский Сканда, рождённый от двух мужей — яростного бога зверей Рудры и 
огня Агни — чтобы возглавить небесное воинство и убить асура, демоническая сила 
которого угрожает громовержцу Индре. Но в отличие от божественного Кузнеца, 
сила бога битв слишком активна, чтобы он мог оставаться в роли помощника. И 
когда он становится мужественней царя богов, он свергает его с трона, как 
германский предводитель военной дружины Один сместил громовержца Тора.
    Личная сила бога войны: яростного и необузданного, и часто вдохновенного, 
как Один,— проявляет во всю мощь безудержную стихию, скрытую в природе человека,
— в чём и причина его побед. Это сближает бога войны с образом пастуха, который 
был вынужден подолгу жить вне общества, во власти природных стихий и защищать 
свое стадо в минуту опасности, овладевая стихийной мудростью природы. Образ 
пастыря, лично ответственного за стадо и превосходящего других людей 
недоступным им опытом, с давних пор стал символизировать вождя. Так, сначала 
пастухом и богом дикого леса был римский Марс, который потом стал военным 
покровителем Рима. Посвященные ему мальчики выселялись за ограду города, что 
делало их более близкими природе, и, конечно, более сильными и смелыми людьми. 
В честь Марса они именовались маммертинцами. 
    Природа проверяет истинность достижений человеческого разума. И возвращаясь 
в общество, пастух и воин способны привнести туда свежую струю отношения к миру,
 лишённого шелухи тех общественных традиций, которые перестали отражать суть 
жизненных явлений, остались только формальным договором между людьми и не 
прошли проверку в экстремальных условиях. Поэтому архетип Марса несет идею 
выхода человечества на новый путь, за пределы прежних социальных традиций. В 
этом образе впервые становится востребованным тот фактор силы, который миллионы 
лет отклонялся эволюцией человеческого общества. 
    Более физически мощные человекообразные остались животными, 
индивидуалистически настроенные пралюди вымерли. И потом, когда сила давала о 
себе знать, она всегда вела к эволюционному тупику. Но вот, на грани нашей эры 
личное могущество смогло быть интегрировано человечеством, выступив как 
обновляющий фактор развития! Фактор, старый, как жизнь, если смотреть с позиции 
природы, но очень новый для человека! Сильная и индивидуалистически настроенная 
личность наконец смогла не только остаться в лоне общества, но и что-то дать 
миру людей!
    Родственность образов воина и пастуха напоминают нам связанные с 
распространением железного оружия и красочно описанные в Библии тысячелетние 
войны семитских скотоводческих племён — или активное вторжение в Европу, 
Переднюю Азию и Индию индоевропейских народов. Здесь можно говорить о победе 
марсианского принципа активности и простоты, которым обладали семитские пастухи 
или индоевропейцы. Первые предложили самую простую модель осмысления мира, 
которой мы сейчас пользуемся — образ Бога, связанного лишь с нашим "я" и 
пробуждающего внутреннюю активность. Вторые — нехитрую модель существования, по 
которой мы до сих пор живем, сетуя на её примитивность, связанную с забвением 
прошлого, и слишком напряженный жизненный ритм.
    
    Роль пастуха и связь бога войны со смертью сближает образы мифологем Марса 
и Плутона, которые в мифах поначалу не различались. Так и в астрологии до 
открытия планеты Плутон Марс считался покровителем и Овна, и Скорпиона. Эти 
архетипы и в самом деле похожи. Плутон является разрушителем природы, очищающим 
и преобразующем её, Марс исполняет ту же роль по отношению к человеческому 
обществу. Это изначально одна и та же функция, но она дифференцируется с 
возникновением культуры. Цивилизация нередко хранит то, что по природе слабо и 
с позиции естества должно было бы быть разрушено — и разрушает то, что несёт в 
себе позитив силы, но уже не соответствует уровню развития человеческих чувств.
    Пока архетипы Марса и Плутона не были разделены, военный бог занимался не 
только охраной своих стад, но и добычей чужого богатства и был разрушителем 
жизни. Но у непобедимых воителей нового типа акцент уверено смещается в сторону 
не смерти, но возрождения. Ставя перед собой лишь возвышенные, а потому вечные 
цели и ведя лишь справедливые войны, они, подобно громовержцу, сражаются со 
злом и пробуждают к жизни природное плодородие. Они нередко владеют магией, но 
эта хтоническая, плутонианская черта, которую мы находим, например, у греческой 
воительницы Афины, не служит более разрушению, а отражает глубокое понимание 
природы и умение управлять ее стихийным естеством: используя его в медицинских 
целя