сменяется милосердием, также не имеющим разумных границ; типичная для него 
неуверенность в себе внезапно сменяется гипертрофированным самомнением. 
Человеку муладхары свойственен крайний эгоцентризм, закрывающий от него весь 
окружающий мир, за исключением той небольшой его части, в которой он в данный 
момент заинтересован. Этот эгоцентризм особенно ярко проявляется в ситуациях, 
когда человек своим поведением как бы перечеркивает свое будущее, например, 
портит отношения с важным для него лицом, словно забывая о том, что кроме 
настоящего с момента есть еще и какое-то его продолжение; однако если вспомнить 
о том, что настоящее для него продолжения не имеет, это становится более 
понятным. Ему свойственны непостоянство, стремление оборвать что-то, едва 
начатое, с целью начать что-то другое (возможно, весьма сомнительное) или 
вообще безо всякой цели.
Фазы творения и растворения для него как бы слиты воедино; фазы осуществления 
как последовательной реализации определенной программы для него как будто и не 
существует вовсе. Основные инстинкты, ведущие его по жизни, это инстинкты жизни 
и смерти, или самоуничтожения: либо он съедает что-то, либо выступает в 
качестве объекта питания для другого существа, причем во втором случае он как 
бы сам подставляется под съедение.
Познакомившись и подружившись с человеком муладхары, человек другого 
эволюционного уровня иногда с изумлением наблюдает, как тот словно нарочно 
портит отношения, уничтожая связь(порой весьма сильную), которая между ними 
установилась, и понять его поведение можно лишь как (возможно, подсознательное, 
но весьма последовательное) уничтожение этой связи, как будто она человеку 
муладхары мешает. В известной степени так оно и есть, он подсознательно не 
хочет привязываться ни к чему: ни к плохому, ни к хорошему; якоря его стесняют. 

Символически жизнь человека муладхары можно представить как прыжки по льдинам 
или болотным кочкам: слишком долго ни на одной из них не простоишь, и ничего с 
собой не унесешь. Непроработанные типы нередко характеризуются неугомонной 
жаждой деятельности, оканчивающейся поражением, и это не случайно: успех 
подразумевает необходимость закрепления достигнутого, в то время как поражение 
оставляет человека свободным для следующей деятельности. Для этого человека 
характерна непривязанность к плодам своей деятельности: если она приносит 
какой-то результат, который можно продать, или съесть, или использовать иным 
образом, он скорее всего этот результат проигнорирует или раздаст случайным 
знакомым, с которых ничего взамен не спросит. На низком уровне это означает 
крайнюю безответственность ко всему, что он делает, на высоком уровне это 
реализация идеала карма-йоги - труда без привязанности к его результатам.
Дойдя до творческого уровня, человек муладхары склонен разбрасывать свои идеи 
во все стороны, ничуть не заботясь об их дальнейшей судьбе; начав разрабатывать 
свою идею, он тут же ее бросает и принимается изобретать новую, поскольку 
прежняя ему уже надоела. Его принципиальная установка: я не отвечаю за 
реализацию своих идей, это - дело остального человечества. С одной стороны, ему 
действительно свойственны неожиданные решения, и вообще муладхара - самый 
творческий из всех уровней, но, с другой стороны, большая часть его идей, как и 
идей любого человека, ничего не стоит, и для того, чтобы выделить те его идеи, 
которые представляют некоторую ценность, и проявить эту ценность, нужен порой 
большой и последовательный труд, к которому он совершенно не склонен.
Человек муладхары ощущает колоссальную личную свободу и низкую ответственность 
за окружающую среду; эта низкая ответственность оборачивается невниманием и в 
конечном счет ненужностью или малой ценностью его идей для мира, в котором он 
живет - но это чаще всего его нисколько не волнует. Субъективно в окружающем 
мире он ощущает себя посторонним, чужим, иным, нередко неприкаянным и 
отчужденным, непонятным, гениальным, своеобразным, ни на кого не похожим, и 
очень любит в себе свои своеобразие, творческое начало, непредсказуемость, 
независимость, оригинальность и непонимание себя другими, и склонен всем этим 
гордиться.
Память. Что касается памяти, то кажется, что у человека муладхары ее просто нет.
 Встретившись с ним сегодня, вы можете обнаружить, что он полностью забыл, что 
он говорил, думал, чувствовал вчера; с другой стороны, он способен позвонить 
своему знакомому спустя десять или пятнадцать лет после последней встречи и как 
ни в чем ни бывало продолжить разговор, нисколько не заботясь о том, что его 
знакомый и его обстоятельства за эти годы могли сильно измениться. Кроме 
исключительных и в чем-то патологических для него состояний, когда он порабощен 
прошлым или будущим, он живет настоящим и способен упиваться им, игнорируя то, 
что было с ним вчера и что будет с ним завтра. Жить произвольным, то есть 
выбранным им самим, прошлым или будущим, имея возможность жить настоящим, для 
него нетипично и в целом скучно. Его жизнь настолько ярка и так поглощает его 
внимание, что о прошлом и будущем он обычно не думает и о них не беспокоится. 
Конечно, подсознательно они на него как-то влияют, но он этого влияния как бы 
не замечает.
Инстинкта самосохранения на поверхностный взгляд у него нет. С другой стороны, 
он выживает, и иногда живет довольно долго; таким образом, можно говорить о 
некотором специфическом инстинкте самосохранения, не очевидном ни для 
окружающих, ни для него самого. Часто он выражается в том, что когда опасность 
оказывается слишком близко, человек муладхары изменяет свою реальность, и для 
этого у него есть различные искусные методы, которыми он инстинктивно 
пользуется. Однако его способ перемены реальности это всегда прыжок из одного 
пространства в другое. Так, например, если разговор с другим человеком заходит 
в достаточно неприятную и опасную для него область, он может моментально