постепенно строить отношения для него чрезвычайно сложно. Он считает, что 
изменяться по частям он не умеет и не может, и поэтому искусство общения и 
приспособления людей друг к другу осваивается им с чрезвычайным трудом. У него 
нет привычки к пристальному вниманию к окружающей среде, кроме тех случаев, 
когда она откровенно ему угрожает, а друзья, как правило, не прибегают к прямым 
угрозам, рассчитывая на то, что будут восприняты их тонкие косвенные намеки. 
Человек муладхары как бы говорит: “Меняться я не умею, не хочу и не буду. 
Изменение для меня равно смерти”. Но если вы хотите построить с ним отношения, 
вы должны потребовать от него этой смерти и убедиться, что она пойдет ему 
только на пользу. Общаться с ним интересно, но неудобно: его надо держать на 
некотором расстоянии или приспосабливаться к нему такому, какой он есть, а для 
этого его нужно любить. Если же у вас этой любви нет или не хватает, вы можете 
потребовать, чтобы он изменился сам, и удивитесь, насколько легко это ему 
удается, если, конечно, он поставит это своей целью.
К числу его добродетелей относится умение не терять надежды до конца, 
выкладывать все свои силы и уповать на внезапное неожиданное спасение или 
победу в трудных обстоятельствах, когда в нее уже совершенно не верится, и это 
качество привлекает к нему людей. Однако любая критика человеком муладхары 
всегда воспринимается тотально, он не видит подтекстов, частей, подробностей. 
Если он слышит какую-то частную или аспектную критику, он воспринимает ее как 
глобальную: “Значит, ты меня не уважаешь. Значит, ты меня не ценишь. Значит, ты 
мне не друг!”. Он ждет тотальной поддержки, а все остальное, хотя бы 
минимальное несогласие, воспринимается им как обвинительный приговор и жернов 
на шею. Никакой конструктивной критики в его понимании не существует, вопрос 
всегда стоит тотально: есть у меня, моей идеи, моего проекта, будущее или нет? 
Если есть, то какие могут быть возражения и оговорки?!
В общении он либо подчиняется, либо подчиняет, и если вы попадаете ему в 
рабство, оно может оказаться весьма неудобным и жестким - впрочем, оно вряд ли 
продлится долго: либо вы ему надоедите, либо убежите прочь. Если вы хотите 
иметь с ним длительные отношения, научитесь выдерживать дистанцию. Она во 
многих случаях оказывается спасительной для отношений, хотя и делает их более 
скучными.
Его речь, как правило, достаточно кратка и выразительна и тяготеет к 
афористичности или, по крайнем мере, к эллипсису, то есть он пользуется 
незаконченными конструкциями, предлагая продолжить и развить его мысли и 
впечатления вам самим. Кроме того, он пользуется выразительными жестами, но 
главное при его взаимодействии с другими людьми - это взгляд: необыкновенный, 
пронзающий, проникающий в глубину, многозначительный, бросающий в дрожь и плохо 
переносимый людьми с тонкой нервной организацией. Что же означает этот взгляд, 
чаще всего вам приходится только догадываться, причем ваши догадки могут быть 
весьма далеки от того, что имеет в виду сам человек. В конечном счете, он 
никогда не может себя точно определить и охарактеризовать; он непостижим.
Обучение. С точки зрения человека муладхары, лишние знания мешают; его крайняя 
позиция выглядит следующим образом: “Если ты не познал Бога, зачем тебе все 
остальное знание?” С одной стороны, трудно с этим не согласиться, но, с другой 
стороны, в этом есть какая-то несомненная лживость, поскольку людей, которые 
познали Бога, очень мало, а всем остальным тоже жить как-то нужно. Однако 
рассуждение такой длины не помещается в голове человека муладхары. Реально, 
познав что-то, он моментально это забывает, освобождая место для чего-то нового,
 и это есть, в принципе, идеал обучения. Однако само по себе обучение как 
процесс для человека муладхары чрезвычайно мучительно, нежелательно и даже 
невозможно в виду отсутствия у него памяти и дискретности восприятия 
пространства и времени. “Зачем мне нужно учиться, если я, во-первых, ничего не 
усвою, поскольку для глубокого усвоения нужны последовательные усилия, на 
которые я не способен, а, во-вторых, мне это никогда не понадобится, потому что 
я не знаю, что со мной будет даже завтра?” Тем не менее, каким-то непостижимым 
образом чему-то он учится, по большей части вспоминая то, что знал и умел 
раньше: в нужный момент эти знания и умения всплывают у него в голове, так что 
возникает ощущение, что он что-то знает и что-то умеет; самому ему так никогда 
не кажется. У человека муладхары всегда есть ощущение спонтанного чуда: ему 
кажется, например, что почему-то в его голове возникла спасительная мысль или 
его руки сами собой произвели должное движение, которое спасло его от гибели, 
например, при вытаскивании удачного билета на экзамене и случайного озарения, 
которое, как оказалось, устраивает экзаменатора.
Вообще, он мыслит обучение как первобытный обряд инициации: он умирает и затем 
возрождается с уже готовым знанием или умением. Поэтому наилучший способ 
изучения иностранных языков для него это погружение в реальность, где все 
говорят на незнакомом для него языке и создают для него острую, почти с риском 
для выживания ситуацию, где он непостижимым для себя образом, сам не замечая 
того, начинает на этом языке объясняться, а затем и говорить свободно.
Эмоциональная жизнь. Человеку муладхары свойственны фундаментальные эмоции, 
которые он переживает чрезвычайно ярко. Это эмоции, связанные со страхом, 
чувством свободы, своей собственной цельности, гордостью, мужеством, трусостью, 
гневом, яростью, отчаянием, злостью и переполнением первобытной силой, которая 
его куда-либо ведет и полностью себе подчиняет. Его эмоции носят черно-белый 
характер: это или радость, или горе, или страх, или тотальная уверенность в 
себе, или любовь, или ненависть - полутона ему непонятны и не нужны.
Представления о психике. В подсознание человек муладхары не верит или оно 
представляется ему единым иррациональным и непостижимым океаном. В то же время 
ему свойственна некая примитивная цельность самоощущения, то есть он никогда не