получившая название 
трипольской. 
    В Китае ранний этап сельского хозяйства относится к VI-V тыс.до н.э., а в 
IV-III тыс.до н.э. складывается культура яншао, возделывающая просо и чумизу. 
Возделывание съедобных растений в Перу: маиса и фасоли, а также хлопка — 
начинается в VI-V тыс.до н.э.. Ольмекскую земледельческую культуру индейцев 
центральной Америки относят к IV-III тыс.до н.э.. На Тайланде одомашнивание 
растений относится к раннему периоду — X-VII тысячелетиям, его культура 
развивается синхронно с ближневосточной. Китайская культура из-за худшего 
климата и отсутствия торговых связей отстает,— как и культура 
североамериканских индейцев, позже остальных пришедших из Азии в Америку: хотя 
ледник и там отступает в X тысячелетии. Однако в целом мы имеем достаточно 
синхронную картину развития основных культур, подтверждающую единый путь 
формирования мифологического сознания.
    
    Первые дошедшие до нас изображения богини, которая несомненно 
покровительствовала земледельцам,— это женские фигуры с раскинутыми в сторону 
руками и ногами: что, возможно, символизирует землю или поле. Они найдены в 
ближневосточных поселениях VII-VI тыс. до н.э.. Богиня земли часто изображается 
рождающей быка — символ плодородия, и ей сопутствует бородатый бог верхом на 
быке — прообраз громовержца. Священным животным богини был леопард, что делает 
её наследницей бога охоты и говорит о её главенствующей позиции. Таковы первые 
свидетельства аграрного культа.
    Земледельческий процесса предоставил людям ясную картину сменяющих друг 
друга фаз рождения, зрелости и смерти: и раннеземледельческая богиня 
последовательно предстает девочкой, зрелой женщиной и старухой, которую 
сопровождает гриф, терзающий труп. Характерно, что несмотря на подчеркивание 
функции рождения, сексуальная символика у этой богини отсутствует: и это вполне 
соответствует задачам архетипа Девы, описывающим чистоту природного процесса и 
его результаты, а не средства этого. Богиню-мать иногда сопровождают молодые 
боги: девушка или юноша — что может нам напомнить известные позднее пары 
Деметры-Персефоны или Кибелы-Аттиса, в античной мифологии олицетворяющие образ 
матери-Земли и её детей-растений. 
    В развитой земледельческой культуре Земля предстаёт кормилицей людей и 
матерью растений, растущих из её лона. Этот женский и близкий людям образ 
окончательно вытесняет сатурнианского, скупого и жестокого бога земли, когда 
сельскохозяйственный труд с применением металлических орудий и плуга стал 
гораздо более легким и продуктивным (в египетской и ближневосточной культуре 
это произошло в IV-II тыс. до н.э.). Преображённая архетипом божественного 
Кузнеца, Земля действительно стала по-матерински заботиться о людях, и 
неслучайно атрибутом греческой "земли-матери" Деметры (Geo Mater) был рог 
изобилия. 
    Сопутствующий ей образ растений, засыхающих осенью и вновь расцветающих 
весной, для земледельцев олицетворял порядок смены времен года, служивший 
основой всей организации их жизни. И зафиксированная история доносит до нас 
картину того, как осознание циклических природных процессов выливалось в 
мистерии смерти и возрождения божеств растительности, в оплакивании которых 
принимало участие всё население, каждый год заново радуясь их воскресению. 
    В античном мифе бог подземного мира Плутон похищает у земли-Цереры её 
дочь-Прозерпину ("росток"). В скорби Земля перестает плодоносить, и по приказу 
царя богов владыка царства мертвых на полгода отпускает свою молодую супругу к 
матери: тогда земля вновь покрывается растительностью и дает людям урожай. Но 
каждый год смерть снова отбирает у матери-Земли её дочь-росток, и Персефона 
добровольно идет навстречу судьбе, чтобы не нарушать порядка времен. Этот миф, 
для нас описывающий всего лишь природный процесс, лег в основу Элевсинских 
мистерий, участники которых переживали прикосновение к общекосмическому закону 
перемен, испытывая свою собственную смерть и перерождение вместе с природой.
    Египетская богиня урожая Рененутет и ее сын Непери ("зерно") составляли 
аналогичную пару, и этот образ тоже говорит о том, что без смерти не будет 
возрождения: чтобы зерно проросло, оно должно быть похоронено в земле — умереть.
 Это жертва матери-Земли и божества растительности во имя исполнения высшего 
закона, стоящего над богами и людьми. Идея архетипа Девы в том, что свершая наш 
ежедневный труд — отдавая силы неведомому будущему, мы идем на эту жертву: в 
это время мы умираем для настоящего, чтобы не нарушился порядок жизни людей и 
ход развития. Дева в жизни — скромный знак, роль которого обычно остается 
недооцененной. И надо признать, что функции этого архетипа: добровольно 
следовать требованиям жизненного процесса и вовремя идти на необходимые 
перемены, чтобы не навлекать на Землю-мать глобальных катаклизмов,— в наше 
время плохо исполняются, во всяком случае на территории нашей страны.
    Умирающим и воскресающим богам растительности — таким, как Аттис или Дионис 
— неслучайно посвящались праздники мистерий. Мировая трагедия смерти и 
возрождения была залогом благополучной жизни земледельца, уверенного в 
стабильности чередования фаз природного процесса и потому активно участвующего 
в нем как сеятель и жнец. Срезая урожай, человек, как и прежде, брал в свои 
руки косу убивающего жизнь Времени. Но он более не чувствовал себя виновным в 
смерти растительности: она всё равно погибла бы зимой, он лишь исполнял роль 
осени чуть раньше срока, зная, что жизнь возродится. Познание природного 
процесса лишило почвы сатурнианскую идею жертвоприношений: они остались чисто 
ритуальными. Главный закон этого архетипа выразил египетский иероглиф созвездия 
Девы: где женщине с колосом в руке сопутствует бог смерти, шакал Анубис. Дева 
стоит, а Анубис идет, и это символизирует идею, что смерть прех