есть сужение сознания – механизм, который позволяет нам избирательно относиться 
к нашему опыту, выделять одни части нашего опыта и не воспринимать другие. 
Например, интенсивно разговаривая с человеком, вы слышите звук его голоса, но 
настолько поглощены мыслями, которые он вам излагает, что не слышите, что 
происходит вокруг, не осознаете, как он одет и так далее. 
        И третий психический механизм, используемый для моделирования внешнего 
мира – это искажение. Это процесс, позволяющий смещать восприятие чувственных 
данных. Авторы приводят в качестве примера небо, представленное на поздних 
картинах Ван Гога – там изображены вихри или водовороты, которые он (по мысли 
Бэндлера и Гриндера) домысливал. 
        И основная мысль авторов заключается в том, что у человека есть две 
модели мира: полная модель, которая располагается у него в подсознании, и 
текущая модель, которая представляет ту часть его модели мира, которая активна 
у человека в данном состоянии сознания. И когда человек с вами разговаривает, 
то модель мира, имеющаяся у него в сознании (текущая), не соответствует той 
полной модели, которая есть у него в подсознании. Авторы называют полную модель 
глубинной структурой, а текущую – поверхностной структурой. Поверхностные 
структуры – это то, что человек предъявляет нам в своей речи, а глубинные 
структуры, как считают авторы, закодированы в подсознании человека на его 
родном языке.( Мнение, что картина мира у человека в подсознании хранится в 
виде текста, у меня лично вызывает сильный протест, но, тем не менее, иногда и 
в каком-то приближении так считать можно.  Иногда такой подход оказывается 
конструктивным, но истина здесь, как я считаю, гораздо сложнее.)
        И теперь мы переходим к лингвистическим аспектам НЛП. Итак, глубинные 
структуры – это то, что человек имеет в виду, что хранится у него в подсознании,
 а поверхностные структуры – это то, что непосредственно выражено в его речи. И 
дальнейший интерес авторов сосредоточивается на том, как глубинные структуры 
переходят в поверхностные, и какие при этом происходят искажения, за которыми 
должен следить терапевт. 
        Один из признаков превращения глубинной структуры в поверхностную, 
считают авторы, это использование человеком номинализаций. Номинализация – это 
отглагольное существительное, то есть слово, которое звучит как существительное,
 но происходит от глагола; его основные признаки таковы: к нему можно 
осмысленно прибавить эпитет "внезапный" и его нельзя положить в тачку. Например,
 рассмотрим слово "боязнь" – оно, происходит от глагола "бояться"; боязнь может 
быть внезапной и ее нельзя положить в тачку – значит, это номинализация. И 
авторы говорят по этому поводу следующее. В чем смысл номинализации, то есть 
превращения глагола "бояться" в существительное "боязнь"? Это превращение 
означает, что в подсознании человека, то есть в глубинной структуре, 
присутствует процесс (общее состояние) боязни человека, в котором человек 
постоянно находится, то есть боится. А когда он выражает эту ситуацию в словах, 
создает поверхностную структуру, он превращает этот процесс в событие. (На 
нашем языке мы скажем, что глобальная модальность меняется на локальную.)
        Использование клиентом номинализаций, пишут Бэндлер и Гриндер, означает 
склонность клиента к превращению непрерывного процесса в событие, которое 
сейчас уже завершено и потому человек теряет над ним власть – во всяком случае, 
так он это нам представляет в поверхностной структуре. Например, человек 
говорит: я принял решение. "Решение" – это номинализация, это слово происходит 
от глагола "решать", и в тачку его не положишь. Значит, мы можем представить 
себе процесс: человек решал, то есть у него была ситуация, в которой он 
принимал это решение. А что, если его в эту ситуацию вернуть, то есть на место 
безвозвратно ушедшего события поставить текущий и поддающийся управлению 
процесс? Тогда вы можете поставить перед клиентом вопрос в таком виде: "А что 
мешает вам пересмотреть ваше решение?" 
        Следующее важное для психологии филологическое понятие – эллипсис. 
Эллипсис – это пропуск во фразе какого-то слова. Если полная фраза звучит так: 
"Адлен смеялась над своей сестрой", то эллиптическая фраза может быть такой: 
"Адлен смеялась", – мы опускаем конец фразы, и при этом происходит стирание: 
над кем она смеялась – непонятно, и можно додумывать самому. Итак, стирание как 
психический механизм в языке отражается эллиптическими конструкциями.
        Как же в языке моделируется генерализация (обобщение)? Тоже 
разновидностью эллипсиса, а именно – лишением того или иного слова референтных 
индексов, или, проще говоря, ссылок. Что это такое? В языке есть слова, которые 
сами по себе семантически неполны, то есть обозначают лишь часть законченного 
смысла, и к ним еще нужно отнести еще одно слово (или два, или даже три) для 
того, чтобы полностью обрисовать ситуацию. Рассмотрим, например, слово 
"ревновать". Если я скажу "я ревную", то я опишу свое состояние, но это не 
полное описание ситуации. Я могу сказать: "я ревную свою жену" – это будет уже 
более конкретно, но все равно чего-то не хватает. Надо еще сказать к кому я 
ревную, да? "Я ревную свою жену к другу ее юности", – вот это будет полная 
фраза. И слова, относящиеся к слову "ревнует" и уточняющие его, то есть 
показывающие, кто ревнует, кого ревнует и к кому ревнует – это ссылки или, как 
авторы их называют, референтные индексы. И если клиент эти референтные индексы 
опускает, то есть они у него становятся объектом эллипсиса, то это для 
психолога очень важная примета. В таких случаях я говорю, что бес 
(психологическое сопротивление) всегда маскируется. Он всегда пытается темнить, 
начинает мутить воду. И это немедленно проявляется в речи – она становится 
недостаточно конкретной, недостаточно определенной, фразы теряют свои слова, 
делаются эллиптичными, слова теряют важные ссылки. 
        И в связи с этим авторы предлагают в процессе терапии восстановить