оны богов лишь V-III-го 
тысячелетий до н.э.: и это, по-видимому, время последнего возвышения царя богов 
в период появления государственности. 
    Царь богов по функции является несомненным наследником бога Земли и творца 
людей, покровительствующего земледельцам. Основной проблемой земледельческих 
народов, живших в достаточно жарких регионах, была засуха, и с началом 
земледелия главной религиозной процедурой стал вызов дождя. Именно тогда в 
мифологическом сознании сложился образ царя-жреца, который, апеллируя к небу, 
мог вызвать дождь,— и этот образ потом слился с представлением о боге грозы, 
оказывающем помощь земледельцам. Боги-предки, боги Земли не могли обеспечить 
урожай без небесных вод. Поэтому главным богом в большинстве религий стал 
Громовержец. Трансформацию бога охоты в бога грозы можно видеть на примере 
индейского бога-ягуара, превратившегося в повелителя дождей Тлалока у ацтеков и 
громовержца Чака у майя. Иногда бог грозы откровенно связан с земледелием, как 
семитский Балу /Ваал/, чей образ переплетается с мифом о посеве (костей бога 
земли Муту). 
    Приподымая человечество над земными ограничениями, бог грозы, посылающий 
плодородный дождь, сливается с богом Небес. Так, имя Зевса — трансформация 
имени бога небесного света Deywos'а, и к тому же корню восходит имя Юпитера 
/Диовис Патер/ или скандинавского бога Тюра /Тиу-Тивис/. Добиваясь 
благотворного влияния высших сил на земную жизнь, Царь богов символизирует 
собой связь Земли и Неба. Царь-жрец воплощает собой коллективную волю людей, 
будучи символом общества перед лицом небес, а для людей, наоборот,— символом 
верховного бога (эта роль царя как посредника между богом и людьми сохранилась 
в образе помазанника божьего). 
   Гроза становится для мифологического сознания символом высшей власти ещё и 
потому, что это — самое впечатляющее явление природы, всегда поражавшее 
человеческое воображение. Сталкивая между собой полярные электрические заряды, 
гроза мыслилась подобной битве неведомых и страшных человеку небесных сил. 
Оттого громовержцы предстают вооруженными — луком и стрелами, имитирующими 
блеск молний, и топорами, ассоциирующимися с грохотом грома. Когда-то они были 
охотниками, но потом стали полководцами: как индийский Индра или русский Перун. 
Их небесные войны рассказывают нам о земных столкновениях народов между собой. 
Впоследствии гроза становится образом битвы добра и зла, где добро понимается 
как то, что нужно обществу людей, а зло — как то, что противостоит ему. И наша 
душа до сих пор ощущает грозу как устрашающую небесную битву, как божий гнев, 
который может обратиться к нам в виде озарения молнии и обернуться расплатой за 
грехи. 
    Положение бога грома между Небом и Землей ассоциировало с ним возвышенные 
места: особенно открытые, куда чаще попадала молния, отчего индоевропейское имя 
громовержца происходит от слова perqunos — "скала" (отсюда русское — Перун). И 
сегодня мы также соотносим планету Юпитер с возвышением, которое расширяет 
сознание и помогает организовать бытие по единому плану. Именно возвышение над 
богами и миром даёт царю богов власть: и второй архетипический образ планеты 
Юпитер — образ горы — помогает понять функцию этого архетипа. Гора, как высокая 
социальная или твердая мировоззренческая позиция, позволяет взглянуть на мир 
сверху, и такой взгляд определяет широту кругозора и оптимизм Стрельца. Восходя 
на гору, мы подымаемся к звездам, но не отрываемся от земли. Так архетип 
Юпитера связывает небо и землю, руководя воплощением невидимых вечных идей в 
материю в динамике времени. 
    И в мифологии, координируя различные сферы бытия, бог-царь распоряжается 
добром, богатством и славой согласно установленным им законам, более 
справедливым, чем стихийные законы дикой природы. Он организует бытие не только 
так, как оно есть, а как оно должно быть, согласно принципам пробуждающейся 
человеческой мысли. Именно это движение мысли выводит на первый план Царя богов.
 Так египетский покровитель царей Гор в 4 тыс.до н.э. в дошедших до нас 
памятниках превосходит по значимости богиню Неба Нут. Исторически роль царя 
подтверждает и вся более поздняя мифология. Вавилонский царь Мардук 
расправляется с матерью-морем Тиамат и оттесняет отца Небес Ана. Юпитер сменяет 
забытого небесного демиурга Януса, который вместе с богом Земли Сатурном 
удаляется из этого мира на острова блаженных. А Зевс кладёт конец царствованию 
своего отца и бога времени Кроноса, который до этого оскопляет бога Неба Урана, 
рожденного первородным Хаосом. 
    Линию преемственности первых четырех архетипов: Нептун-Уран-Сатурн-Юпитер — 
мы находим в мифах всего мира. Не везде так четко видны её звенья, как в 
античной мифологии, но последовательность смены богов остается одинаковой. Море 
передает своё могущество Небу, Небо дарует его Земле, а бог Земли уступает 
власть Царю пантеона богов — обычно Громовержцу. Но хотя воцарение богов 
общества происходит уже в историческое время, и в отличие от прежних божеств 
они доживают до наших дней в расцвете своей мощи и славы, нельзя не считаться с 
древностью громовержцев. Недаром в индоевропейском имени богов грозы звучит 
слово "камень", а главным оружием их мыслится топор — и грохот грома несомненно 
более всего напоминает столкновение каменных топоров.
    
    Созвездие изображает Стрельца кентавром: всадником на коне, слившимся со 
своей лошадью в одно тело в едином порыве стремления. Человек оседлал лошадь в 
IV тысячелетии до н.э., и это способствовало тому, чтобы пассивная стадия 
развития сменилась экспансией завоеваний. Приручение лошади — и её подковы, 
ставшие сегодня юпитерианским символом удачи — подводят нас к эпохе выплавки 
бронзы и более позднему архетипу Солнца, связанному с образованием обширных 
империй. Но экспансия завоеваний проявилась уже в каменном веке. Сам образ царя 
в мифологии предполагает не только движение по вертикали (которое символизирует 
развитие общества и религии), но и