Не нужно думать, что люди с сильной Томой беззащитны. Это не так, 
просто у них своеобразные и неочевидные защиты. Например, помните, было у нас 
такое понятие, как синтонность, то есть такое поведение человека, когда он 
употребляет те же модальности, что и партнер; обратное поведение называется 
антитонным. В неприятной для себя ситуации этот человек ловко употребит 
антитонную модальность – и все, никакого контакта с ним нет, он непостижимым 
образом от вас ускользает, хотя ничего, плохого по-видимому не говорит и не 
делает. Он, вроде бы, и рядом, но его уже нет. Он как бы внутренне говорит 
себе: "Не принимаю", – и умеет-таки не принять, ускользнуть, проскользнуть мимо.

        Вообще, Тома – это место, где вы уязвимы. Что такое невроз? Это в 
первую очередь неспособность человека выйти из тяжелого сущностного 
психического состояния, то есть неспособность перевести Тому в Лилит. У вас 
есть какой-то кусочек вашей психики, который почему-то не становится от вас 
удаленным, хотя является для вас болезненным. Это означает, что естественная 
защита вашей психики по каким-то причинам не работает. Что с этим можно делать, 
это другой разговор, это уже тема практической психотерапии, которой мы пока 
касаться не будем.
        На варварском уровне проработки Лилит у человека есть очень узкий набор 
символов и шаблонов, по которым он все меряет. Например, у него могут быть два 
понятия в отношении окружающих людей: или ты хороший человек и мне друг, или ты 
плохой человек и мне враг. Все: вариации не допускаются, и он об этом и не 
размышляет. У него, таким образом, для всех знакомых и родственников есть ровно 
две клеточки. Иногда знакомый по непостижимым причинам из одной клетки 
переходит в другую, то есть из друга становится врагом или наоборот, 
автоматически меняя при этом знаки всех этических оценок. У этого человека, 
кстати говоря, этика примитивная, жесткая, грубая, но для него существенная, то 
есть он на нее ориентируется в своем поведении.
        Ему свойственна грубая манипуляция через символы. Например, он хочет 
сделать для вас что-то хорошее. Но вы для него – символ. Он знает, что вы 
должны любить сладкое. И он приносит вам торт. Вы должны быть рады, никакого 
другого варианта поведения им для вас не предусмотрено. Он на вас и не смотрит, 
то есть не ждет обратной связи: у него в голове есть четкая формула подарка 
(скорее всего, взятая из популярного фильма): бабе – цветы, детям – мороженое – 
и тогда все в порядке. И по этой его схеме вы должны себя вести. Если же вы из 
нее выпадаете, он либо не станет с вами взаимодействовать, либо разместит вас в 
своей классификации людей в особую клетку, на которой написано: "Монстры". 
        У него нет никакой обратной связи, но это его нисколько не смущает. 
Например, ребенок (неважно, свой или чужой) для него может быть послушный и 
непослушный, ленивый и трудолюбивый, и эти слова для него – своего рода 
бирочки-наклеечки, ярлычки разных видов, причем проблемы, какой ярлык на кого 
наклеить, у него не возникает: он делает это мгновенно и достаточно произвольно.
 Однако наклеенные им ярлыки могут оказаться очень устойчивыми: один раз он его 
на вас наклеил, а вы потом всю жизнь в его глазах не отмоетесь. 
        Здесь тоже возможен вариант наркомании, но это очень своеобразная 
наркомания – через символы. Всю энергетику, которая идет на этого человека, он 
трансформирует в свои абстрактные символы, и его наркотическое состояние 
заключается в том, что он ими играет, причем обычно это совершенно 
бессмысленные игры. Например, в известном романе Салтыкова-Щедрина описано, как 
Иудушка Головлев (который, по описанию автора, в очень большой степени человек 
Лилит) долгими часами предавался своему любимому занятию, которое заключалось в 
том, что он по карте делил Россию на одинаковые квадратики, и представлял себе, 
что все они ему принадлежат, и планировал засеять все эти квадратики картошкой, 
или чем-то еще, и высчитывал, сколько бы у него было прибыли каждый год, если 
бы она дала хороший урожай.
        На варварском уровне проработки Лилит характерна иллюзия свободы 
наклейки бирочек и ярлычков и иллюзия свободы манипулирования объектом. Здесь 
символ полностью отделен от объекта. Этот человек говорит: "Пусть!" – и считает,
 что этого достаточно. Знаете историю о мулле Насреддине, как он читал 
проповедь – это типичный пример такого уровня Лилит. Мулла – это учитель 
религиозной школы. Мулла Насреддин пришел в деревню читать проповедь. Народ 
собрался его слушать. Мулла спрашивает: "Знаете, о чем я вам буду проповедь 
читать?" Народ отвечает: "Нет, не знаем!" "Ну, тогда и я не знаю!" – обиделся 
мулла, и не стал читать. Через неделю он приходит снова, опять собрался народ, 
и мулла снова спрашивает: "Знаете, о чем я буду читать?" Народ, уже ученый, 
говорит: "Знаем!" "Ну, раз вы знаете, я и читать не буду!" – отвечает мулла и 
уходит. Через неделю опять собирается народ. Казалось бы, уж можно было понять 
намек. Но нет, народ нуждается в духовном окормлении. Мулла спрашивает: "Знаете,
 о чем я буду читать вам проповедь?" Однако народ уже подготовился: он 
разделяется на две половины, и одна половина говорит: "Знаем", – а другая 
половина говорит: "Не знаем". Тогда Насреддин заявляет: "Очень хорошо! Пусть те,
 которые знают, расскажут тем, кто не знает!" Это очень типичная иллюстрация 
того, что такое Лилит низкого уровня. У такого человека полная иллюзия, что 
когда он говорит: "Пусть будет то-то", – и у него в голове есть ясный 
символический план того, что должно произойти – то ровно так оно и произойдет в 
действительности ("те, которые знают, расскажут тем, кто не знает") – а то, что 
имеющимся в его голове символам соответствуют реальные объекты, которые весьма 
удалены от этих символов, ему в голову не приходит.
        Другой пример это то, чем нас кормили много лет во времена социализма, 
когда манипулирование идеологическими символами заменяло реальные