Находясь на профессиональном уровне, человек четко знает, а также интуитивно 
чувствует границы своей компетентности. Его девиз: “Надо делать хорошо или 
никак”. Если ему предлагают некоторое дело, то он или сразу, или изучив за 
некоторое время предлагаемый к его рассмотрению проект, говорит, справится он с 
ним или нет. Причем отказаться он может по двум причинам, каждая из которых для 
него достаточно весома, чтобы отвергнуть предложение. Первая заключается в том, 
что ему не хватает квалификации и нужно некоторое время поучиться для того, 
чтобы это сделать, то есть сменить фазу осуществления на фазу творения; вторая 
же причина заключается в том, что это дело обречено на провал или в принципе не 
может быть выполнено на должном, по мнению человека, уровне, и в этом случае он 
за него также не возьмется. При этом его оценки бывают достаточно точны. Если 
ему задают вопрос на тему, в которой он некомпетентен, он откажется отвечать, в 
отличие от дилетанта, который склонен высказывать свое мнение и давать советы в 
делах, в которых он разбирается слабо. Разницу между дилетантом и 
профессионалом на уровне осуществления иллюстрирует разница в подходах к своему 
пациенту обычного врача и врача высокого уровня. Обычный врач, столкнувшись с 
больным, пытается определить его диагноз, исходя из своих представлений о 
возможных болезнях, и, поставив этот диагноз, назначает лечение, не будучи 
уверенным в его результатах, но надеясь на лучшее. Врач-профессионал высокого 
уровня, во-первых, настроен больше на своего пациента, чем на априорно 
известную ему номенклатуру болезней, а во-вторых, он гораздо тоньше разбирается 
в природе и течении болезни и либо отказывается от пациента, либо же назначает 
лекарство и лечение, будучи уверенным в том, какое действие они произведут на 
пациента, и дальнейшее течение выздоровления идет в точном соответствии с его 
прогнозом. На профессиональном уровне ритуализация процесса идет в той мере, в 
какой она для человека удобна; если же обстоятельства требуют выхода за рамки 
ритуала, то человек способен на этот выход и на действия, не вписывающиеся в 
него. Однако он считает это нежелательным и стремится вернуться в оптимальный 
для его деятельности ритуал как можно быстрее; в то же время он понимает, что 
экстраординарные события и обстоятельства возможны, и он признает влияние фазы 
творения и растворения на его деятельность, но не они представляют для него 
максимальный интерес.
ПРОРАБОТКА АРХЕТИПА РАСТВОРЕНИЯ
В противовес творению, основной пафос фазы растворения - это жертвенность. 
Объект разрушается, и никакие силы не могут остановить этого процесса. Объект 
хуже функционирует, у него нарушается баланс с окружающей средой, которая 
становится по отношению к нему почему-то гораздо более жесткой, агрессивной, 
даже жестокой, и растаскивает его по частям, не удовлетворяясь одной лишь его 
продукцией, которую он по инерции может еще производить, но и норовя отхватить 
существенные детали его самого, а также предлагает в качестве сырья и поддержки 
негодные для объекта энергию и материалы. Здесь происходят распад объекта, 
сворачивание его деятельности, доработка того, что не было сделано на фазе 
осуществления, окончательная расплата по долговым обязательствам и, в конечном 
счете, исчезновение объекта, переход его частиц в окружающую среду и 
ассимиляция их ею.
На фазе растворения видны тонкости и карма. То, что едва намечалось вначале; то,
 что проявилось как основная структура, когда объект вступил в фазу 
осуществления, теперь переосмысливается, и становится понятным истинное 
предназначение объекта и окончательные итоги его существования. Часто смысл 
существования объекта на фазе растворения кардинально отличается от смысла его 
существования на фазе осуществления. Там смысл заключался, главным образом, в 
его прямой функции, и его карма заключалась в том же. Здесь же смысл 
заключается не столько в работе, сколько в распаде объекта и доделывании того, 
что на фазе осуществления вообще не приходило в голову. Здесь делаются глубокие 
выводы, здесь видны тонкости, которые не видны в разгар отчетливо осмысленной 
работы фазы осуществления, и эти тонкости часто носят косвенный характер, то 
есть где и как они пригодятся, совершенно не ясно.
На этой фазе происходит преподавание, то есть обучение других; таким образом, 
фаза растворения комплементарна фазе творения, и если на фазе творения 
находится ученик, то на фазе растворения находится учитель. Это не означает, 
что он физически погибает на фазе растворения (хотя моральная гибель в борьбе 
со студентом - распространенное явление в преподавательской среде), но, скорее, 
гибнет информационно-энергетический костюм, который преподаватель надевает на 
себя в процессе своей подготовки. Этот костюм, разрушаясь на преподавателе, 
переходит на учеников, становясь частью их одежды, то есть новых знаний, умений,
 навыков.
Неправильно воспринимать фазу растворения как трагическую, и так же как 
неправильно воспринимать фазу творения как оптимистическую - твориться может 
очень даже тяжелая и малоприятная для человека программа, и точно так же она же 
может растворяться, покидать человека, освобождая его для новых сюжетов, новой 
деятельности, новой жизни. Тема очищения сама по себе находится под управлением 
архетипа растворения: очищение есть не что иное, как растворение шлаков, уход 
из организма того, что ему уже не нужно, что мешает его нормальной 
жизнедеятельности. С точки зрения организма, шлаки из него уходят, паразиты 
уничтожаются, но самому организму от этого делается только легче. То же, но на 
психологическом уровне, относится к исчезновению из жизни человека тех проблем, 
установок, сюжетов, которые им уже пройдены, которые ему уже не нужны, 
неинтересны, мешают ему жить, и он с удовольствием и с большим облегчением с 
ними прощается. Для фазы растворения характерно утончение энергии, худение 
объекта, уменьшение его массы и переход его в иное, более тонкое качество. В