модальностями: человек использует их попеременно, но плохо управляет моментами 
перехода, в результате чего его поведение нередко выглядит неконгруэнтным, то 
есть не комплементарным самому себе.
Для этой стадии характерно невнимание человека к интенсивности включения 
архетипа, которое ослабевает к моменту его естественного переключения на 
альтернативный. Например, описывая состав объекта по деталям, человек находится 
под сильно включенным локальным архетипом до тех пор, пока перечисляются 
существенные детали; когда же их перечень подходит к концу, интенсивность 
локального архетипа падает и он может легко смениться на глобальный, который, 
например, поможет человеку подытожить свое перечисление или перейти вовсе к 
иной теме. Не обращая внимание на силу активного в данный момент архетипа, 
человек зачастую переключает его на альтернативный очень грубо, создавая 
окружающим психологическую сшибку. Например, расспрашивая своего друга, 
вернувшегося из далекого путешествия, этот человек будет вперемежку задавать 
ему общие и конкретные вопросы, чрезвычайно мешая рассказу. “Ну скажи, тебе в 
целом понравилось? А какой там главный город? А тебе не было ОЧЕНЬ трудно? А 
проводники несли большой груз? А тебе не надоело так долго вдали от 
цивилизации? А плечи у тебя вечерами не болели?”
“Вообще я людей люблю, но каждого в отдельности презираю”; “Нет пророка в своем 
отечестве”; “Лучшее средство от любви с первого взгляда - взглянуть во второй 
раз”; “На Бога надейся, а сам не плошай” - все эти убеждения или жизненные 
позиции сформированы на третьей стадии проработки холистического архетипа, 
когда локальная и глобальная модальности входят в видимое противоречие друг с 
другом. Первый тезис с этой точки зрения не требует комментариев; второй 
понятен, поскольку в чужом отечестве, то есть далеко, пророк видится в целом, 
глобально, и его мелкие грешки и несовершенства незаметны, в отличие от слишком 
подробного локального взгляда, которым награждают его в родных краях; первый 
взгляд всегда общий, неприятные подробности не разглядишь, зато второй уже 
включает локальный архетип - и держись, романтическое очарование; на Бога 
надейся в целом, глобально - а сам не плошай в мелочах, локально, то есть в 
своей конкретной жизни - с точки зрения истинно верующего, позиция, не далекая 
от атеистической.
Все приведенные выше примеры как будто представляют глобальный аспект 
рассмотрения более легким и оптимистическим по сравнению с локальным. Однако 
часто бывает и наоборот: нередко жизнь человека (и целого народа) именно в 
целом мрачна, безотрадна, бесперспективна - но, вглядевшись в нее подробно, 
можно, тем не менее, обнаружить множество радующих душу деталей и обстоятельств,
 которые, несмотря на мрачный общий фон, дают человеку психологическую 
возможность существования. Так иногда бывает и на войне, и в больничной палате, 
и в голоде, и в холоде, и даже в предсмертные минуты.
Конечно, каждый человек, даже отдающий преимущественное предпочтение одному из 
двух конкурирующих архетипов, в некоторых ситуациях бывает вынужден 
использовать другой, и чаще всего это не причиняет ему существенных неудобств и 
вообще проходит мимо его сознания. Однако сказанное относится лишь к нормальной,
 не слишком напряженной работе психики. Как только мы выходим в область 
повышенной психологической значимости, например, приближаемся к больным местам 
человека, ситуация резко меняется. Здесь, в зоне повышенной психологической 
опасности, подсознание отдает отчетливое предпочтение одному из архетипов, 
практически не давая включиться второму или допуская его включение лишь на 
очень короткое время и на варварском уровне проработки. Почему так происходит, 
человеку объяснить трудно, но свобода в перемене модальностей здесь почему-то 
пропадает, или модальность, конкурирующая с основной, смотрится неубедительной, 
неуместной и ненужной - это и означает, что в конкурентной борьбе за психику в 
данной ее области одна из модальностей одержала решительную победу, и эта ее 
победа, как правило, стоит человеку очень дорого.
Первый пример - иррациональная фобия, заключающаяся в том, что человек 
панически боится опасности, характер которой ему неизвестен, или фобия, 
приближающаяся к этому типу, когда страх человека не совсем ему непонятен, но, 
во всяком случае, не имеет реального источника. Все попытки конструктивно 
отнестись к ситуации, выяснив подробности и детали опасности, ни к чему не 
приводят, поскольку подсознание настаивает на целостном подходе к проблеме 
(“боюсь - и все”) и категорически не желает углубляться в детали, оценивая их 
как не относящиеся к существу дела. 
Второй, противоположный, пример - психологическое состояние женщины, которой по 
всему давно уже пора расставаться с партнером, но она никак не может набрать 
для этого достаточно оснований. Все факторы, свидетельствующие о 
бессмысленности и даже вредоносности дальнейшего совместного существования, уже 
собраны и проверены, и не один раз - но принять окончательного решения она 
почему-то не в силах. Причина, с точки зрения акцентуации архетипов, 
заключается в том, что она снова и снова использует локальный архетип, 
рассматривая свои конкретные обиды на партнера, проявления его равнодушия к ней 
и т.п. - но почему-то никак не включает глобальной модальности, что совершенно 
необходимо для того, чтобы подвести итог отношениям, или же вывод, который 
немедленно звучит при активизации этой модальности, представляется ей 
неосновательным. Почему так происходит - вопрос сложный, но ясно, что 
рассматриваемые модальности в данном случае явно не равноправны, а это само по 
себе служит тревожным сигналом нарушения психологического баланса.
Но в любом случае на третьей стадии проработки холистического архетипа для 
человека ясно, что локальная и глобальная модальности несовместимы, и в лучшем 
случае их можно ловко чередовать, но никак не совмещать друг с другом.