Ч а с т ь 1
ХОЛИСТИЧЕСКИЙ АРХЕТИП
 
Холистический архетип является универсальным и состоит из двух частных: 
глобального и локального; им соответствуют одноименные способы видения внешнего 
или внутреннего объекта. 
Глобальному архетипу соответствует взгляд на любой объект, охватывающий его 
целиком, со всеми подробностями и аспектами одновременно. Что это значит, 
аналитическому уму не вполне ясно, однако человеческому сознанию такой взгляд, 
такая модальность не только свойственны, но и временами совершенно необходимы. 
Глобальный архетип можно еще назвать архетипом рамки: он выделяет четко 
очерченную часть мира как изолированно и обособленно существующую, и нередко 
символизирующую мир целиком, то есть как бы представляющую собой его 
уменьшенную копию. При этом граница (рамка), отделяющая объект глобального 
рассмотрения от остального мира, воспринимается человеком как непроницаемая: на 
ней не предусмотрены ни двери, ни тоннели, и если какой-либо фрагмент 
окружающего мира и появляется в пределах рамки, то это воспринимается как чудо, 
но не как свидетельство нарушимости границы объекта; то же относится и к 
просачиванию частей объекта во внешний мир. Другими словами, при глобальном 
взгляде на объект его связи с окружающим миром игнорируются, а чаще всего 
игнорируется и сам этот окружающий мир, то есть Вселенная сводится к пределам 
данного объекта.
При глобальном взгляде на объект стоимость (важность) любой его детали самой по 
себе чаще всего невелика - она оценивается лишь в связи с ее влиянием на 
глобальные характеристики объекта. Отсюда вытекает и большая инертность 
восприятия объекта при его развитии и любых изменениях - любые частные 
новшества, сколь бы оригинальными и революционными они ни были, при глобальном 
взгляде смотрятся более чем скромными; увидеть малые изменения как знаки 
грядущих больших перемен при глобальном подходе очень трудно.
Несомненным достоинством глобального взгляда является полнота рассмотрения 
объекта: его частям и элементам уделяется, может быть, не слишком большое, но 
адекватное их роли внимание; ни один из возможных аспектов рассмотрения объекта 
также не упускается, так что он оказывается изученным со всех возможных сторон. 
Для глобального взгляда типичны интегральные оценки объекта (например: вес, 
объем, народонаселение), но это вовсе не значит, что глобальный взгляд 
игнорирует детали объекта: он их обязательно учитывает, но непременно в связи 
друг с другом и с целым объектом во всех его проявлениях. В качестве примера 
можно привести глобальное по замыслу описание комнаты, куда заходит герой 
повести: "Раскрыв дверь, Никанор увидел перед собой тихую, уютную, мягко 
освещенную желтоватым светом спальню. Свет распространялся от невысокого 
торшера, расположенного в левом углу комнаты. Сразу за торшером, вдоль левой 
стены, располагалась шикарная бежевая оттоманка, а напротив нее, в середине 
правой стены, угадывалось затянутое тяжелыми светло-сиреневыми гардинами окно. 
В комнате сильно пахло лавандой; принюхавшись, Никанор обнаружил источник 
запаха прямо перед собой в виде чашечки над лампадой, слабо горевшей на 
низеньком столике справа от оттоманки. То ли от этого запаха, пробудившего в 
памяти Никанора давние воспоминания, то ли от негромкой музыки, внезапно 
зазвучавшей в его ушах, он вдруг почувствовал эту комнату, где он оказался 
впервые в жизни, как совершенно свою, и медленно пересек ее вдоль".
Локальному архетипу соответствует взгляд на объект, когда основное внимание 
направлено на определенную его часть, элемент или аспект, а остальные части и 
аспекты игнорируются; этот архетип можно назвать архетипом детали. Для 
локального взгляда характерна поглощенность данной деталью или аспектом - но 
она обычно длится недолго, и внимание человека приковывают новая деталь и новый 
аспект, причем память о предыдущих чаще всего быстро улетучивается.
Если для глобального взгляда характерна рамка, отделяющая объект от остального 
мира и четко его определяющая, то при локальном взгляде представление человека 
об объекте в целом, равно как и о его границах, достаточно туманно. Зато 
рассматриваемая в данный момент часть объекта не воспринимается как 
изолированная от остального объекта и внешнего мира: наоборот, связи этой части 
с другими частями объекта воспринимаются человеком весьма отчетливо, хотя сами 
эти "другие части" видятся уже смутно.
При локальном взгляде на объект максимальную важность (значимость) приобретает 
та его деталь, на которую обращено внимание человека. Поэтому этот взгляд 
весьма динамичен в оценках: даже при малом изменении объекта в целом данная 
деталь может измениться очень существенно, но именно по ее изменению человек 
будет судить об объекте в целом. Так нередко широкие демократические массы 
судят о своих лидерах: неосторожное или неправильно понятое слово может стоить 
политику карьеры. С другой стороны, локальный взгляд дает возможность 
сосредоточить внимание на малых, но потенциально весьма значимых фрагментах 
объекта и, прицельно ими занявшись, малыми усилиями существенно изменить его 
судьбу в целом. Это обстоятельство отчасти компенсирует принципиальную 
неполноту и несбалансированность локального взгляда, сколь часто бы ни менялось 
его направление: даже если локальный взгляд охватит по очереди все части и все 
аспекты объекта, взвешенные глобальные выводы и оценки для него невозможны. 
Последнее справедливо, даже если локальный взгляд специально занимается 
рассмотрением связей между элементами объекта: он может подробно рассмотреть 
все эти связи в отдельности, но цельной картины у человека все равно не 
сложится.
В качестве примера использования преимущественно локального архетипа можно 
привести видеоряд большинства телевизионных клипов - там отдельные изображения 
и их фрагменты чередуются в видимом беспорядке, а единство сюжета 
устанавливается главным образом звучанием песни.
ПРОРАБОТКА ГЛОБАЛЬНОГО АРХЕТИПА
На варварском уровне проработки глобального архетипа человек мыслит целое 
чрезвычайно абстрактно, никак не задумываясь ни о его границах, ни о составе, 
ни о наборе качеств. Выражаясь фигурально, забор, отделяющий объект от 
окружающего мира, в данном случае состоит из прибитой к столбику дощечки, на 
которой написано "Частное владение", - а о реальных границах участка приходится 
только догадываться.
Ощущение целостности объекта на этом уровне чисто интуитивно: человек имеет 
самое отдаленное представление о его составных частях, элементах, типах связей 
между этими элементами, и о различных качествах, которыми обладает сам объект и 
его отдельные части, а также об отношениях между этими частями. Так, вероятно, 
ощущал себя русский помещик, долгие годы живший в Москве или Петербурге на 
доходы со своего имения и воспринимавший его исключительно как источник 
финансирования своей столичной жизни. Такие подробности, как жизненный уровень 
своих крестьян, политика управляющего, состояние барского дома, сада, парка и 
полей не волновали его сколько-нибудь серьезно - притом, что он несомненно 
ощущал себя владельцем определенного объекта и мог даже этим гордиться.
На варварском уровне человек обычно имеет поверхностное представление о 
некоторых (далеко не всех!) глобальных характеристиках объекта, смутно 
догадываясь, что существуют и какие-то еще его характеристики, но не сильно ими 
интересуясь, и, как правило, поверхностно знаком с одним-двумя элементами этого 
объекта, по которым и судит обо всем остальном, осуществляя дикую индукцию, то 
есть умозаключение, в котором суждение о классе выносится на основе информации 
об одном - двух элементах этого класса. Так иностранец-турист, будучи обокраден 
в гостинице чужой страны, делает окончательный вывод о том, что все ее жители - 
воры.
На этом уровне человек с чрезвычайной легкостью говорит и судит об объекте, не 
удосужившись толком его обозначить ни для себя, ни для своих собеседников. Ему 
кажется, что и без того совершенно ясно, о чем идет речь; при этом он не 
замечает ни того, что сам объект его суждений по ходу дискуссии может сильно 
измениться, ни того, что окружающие могут понять его совершенно превратно 
вследствие недостаточной определенности основного объекта обсуждения. На этом 
эффекте основаны многочисленные комические ситуации в книгах и фильмах, 
обыгрывающие совершенно разное понимание участниками одних и тех же слов и 
положений: "Штирлиц всю ночь топил печку. К утру печка утонула".
На варварском уровне человек воспринимает единство объекта 
абстрактно-метафизически, не задумываясь о том, что оно чем-то обеспечивается - 
например, различными связями между элементами объекта, хорошим забором, 
отгораживающим его от внешней среды, и еще многими другими способами. И когда в 
один прекрасный день этот объект разваливается на части, человек в искреннем 
изумлении говорит: "Надо же, никогда бы не подумал, что так может случиться... 
казалось, что он просуществует вечно".
Такого рода ситуация возникает при любой попытке как-то структурировать 
человека - не его физическое тело, а всю совокупность его проявлений, включая 
духовные. Традиционное деление дух - душа - тело без дальнейших комментариев и 
разработок может удовлетворить лишь схоластически-догматическое мышление. Если 
считать человека единым существом, а не ящиком с деталями, то совершенно ясно, 
что дух должен быть как-то представлен в душе и теле, душа - в духе и теле, а 
тело - в духе и душе. Более того, должны существовать каналы, по которым 
оперативная информация об изменениях на любом из этих трех "этажей" 
человеческого существа транслируется на остальные два и ведет к их адаптации к 
новым условиям. И пока эти "представительства" каждого из этажей на остальных 
двух и связи между этажами внятно не описаны, данное представление о человеке 
как едином целом остается на варварском уровне проработки глобального архетипа.
На любительском уровне проработки глобального архетипа человек относится к 
объекту еще не совсем как к своему, но уже во всяком случае неформально. Он 
имеет представления о его границах и основном содержании: частях, типах 
составляющих его элементов, характере связей между ними; кроме того, он владеет 
полным списком фундаментальных качеств (характеристик) объекта, которые дают о 
нем всестороннее, хотя и во многом поверхностное представление. Обсуждая объект 
с собеседником, этот человек предпримет какие-то усилия, для того, чтобы 
обозначить предмет обсуждения, и образ объекта, складывающийся в голове 
партнера, не будет ему совершенно безразличен. Например, рассказывая другу о 
своем путешествии в другую страну, он поинтересуется, слышал ли тот о ней, 
бывал ли там, и если нет, то обрисует вкратце ее основные географические, 
климатические и этнические особенности.
На этом уровне человек овладевает методом технической индукции, то есть склонен 
делать общий вывод об объекте на основе наблюдений над большинством или, по 
крайней мере, над представительным множеством его элементов, причем этот вывод 
будет более осторожен, чем при дикой индукции. Например, убедившись сколько-то 
раз на личном опыте в ненадежности городского транспорта, он сделает такой 
вывод: “Отправляясь на ответственную встречу, бери запас не менее получаса, 
иначе ты сильно рискуешь на нее опоздать”. На варварском уровне вывод в 
аналогичной ситуации нередко делается на основе одного-единственного срыва и 
звучит, например, так: “Никогда не надейся на автобус - он точно не придет 
вовремя”.
На любительском уровне человек уделяет большое внимание связям между элементами,
 обеспечивающим единство объекта. Однако он воспринимает (точнее, оценивает как 
значимые) не все их виды, а лишь те, которые наиболее очевидны, - в основном, 
это прямые связи между соседними элементами или крупными частями, которые не 
дают объекту рассыпаться. Однако прямые связи между удаленными частями объекта 
и связи более тонкого характера (такие, например, как обладание общим качеством 
или функцией) на этом уровне или игнорируются человеком или кажутся ему 
малосущественными; истина же заключается в том, что они ему малопонятны и он не 
умеет ими пользоваться.
На этом уровне человек воспринимает достаточно полный набор интегральных 
характеристик объекта, но не различает в них оттенков и полутонов. Например, 
говоря о цвете предмета, он скорее всего назовет один из семи цветов радуги (в 
его арсенале есть еще серый, коричневый и пестрый), но в пределах, скажем, 
синего цвета оттенка не назовет. Для обычного человека, то есть непрофессионала,
 ничего страшного в этом нет, но для художника это невозможно грубый уровень 
восприятия. Для самого же человека эта его низкая чувствительность к динамике 
интегральных характеристик объекта мешает замечать изменения, происходящие в 
объекте на уровне его элементов и связей между ними, поскольку на глобальных 
свойствах эти изменения вначале сказываются слабо. Так стареют дома и мосты: 
долгое время их основные характеристики почти не меняются, а о приближении 
распада свидетельствуют лишь маленькие трещинки и незначительное ухудшение 
прочности несущих конструкций, так что внезапное разрушение строения для 
любителя может стать совершенным сюрпризом.
На любительском уровне появляется представление о ролях элементов, составляющих 
данный объект, и их иерархии. На варварском уровне этого практически нет: 
максимум дифференцировки заключается в выделении некоторого главного, или 
основного, элемента - так сказать, местного царя, а все остальные элементы 
объекта человеком всерьез не воспринимаются и (с его точки зрения) практически 
не различаются. Например, типичный варварски-глобальный взгляд на страну 
заключается в выделении в ней столицы и “всех остальных” городов, которые для 
человека неразличимы и названий которых он не знает и узнать не стремится. 
Любительски-глобальный взгляд в этой ситуации выделит не только столицу, но и 
центры крупнейших регионов, отметит примерное положение каждого из них на карте,
 а также их роль в культурной, экономической и политической жизни страны в 
целом. Иерархия элементов, свойственная любительскому уровню, может быть двух- 
и даже трехступенчатой (редко больше); однако иерархии связей между элементами, 
а также иерархии интегральных качеств объекта на этом уровне еще нет.
На профессиональном уровне проработки глобального архетипа человек знает объект 
весьма подробно. Это касается как набора его элементов, так и связей между ними 
и глобальных характеристик объекта. У него есть представление о роли каждого 
элемента в существовании и развитии объекта в целом, и о разнообразных связях 
этого элемента с другими элементами и частями объекта (независимо от степени их 
удаленности).
На этом уровне человек довольно точно судит о целом по наблюдениям над его 
частями и отдельными элементами: хорошо зная структуру объекта и связи в нем, 
он знает какая выборка будет достаточно представительной, чтобы полученные 
выводы оказались надежными в нужной ему степени; этот уровень обобщения можно 
назвать мудрой индукцией, причем она не связана напрямую с количеством 
собранного материала. Например, изучая справедливость тезиса “все компьютерные 
вирусы запускаются программистами в состоянии душевного расстройства, 
вызванного острой интоксикацией искусственным интеллектом”, он станет проводить 
исследования среди компьютерщиков-профессионалов, а не среди постоянных 
обитателей домов для душевнобольных, понимая, что там может не оказаться ни 
одного автора вируса, но тем не менее это не будет служить основой для 
правильного суждения по указанной проблеме.
На профессионально-глобальном уровне объект мыслится человеком как сложная 
система, состоящая из разноплановых и разнокачественных элементов, объединенных 
в узлы, подсистемы и т.д. и связанных друг с другом разнообразными связями, 
которые также мыслятся им как разноплановые и неодинаковые по своей роли в 
организации объекта. В частности, очевидные связи по принципу соседства и 
прямые соединения (веревкой, канатом, стальным тросом, кровнородственными 
узами) рассматриваются им как лишь часть всего комплекса существующих в объекте 
связей, некоторые из которых являются весьма тонкими, но тем не менее именно на 
них в основном держится единство объекта. Связи, обусловленные единством 
некоторого качества, принадлежностью к слабо проявленной на материальном уровне 
структуре, приобретают на профессиональном уровне совсем другое значение, 
нежели на любительском.
Чем, например, обеспечивается единство народа? На любительском уровне ответ 
может прозвучать так: единством территории (читай - крепкая граница с колючей 
проволокой), твердой властью с единым центром, устойчивыми экономическими 
связями между регионами и группами населения. Признавая все эти факторы как 
существенные, профессионально-глобальный взгляд отметит, причем не наряду, а 
выше них такие факторы, как общность языка, культуры, религии, жизненного 
уклада, национальной идеи (пусть смутно выраженной, но реально ощущаемой 
большинством страны), народного мировоззрения и мироощущения, частично 
выражаемого массовой культурой, а частично - более элитарно-ориентированным 
искусством.
На профессионально-глобальном уровне человек хорошо чувствует оттенки 
интегральных характеристик объекта, так что даже малые изменения в элементах 
объекта ощутимы для него при целостном восприятии. Так, выражение лица на 
портрете при взгляде опытного художника зависит даже от мелких деталей фона: 
варьируя их, художник ощущает заметные изменения в характере героя картины. И, 
наоборот, по малым изменениям глобальных характеристик объекта профессионал 
может определить, с изменениями в каких элементах они связаны, и это умение 
кажется совершенно непостижимым чудом для людей, находящихся на варварском и 
даже любительском уровнях. Так опытный руководитель фирмы тонко чувствует 
напряжение в своем коллективе и обычно знает, какие кадровые перестановки, 
иногда по виду несущественные, нужно произвести, чтобы вовремя его снизить.
 
ПРОРАБОТКА ЛОКАЛЬНОГО АРХЕТИПА
На варварском уровне проработки локального архетипа человек иногда прыгает от 
одной детали объекта к другой с необыкновенной легкостью, не успевая толком ее 
рассмотреть и оценить, а иногда, наоборот, застревает на одном месте надолго, 
причем все усилия окружающих (и самой судьбы) сдвинуть его с занимаемых позиций 
оказываются безуспешными. Для этого уровня характерен совершенно случайный, 
спонтанный, неуправляемый выбор очередного фрагмента рассмотрения и глубокая 
убежденность человека в том, что он имеет на это полное право. Мысль о том, что 
для рассмотрения данной детали нужны определенная санкция и определенные усилия,
 здесь не появляется даже в зачаточной форме.
Характерная черта этого уровня - поверхностность рассмотрения данной детали в 
сочетании с глубокой убежденностью, что рассматриваемый в данный момент элемент 
(ракурс, угол зрения) - самый важный из всех возможных. В каком-то (нехорошем) 
смысле этот уровень означает максимальную свободу и минимальную ответственность 
человека за рассмотрение объекта. Так ребенок, оказавшись впервые на большом 
детском празднике, крутит головой сразу во все стороны, бегает вприпрыжку от 
одного необычайного зрелища к другому и глотает без счета соблазнительные 
лакомства, не обращая никакого внимания на одергивающие замечания старших.
На варварски-локальном уровне человек не задумывается ни о соотношениях данной 
детали объекта с другими его деталями, ни о ее месте в нем как в едином целом. 
Ее связи с другими частями, даже соседними, попросту ускользают от его внимания,
 и он не замечает, сколь поверхностно, ограниченно, искаженно и дефектно его 
видение; более того, он вовсе не считает его таковым, считая, что то, что он 
видит, и есть полное, законченное и исчерпывающее знание. И его не смущает то, 
что через минуту, слегка сменив ракурс видения или перейдя на соседнюю область, 
он увидит и ощутит нечто совсем другое, совершенно не сопрягающееся с прежним 
его видением. Вот пример монолога человека, твердо стоящего на этом уровне:
- А вчера иду из продуктового - взяла у Мани творогу полкило - никуда не смотрю 
- под ногами булыжник - хлоп на живот - локоть вдребезги - кровища - этот в 
беретике подбегает - еле домой доплелась - а передо мной-то в очереди такая 
поганка стояла - чаю напилась, а бинтик-то мне берет этот примотал...”
На этом уровне характерно как бы отождествление целого с рассматриваемой в 
данный момент его частью; в речи это явление называется синекдохой - оборотом, 
когда вместо официального имени или названия объекта используется его часть, 
свойство и т.п. (например, в вышеприведенном отрывке “берет” означает “молодой 
человек в берете”). В основе этого весьма распространенного в устной речи 
приема лежит подсознательное убеждение, что целое сводится к своей наблюдаемой 
в данный момент части, что также свойственно варварскому уровню проработки 
локального архетипа. При этом человек как-то не замечает, что рассматривая 
разные части или аспекты целого объекта, он, пользуясь таким приемом, выносит 
об этом объекте несовместимые, а то и прямо противоположные суждения - но это 
его в принципе не смущает: “Петька мой не предупредил, вчера явился в 
двенадцать ночи, все сердце изболелось, гад, глазки ясные, красавчик кудрявый, 
золотце мое ненаглядное!”
Другой характерной для варварского уровня чертой является крайне невнимательное 
отношение человека к объекту, фрагмент которого он рассматривает. Он вообще-то 
чувствует, что такой целостный, объемлющий объект существует, но не склонен 
придавать ему слишком большое значение, как-то определять и считать, что он сам 
по себе может влиять на восприятие части. Девиз локально-варварского уровня: 
часть важнее и интереснее целого! Поэтому нередко целое, объемлющее 
рассматриваемую человеком часть, не только мыслится им весьма туманно, но и 
незаметно для него существенно меняет свои очертания в процессе рассмотрения 
данной части. Например, дома, на работе и на встрече с друзьями человек на 
варварски-локальном уровне может с совершенно одинаковой интонацией употреблять 
местоимение “я”, не замечая того, что смысл последнего в этих трех ситуациях 
совершенно различен: это становится очевидным, если оценить, например, 
авторитет данного человека в своей семье, фирме и дружеском круге.
На любительском уровне проработки локального архетипа у человека появляется 
некоторое чувство такта по отношению к рассматриваемой им части целого. Это 
качественно новое переживание по сравнению с предыдущим уровнем, и оно связано 
с утерей значительной части свободы перемещения по объекту, свойственной 
варварскому уровню. Именно, человек начинает чувствовать некоторое уважение к 
предмету своего внимания, и понимать, что для того, чтобы должным образом 
рассмотреть видимый им в данный момент фрагмент целостного объекта, ему нужно 
потратить некоторое количество усилий и времени, и пока он этого не сделает, 
его видение и суждения будут поверхностными. Кроме того, на любительском уровне 
обнаруживается, что есть определенная логическая последовательность 
рассмотрения частей объекта, и частое нарушение этой логики ведет к неприятным 
последствиям: например, у человека начинает рябить в глазах и он вообще 
перестает воспринимать и понимать что-либо. Эта логика заключается, например, в 
том, что в процессе рассмотрения данного элемента объекта следует изучить его 
связи (хотя бы основные) с другими элементами того же объекта, соседние, выше- 
и нижестоящие элементы, и выбирать следующий фрагмент рассмотрения на основе 
этой информации. Например, придя в гости, где присутствует множество совершенно 
незнакомых людей, не нужно хаотично спрашивать имена всех, кто попадется под 
руку. Гораздо правильнее выяснить, кто здесь хозяин и хозяйка; затем спросить, 
присутствуют ли в собрании их родственники, близкие друзья, коллеги по работе; 
после этого перейти к родственникам хозяев, затем к их друзьям и т.д.
На любительском уровне теряется наивная априорная уверенность человека в том, 
что данный фрагмент целого может быть произвольно выбран: оказывается, что, 
во-первых, это иногда довольно трудоемкая процедура, а во-вторых, и здесь нет 
полной свободы, так как у целого есть свое мнение на тему того, какие его части 
и как следует рассматривать, и неучет этого мнения может привести к неприятным 
последствиям. Это хорошо знают воспитатели и администраторы: часто совершенно 
невозможно разрешить конфликт, пусть даже незначительный, оставаясь в рамках 
непосредственных взаимных претензий участников. “Он меня ударил!” - “А он меня 
обманул и вообще первый начал!” Понятно, что для того, чтобы успокоить и ввести 
в разум участников конфликта, необходимо существенно расширить рамки 
рассмотрения ситуации, выяснить ее предысторию, коснуться основ мировоззрения 
участников, напомнить им о понятиях долга перед младшими и уважении к старшим, 
предложить программу будущих действий и т.д. 
В аналогичной ситуации оказывается исследователь, изучающий любой элемент 
сложной системы: без учета его взаимоотношений с другими элементами оказывается 
совершенно невозможным понять его существование, и выделение относительно 
изолированного фрагмента среды, содержащего данный элемент, является сложным 
искусством, которое человеком на любительском уровне лишь начинает осваиваться.
Другими словами, на любительском уровне человек уже воспринимает влияние других 
элементов объекта на рассматриваемую им часть и лучше чувствует объект в целом, 
и хотя тот по-прежнему остается в некоторой дымке, но его общие контуры уже 
прорисовываются. Так поэт-любитель, мучаясь над неуклюжей строчкой, в какой-то 
момент остро ощущает, что причиной его неудачи является не плохой комбинаторный 
талант или недостаточная память, а плохое знакомство с литературным языком, 
который и отказывает ему в своем покровительстве; и ему приходит в голову очень 
неприятная мысль, что порой лучше выучить наизусть десять хороших чужих 
стихотворений, чем написать одно плохое свое.
Итак, любительскому уровню свойственно более глубокое отношение человека к 
рассматриваемому им элементу, и осознание того, что это рассмотрение является 
заведомо неполным - в частности, из-за обнаруживаемых явно и ощущаемых 
интуитивно связей этого элемента с другими частями объекта. Это служит для 
человека уточняющим импульсом для дальнейшего направления внимания и прибавляет 
скромности в оценке своего понимания: здесь нередко можно услышать такие отзывы 
о себе, как: “и я увидел, что ничего еще толком не понимаю”, “век живи, век 
учись, дураком помрешь” и т.п. Здесь намеки целого на то, какое внимание должно 
быть уделено каждой его части человеком почти не воспринимаются - они 
становятся явственно слышны лишь на профессиональном уровне.
На любительском уровне находящаяся в центре внимания часть объекта по-прежнему 
кажется ему самой интересной из всех - но он чувствует, что другие его части 
тоже по-своему не лишены интереса и через некоторое время их тоже имеет смысл 
рассмотреть, тем более, что знание данного фрагмента прольет на них 
дополнительный свет (на варварском уровне человек смотрит на каждый новый кусок 
объекта, полностью забывая обо всех предыдущих; если он подобным образом 
относится к своему жизненному опыту, то о нем говорят: “хоть кол на голове 
теши”). Кроме того, с каждым новым изученным фрагментом объекта у человека 
улучшается интуитивное представление о нем как о целом, чего на варварском 
уровне не происходит. Поэтому для любительского уровня не характерно 
отождествление объекта с его рассматриваемой в данный момент частью: человек 
ясно понимает, что они не похожи и не сопоставимы. Синекдоха в данном случае 
если и используется, то не по прямому смыслу, а подчеркнуто иронически или 
иносказательно. “Твои мечты сегодня вечером зайдут”, - сообщает мать своей юной 
дочери, имея в виду предмет ее влюбленности.
На профессиональном уровне проработки локального архетипа человек с 
чрезвычайной осторожностью и вниманием выбирает фрагмент целостного объекта, 
который он будет рассматривать. В некоторых случаях он готов потратить на этот 
выбор большие усилия, зная, что иначе он вырвет из объекта кусок, как говорится,
 “с мясом”, что создаст много хаоса и неразберихи. Приблизительно такая задача 
стоит перед президентом страны, формирующим правительство и определяющим спектр 
задач для каждого своего министра: ясно, что, при всей обширности этого спектра,
 он должен быть разумно ограничен, а иначе каждый из министров будет фактически 
заниматься делами всей страны, и к добру это не приведет.
На профессиональном уровне человек, рассматривая элемент целого, хорошо видит 
его разнообразные связи со всеми остальными элементами. Кроме того, он может 
быстро переместить свое внимание на другой элемент или фрагмент целого, не 
забывая о предыдущем, что дает ему большие преимущества: особенно тонкие 
подробности лучше всего просматриваются из глубины или сбоку.
Профессионально-локальный взгляд на часть объекта всегда предполагает хорошее 
представление человека об объекте в целом, который ощущается при локальном 
взгляде как определенный (и весьма существенный) фон, на котором располагается 
данная часть. Профессионализм заключается в умении человека хорошо видеть этот 
фон, например, быстро замечать его изменения при изменениях объекта, 
происходящих в совершенно других, может быть, весьма отдаленных его частях. При 
этом рассматриваемая в данный момент часть в чем-то сразу меняется, и человек 
умеет это увидеть. Так, экстрасенсы говорят, что фотографии меняются после 
смерти изображенных на них людей, а настоящий влюбленный всегда заметит сияние 
почтового ящика, в котором лежит заветное письмо.
На профессиональном уровне приобретает чрезвычайно важную роль не только 
правильный выбор фрагмента рассмотрения и способа его рассмотрения, но и 
последовательность рассматриваемых фрагментов целого. При этом подсказки, какой 
фрагмент следует рассматривать далее, идут как со стороны предыдущего фрагмента 
(когда он в должной степени изучен), так и со стороны объекта в целом. Так 
детектив осматривает место преступления в поисках улик, оставленных 
преступником, так опытная домохозяйка обходит дом, планируя в уме 
последовательность его уборки, так хороший писатель ищет способ передать в 
словах картины, возникающие в его воображении.
Девиз варварского уровня: “Часть, на которую я сейчас смотрю, важнее и 
интереснее всех остальных частей и тем более целого” на профессиональном уровне 
пересматривается и звучит приблизительно так: “Часть может быть воспринята лишь 
после изучения других частей и на основе знания целого” - но убеждение, что 
часть интереснее и богаче целого, сохраняется и здесь.
ПРОРАБОТКА ХОЛИСТИЧЕСКОГО АРХЕТИПА
Проработка холистического архетипа принципиально отличается от проработки 
составляющих его частных архетипов - локального и глобального, - хотя в 
какой-то мере связана с их проработкой. Автор не будет акцентировать на этой 
связи внимания читателя, считая, что ее осознание будет для него полезным 
самостоятельным упражнением, достойным истинного ученика философии и психологии.
 Идея проработки любого универсального архетипа заключается в том, что человек 
сначала учится отличать друг от друга проявления (модальности) его частных 
архетипов, затем выстраивает отношения между ними и в конце концов учится ими 
управлять по своей воле (в пределах, отпущенных его индивидуальной судьбой). 
Кроме того, читатель должен иметь в виду, что приведенные ниже описания пяти 
основных стадий проработки холистического архетипа чрезвычайно схематичны, 
поскольку психологическое наполнение этот архетип получает лишь на следующих 
страницах данной части. Прочтя ее до конца, читатель может вернуться к этим 
описаниям и наполнить их уже гораздо более подробным и конкретным смыслом, а 
также поучительными примерами и историями из своей жизни. Все это, по мнению 
автора, причинит ему много пользы.
Стадия 1. Первичный хаос. На этой стадии человек вообще не воспринимает и не 
осознает таких категорий как часть и целое, и ему не приходит в голову, что в 
каждый момент времени он тем не менее бессознательно находится под управлением 
одного из двух архетипов: локального или глобального. Он не стремится быть 
последовательным в своем предпочтении одного из этих двух архетипов, и чаще 
всего в его мировосприятии и проявлениях наблюдается совершенная каша из 
локальной и глобальной модальностей, так что они чередуются самым причудливым 
образом. Вот образчик монолога, автор которого не думает не только о 
модальностях холистического архетипа, но также и о своих слушателях, нимало не 
беспокоясь о том, что и как они поймут из его рассказа (непечатные эпитеты 
опущены, знаки препинания на местах запятых читатель может поставить сам по 
вдохновению): “Иду, значит, я, ваще, ни в дугу, несу два литра, смотрю в небо, 
ессно, Серега тварь мордатая, на сердце тепленько, на углу шкет подпоясанный, 
хреново, ЗАМОРДОВАЛИ РЯБЧИКА!”
На стадии первичного хаоса типично некомплементарное сочетание локальной и 
глобальной модальностей как при восприятии, так и во внешних проявлениях 
человека, на что он не обращает никакого внимания. В принципе смена модальности 
всегда должна быть как-то мотивирована и подготовлена, а иначе она 
воспринимается психикой как разрыв или неприятный скачок реальности. Например, 
описывая человека, нельзя мешать в одну кучу подробности его лица и фигуры с 
чертами его характера и производимым им общим впечатлением. Неопытный писатель 
или рассказчик могут, однако, грешить такого рода смесью: “Перед ней стоял 
Никанор - аккуратно одетый молодой человек с острым носом, по виду не злой, с 
серыми глазами, недовольным выражением лица, невысокого роста, с румяными 
пухлыми губами, одетый в джинсовый костюм, приятный на вид и с плотно прижатыми 
к голове ушами”.
На уровне деятельности неспособность различать локальную и глобальную 
модальности ведет к тому, что человек вперемежку планирует свои действия и 
бросается их осуществлять, бросает работу на середине и пытается подвести ее 
итоги, когда это очевидно рано делать, и т.д.
Вообще, модальности каждой ситуации в пределах любого универсального архетипа 
меняются достаточно часто, наподобие сигналов светофора; однако на стадии 
первичного хаоса человек этого, как правило, не замечает, иногда застревая на 
какой-то одной модальности вопреки очевидной необходимости включить другую. 
Например, лектор, представляя сложную, абстрактную для публики концепцию, может 
слишком долго испытывать ее терпение глобальной модальностью своего изложения, 
и тогда она либо обреченно уснет, либо выделит из своей среды бунтовщика, 
который нагло потребует у лектора смены модальности, подняв руку и спросив: ”А 
не могли бы вы привести конкретный пример?” Наоборот, клиент, приходящий к 
психологу или юристу за консультацией, может буквально утопить их в бесконечных 
подробностях, излагаемых в локальной модальности, пока раздраженный консультант 
не найдет в себе сил потребовать смены модальности на глобальную. Для этого 
можно, например, перебить клиента и, многозначительно глядя на него, сказать: 
“Итак...” или: “И к чему мы таким образом подходим?...” Для нормального 
человека такого рода ремарки достаточно, чтобы сменить модальность на 
глобальную, но человек на хаотической стадии не может считаться вполне 
нормальным, и, не обратив внимания на консультанта, он вполне способен 
продолжить свое изложение в локальной модальности. Как все-таки заставить его 
переключиться, читатель может подумать сам, а может почитать дальше.
Стадия 2. Идентификация. На этой стадии человек осознает существование 
локальной и глобальной модальностей и, хотя вряд ли называет их для себя 
специальными словами, все же во многих случаях полусознательно отслеживает их 
во внешних ситуациях; в значительно меньшей степени это относится к его 
собственному поведению.
Для этой стадии характерна фиксация человека на одном из архетипов, то есть в 
каждый момент времени человек признает только один из двух способов 
рассмотрения объекта и на нем настаивает, отрицая другой; попытки окружающих 
навязать ему противоположную модальность рассмотрения или им игнорируются, или 
вызывают откровенное раздражение, воспринимаясь как досадные и совершенно 
неуместные. Например, фиксация на глобальном архетипе означает стремление 
человека говорить о чем угодно только в общем, очерчивать рамки, делать 
интегральные оценки и моментально терять интерес к любой теме, как только она 
начинает разворачиваться, обнаруживая детали, аспекты, подробности. Если 
попросить его конкретизировать свою мысль, он скорее всего не услышит вашей 
просьбы или ответит общими словами, или переведет разговор на другую тему - но 
в любом случае будет понятно, что вашим поведением он очень недоволен и считает 
его неуместным и бестактным.
Еще менее переносимым будет человек, фиксированный на локальной модальности: он 
будет топить вас в несущественных и утомительных деталях, считая их наиболее 
содержательной частью информации (честно говоря, по-другому ее излагать - 
например, обобщать или суммировать - он попросту не умеет). Если, не дождавшись 
от него существенных выводов, вы попытаетесь сделать их сами, он, скорее всего, 
скажет вам, что еще далеко не все существенное и первостепенно важное вам 
рассказал, а о многом даже и не упомянул, и делать какие бы то ни было выводы 
еще явно преждевременно. Если вы попытаетесь изложить ему что-либо в глобальной 
модальности, он немедленно вас перебьет и попросит уточнить многочисленные 
детали, не имеющие, с вашей точки зрения, никакого значения для существа дела - 
и если вы пойдете ему навстречу, то скоро вообще забудете, о чем первоначально 
собирались рассказать.
На этой стадии человек понимает, что включение как локального, так и 
глобального архетипа всегда означает необходимость определенной работы: 
глобальный архетип требует усилий для обозначения и описания целостного объекта,
 локальный архетип - для идентификации и описания детали в пределах объекта. 
Фраза: “Давайте определим предмет нашего разговора”, - для этого человека 
вполне естественна, и он не считает, что она является пустой формальностью.
На стадии идентификации человек также придает существенное значение процессам 
локализации и обобщения, естественно возникающим при переходе модальностей от 
глобальной к локальной и обратно. Локализация это процесс выбора элемента или 
части в объекте, обобщение - обратный процесс, когда на основе изучения части 
делаются выводы о целом. Этот человек понимает, что чем больше усилий приложено 
для описания объекта (работа глобального архетипа), тем легче произвести в нем 
локализацию и найти по необходимым признакам нужный элемент или фрагмент: так, 
сыщик со стажем работы в данном районе по свежим следам легко отыщет 
преступника. С другой стороны, чем более детально изучен данный элемент и его 
связи с другими элементами объекта (работа локального архетипа), тем больше 
значимых выводов можно сделать на этом основании об объекте в целом. Например, 
для того, чтобы определить уровень развития страны, необязательно собирать 
сведения о ее национальном доходе, валовом продукте, товарообороте и т.д.; 
достаточно приехать в средний провинциальный городок и внимательно изучить 
жизнь его обитателей - выводы, которые сделает аналитик на этом материале, 
могут оказаться существенно точнее тех, которые предложит глобальная статистика.
 
На этой стадии наблюдается, по сравнению с предыдущей, определенная инертность 
в используемых модальностях, то есть человеку не так легко перейти от локальной 
к глобальной и обратно. Это означает, с одной стороны, образование существенной 
связи человека с соответствующими архетипами и, следовательно, способность 
совершать работу локализации (поиска и изучения части в пределах целого) и 
глобализации (оформления и изучения целостного объекта). С другой стороны, 
образовавшаяся с архетипом связь оказывается иногда все еще слишком непрочной, 
и тогда человек рискует оказаться на хаотической стадии, а иногда, наоборот, 
чересчур сильной, и тогда человек попадает к локальному или глобальному 
архетипу в рабство, будучи не в силах от него отказаться. Всем, вероятно, 
встречались люди, не способные сосредоточиться на главном, но неизменно 
растекающиеся по бесконечным деталям, - так выглядит рабство у локального 
архетипа; наоборот, рабство у глобального архетипа означает жизнь в постоянной 
абстракции, совершенную неспособность вовремя конкретизировать свои мысли и 
действия, найти точное время и место для приложения усилий.
Итак, на второй стадии происходит идентификация локального и глобального 
архетипов, то есть человек учится их распознавать и ощущать их влияние, но не в 
состоянии волевым образом ими управлять - в первую очередь потому, что это не 
приходит ему в голову. Поэтому он нередко оказывается некомплементарным по 
отношению к партнеру или ситуации, но не потому, что вообще не чувствует 
модальностей, а вследствие неумения включить нужную. Для него последнее не то, 
чтобы сложно, но как-то не приходит на ум, что это можно сделать.
И здесь впервые возникает достаточно тонкий вопрос: какова же комплементарная 
модальность? Как автор уже писал во введении к этой книге, комплементарность 
далеко не всегда тождественна синтонности, то есть использованию той же 
модальности, которую применяет партнер. Однако, в данном случае, локальной 
модальности, как правило, комплементарна локальная же - за исключением тех 
случаев, когда партнер, перечисляя детали, подводит вас к некоторому обобщению, 
ожидая от вас тем самым перехода на глобальный архетип. Например, две молодые 
матери, обсуждая достоинства своих детей, могут неограниченно долго 
комплементарно взаимодействовать в рамках локального архетипа: “А у моего такой 
дивный зубик вчера показался!” - “А у моей такой аппетит хороший ночью 
появляется!” С другой стороны, внезапный переход партнера на глобальную 
модальность в ходе диалога, долго тянувшегося под локальным архетипом, будет 
означать для меня резкое сворачивание беседы и недвусмысленное предупреждение о 
окончании темы. Если последняя к этому моменту была для меня исчерпана, то я 
восприму изменение модальности с облегчением, если же нет, то поведение 
партнера покажется мне некомплементарным: зачем же, в самом деле, ломать 
взаимный кайф?
С другой стороны, глобальной модальности иногда комплементарна локальная - так 
бывает, например, в случаях, когда один из партнеров находится в положении 
старшего и обрисовывает некоторые общие идеи и положения, другой - в позиции 
подчиненного или ученика поддакивает ему, приводя конкретные примеры, 
подтверждающие правоту партнера. Но здесь важно не ошибиться и не привести в 
качестве примера элемент из совершенно иного объекта - это может вызвать у 
партнера недоумение, раздражение или даже негодование. “Человек - царь 
Вселенной и должен всегда и во всем поддерживать порядок!” - “Вот даже и 
муравьи во всем слушаются своей матки", - вряд ли такое подтверждение своей 
мысли понравится первому участнику диалога.
Еще менее комплементарным будет возражение в локальной модальности, относящееся 
к элементу совсем другого объекта, чем имеет в виду человек, использующий 
глобальную модальность; осознанно или бессознательно используя этот прием, вы 
рискуете совершенно вывести партнера из себя. “Моя страна велика и могуча!” - 
“А меня в семье жена и дочь тоже очень уважают”. Вообще, стараясь быть 
комплементарным с партнером, использующим глобальную модальность, нужно 
соблюдать большую осторожность, в частности, хорошо понимать, о каком объекте 
он ведет речь, и не пытаться этот объект изменить - такое поведение, то есть 
фактический перевод разговора на другую тему, подсознательно воспринимается как 
некомплементарное. Поэтому, например, употребление словечка “кстати” почти 
всегда чревато разрушением общения и взаимопонимания - даже если партнером 
выдерживается глобальная модальность. “Мне так плохо сегодня” - “У меня, кстати,
 тоже неприятности".
Резюмируя эти замечания о комплементарности и ее отсутствии, автор не хочет, 
чтобы у читателя создалось впечатление, что при всех обстоятельствах следует 
стремиться к комплементарным ответам (последнее, кстати, вовсе не означает, что 
вы согласны с собеседником и поддерживаете его: можно и возражать, и 
протестовать совершенно комплементарно). Некомплементарное поведение во многих 
случаях уместно, например, оно может служить ясным намеком на ваше существенное 
несогласие с партнером в ситуациях, где прямые возражения невозможны. Плохо, 
однако, когда некомплементарное поведение возникает вопреки вашим намерениям, 
но вы не можете его отследить и точно понять, в чем оно выражается. Автор 
надеется, что настоящая книга даст читателю много пищи для размышлений в этом 
направлении.
Стадия 3. Конкуренция. На этой стадии человек уже хорошо осознает локальную и 
глобальную модальности и учится ими во многих случаях сознательно владеть, то 
есть переключаться с локального взгляда на глобальный и обратно. Однако он в 
этом совсем не свободен, так как подсознательно в одних ситуациях предпочитает 
одну модальность, а в других - другую, причем подсознательные приоритеты 
существенно отличаются от сознательных, и какова логика подсознания, человеку 
непонятно. В целом у него возникает впечатление, что внутри него локальный и 
глобальный архетипы жестко конкурируют, вынуждая его порой к странному, 
нелогичному и неэффективному поведению, истинные причины которого от него 
скрыты.
С психологической точки зрения эти эффекты связаны с тем, что связь человека с 
архетипами возросла, он теперь лучше умеет ими пользоваться - а за пользование 
любыми инструментами приходится расплачиваться, в данном случае - большей 
зависимостью психики от настройки на соответствующие архетипы. Это означает, 
что настройка на данный архетип становится для человека чем-то большим, нежели 
временным состоянием внимания: у него формируются устойчивые программы 
подсознания, поддерживающие этот тип внимания, что, в свою очередь, ведет к 
общей перестройке психики. В частности, локальная и глобальная модальности, 
становясь устойчивыми и очень глубокими программами восприятия и поведения, 
подстраивают под себя и все остальные программы подсознания, причем делают это 
во многом по-разному. У человека возникает (и до поры до времени сохраняется) 
известная расщепленность психики, как будто в нем живут две личности, одна из 
которых смотрит на мир локально, подробно, обстоятельно, предметно, и 
соответственно формирует общие принципы мировосприятия, философию, этику, 
жизненные цели и ценности, а другая воспринимает мир, наоборот, глобально, 
целостно, отвлекается от несущественных подробностей в пользу главного, и в 
соответствии с этим строит свое поведение, воспринимает мир и формирует 
ценности и цели. И эти две личности могут иногда сильно отличаться друг от 
друга, толкая человека в разные стороны, пока он (на следующих двух стадиях 
проработки холистического архетипа) не научит их мириться, сотрудничать и в 
конце концов не соединит вместе.
На этой стадии наблюдается соперничество между локальной и глобальной 
модальностями: человек использует их попеременно, но плохо управляет моментами 
перехода, в результате чего его поведение нередко выглядит неконгруэнтным, то 
есть не комплементарным самому себе.
Для этой стадии характерно невнимание человека к интенсивности включения 
архетипа, которое ослабевает к моменту его естественного переключения на 
альтернативный. Например, описывая состав объекта по деталям, человек находится 
под сильно включенным локальным архетипом до тех пор, пока перечисляются 
существенные детали; когда же их перечень подходит к концу, интенсивность 
локального архетипа падает и он может легко смениться на глобальный, который, 
например, поможет человеку подытожить свое перечисление или перейти вовсе к 
иной теме. Не обращая внимание на силу активного в данный момент архетипа, 
человек зачастую переключает его на альтернативный очень грубо, создавая 
окружающим психологическую сшибку. Например, расспрашивая своего друга, 
вернувшегося из далекого путешествия, этот человек будет вперемежку задавать 
ему общие и конкретные вопросы, чрезвычайно мешая рассказу. “Ну скажи, тебе в 
целом понравилось? А какой там главный город? А тебе не было ОЧЕНЬ трудно? А 
проводники несли большой груз? А тебе не надоело так долго вдали от 
цивилизации? А плечи у тебя вечерами не болели?”
“Вообще я людей люблю, но каждого в отдельности презираю”; “Нет пророка в своем 
отечестве”; “Лучшее средство от любви с первого взгляда - взглянуть во второй 
раз”; “На Бога надейся, а сам не плошай” - все эти убеждения или жизненные 
позиции сформированы на третьей стадии проработки холистического архетипа, 
когда локальная и глобальная модальности входят в видимое противоречие друг с 
другом. Первый тезис с этой точки зрения не требует комментариев; второй 
понятен, поскольку в чужом отечестве, то есть далеко, пророк видится в целом, 
глобально, и его мелкие грешки и несовершенства незаметны, в отличие от слишком 
подробного локального взгляда, которым награждают его в родных краях; первый 
взгляд всегда общий, неприятные подробности не разглядишь, зато второй уже 
включает локальный архетип - и держись, романтическое очарование; на Бога 
надейся в целом, глобально - а сам не плошай в мелочах, локально, то есть в 
своей конкретной жизни - с точки зрения истинно верующего, позиция, не далекая 
от атеистической.
Все приведенные выше примеры как будто представляют глобальный аспект 
рассмотрения более легким и оптимистическим по сравнению с локальным. Однако 
часто бывает и наоборот: нередко жизнь человека (и целого народа) именно в 
целом мрачна, безотрадна, бесперспективна - но, вглядевшись в нее подробно, 
можно, тем не менее, обнаружить множество радующих душу деталей и обстоятельств,
 которые, несмотря на мрачный общий фон, дают человеку психологическую 
возможность существования. Так иногда бывает и на войне, и в больничной палате, 
и в голоде, и в холоде, и даже в предсмертные минуты.
Конечно, каждый человек, даже отдающий преимущественное предпочтение одному из 
двух конкурирующих архетипов, в некоторых ситуациях бывает вынужден 
использовать другой, и чаще всего это не причиняет ему существенных неудобств и 
вообще проходит мимо его сознания. Однако сказанное относится лишь к нормальной,
 не слишком напряженной работе психики. Как только мы выходим в область 
повышенной психологической значимости, например, приближаемся к больным местам 
человека, ситуация резко меняется. Здесь, в зоне повышенной психологической 
опасности, подсознание отдает отчетливое предпочтение одному из архетипов, 
практически не давая включиться второму или допуская его включение лишь на 
очень короткое время и на варварском уровне проработки. Почему так происходит, 
человеку объяснить трудно, но свобода в перемене модальностей здесь почему-то 
пропадает, или модальность, конкурирующая с основной, смотрится неубедительной, 
неуместной и ненужной - это и означает, что в конкурентной борьбе за психику в 
данной ее области одна из модальностей одержала решительную победу, и эта ее 
победа, как правило, стоит человеку очень дорого.
Первый пример - иррациональная фобия, заключающаяся в том, что человек 
панически боится опасности, характер которой ему неизвестен, или фобия, 
приближающаяся к этому типу, когда страх человека не совсем ему непонятен, но, 
во всяком случае, не имеет реального источника. Все попытки конструктивно 
отнестись к ситуации, выяснив подробности и детали опасности, ни к чему не 
приводят, поскольку подсознание настаивает на целостном подходе к проблеме 
(“боюсь - и все”) и категорически не желает углубляться в детали, оценивая их 
как не относящиеся к существу дела. 
Второй, противоположный, пример - психологическое состояние женщины, которой по 
всему давно уже пора расставаться с партнером, но она никак не может набрать 
для этого достаточно оснований. Все факторы, свидетельствующие о 
бессмысленности и даже вредоносности дальнейшего совместного существования, уже 
собраны и проверены, и не один раз - но принять окончательного решения она 
почему-то не в силах. Причина, с точки зрения акцентуации архетипов, 
заключается в том, что она снова и снова использует локальный архетип, 
рассматривая свои конкретные обиды на партнера, проявления его равнодушия к ней 
и т.п. - но почему-то никак не включает глобальной модальности, что совершенно 
необходимо для того, чтобы подвести итог отношениям, или же вывод, который 
немедленно звучит при активизации этой модальности, представляется ей 
неосновательным. Почему так происходит - вопрос сложный, но ясно, что 
рассматриваемые модальности в данном случае явно не равноправны, а это само по 
себе служит тревожным сигналом нарушения психологического баланса.
Но в любом случае на третьей стадии проработки холистического архетипа для 
человека ясно, что локальная и глобальная модальности несовместимы, и в лучшем 
случае их можно ловко чередовать, но никак не совмещать друг с другом.
Стадия 4. Сотрудничество. На этой стадии согласования отношения между локальной 
и глобальной модальностями, можно сказать, складываются: человек учится 
культурно переключаться с одной из них на другую как при самовыражении, так и 
слушая других. Он чувствует, когда нужно от общего перейти к частному, чтобы 
обсуждение было содержательным, и когда, наоборот, детальная опись должна 
уступить место обобщению. Более того, на этом уровне обычно переход от 
целостного рассмотрения к локальному производится не методом “случайного тыка”, 
а исходя из определенных содержательных соображений: например, человек 
овладевает искусством выбора удачного примера, содержательно иллюстрирующего и 
дополняющего общее положение. И наоборот, переход от локального к глобальному 
рассмотрению тоже становится культурным, то есть не вызывает у окружающих 
недоумения по поводу того, зачем вообще было необходимо локальное исследование: 
сразу становятся ясными его цели и результаты. Так звучит завершающий фрагмент 
речи опытного адвоката, перечислившего конкретные обстоятельства дела и теперь 
на их основе неумолимо подводящего суд к общему выводу о невиновности 
подзащитного.
После этого отношения между локальным и глобальным архетипами переходят на 
новую ступень: они соединяются вместе в матрешечном соединении, когда, например,
 сообщение человека имеет многоплановый характер и разные его планы имеют 
разные модальности; то же явление наблюдается и при восприятии.
Рассмотрим в качестве примера двуплановость, связанную с разделением сообщения 
на его смысл (то, что человек имеет в виду сказать) и значение (то, как оно 
непосредственно звучит). Тогда в матрешечном соединении можно различить две 
модальности: внутреннюю (психологическую) и внешнюю (социальную), и они могут 
различаться (а могут и совпадать). Широко распространен речевой прием, когда 
человек передает общий смысл частным примером, используя тем самым 
глобально-локальную матрешечную модальность: “Не верю в столоверчение” - здесь 
человек может иметь в виду не конкретный прием, использующийся на спиритических 
сеансах, а мистику (как он ее понимает) в целом, относя сюда и гадание, и магию,
 и астрологию, и религию. Наоборот, локально-глобальная модальность 
используется, когда человек не хочет прямо высказать конкретный смысл, 
предоставляя собеседнику самому догадаться о нем: “Не переношу праздников и 
праздности”, - сказанная с эмоциональным нажимом, свойственным локальному 
архетипу, эта фраза безусловно заставит партнера напрячься: не он ли имеется в 
виду?
Аналогичные эффекты наблюдаются и при восприятии: глобально-локальная его 
модальность означает, что внешне человек внимателен к конкретному значению 
происходящего, но воспринимает его для себя весьма глобально - позиция 
духовного ученика, внимающего конкретным указаниям учителя. Наоборот, 
локально-глобальная модальность восприятия означает, что общие, иногда 
абстрактные вещи воспринимаются им лично-конкретно, хотя бы даже его собеседник 
совершенно не имел этого в виду. “Верблюды в пустыне могут долго обходиться без 
воды”, - эта фраза, воспринятая в локально-глобальной модальности, может 
интерпретироваться человеком так: “Ты - совершенный верблюд, только и знаешь, 
что пьешь!”
Здесь происходит качественный скачок: человек учится видеть многоплановость 
жизни и внутреннего мира и совмещать различные модальности, располагая их на 
разных уровнях своего восприятия и поведения.
Эта многоплановость существует буквально везде, и один из самых ярких и 
доставляющих огромное количество неприятностей человеческому роду примеров тому 
- расхождение между тем, что человек имеет в виду сказать или сделать, и тем, 
что он фактически (с точки зрения окружающих) говорит и делает.
Существует, как уже упоминалось выше, два качественно различающихся уровня 
коммуникации: первый находится во внутреннем мире человека и содержит то, что 
может быть названо внутренним, или психологическим, смыслом сообщения (или 
действия), - это то, что человек на самом деле собирался сказать или сделать; 
на втором, внешнем уровне, находится то, что может быть названо социальным 
значением сообщения, - это та информация, которую человек фактически 
транслирует вовне и которая воспринимается окружающими. Как правило, не только 
смысл и значение сообщения сильно расходятся - нередко различаются и их 
модальности, и если человек это замечает, то он может этим эффективно 
пользоваться, лучше понимая окружающих и тоньше воздействуя на них; если же не 
замечает, то нередко пропускает или искажает существеннейшую информацию и 
становится весьма неадекватным в выражении своих чувств, мыслей и намерений.
Неопытный в психологическом отношении человек, как правило, либо считает себя 
абсолютно прозрачным для окружающих, приписывая им априорное полное знание его 
мыслей и чувств, либо, наоборот, мнит себя абсолютно непроницаемым черным 
ящиком, относительно которого никто ничего сказать не может. Ни то, ни другое 
не соответствует истине: мы, с одной стороны, воспринимаем человека по значению 
его сообщений, но, с другой стороны, в какой-то мере чувствуем (непосредственно,
 эмпатически ощущаем) и смысл того, что он на самом деле хочет нам передать. 
Но нередко смысл и значение существенно расходятся, и не только по причине того,
 что человек плохо умеет переводить свое сообщение с внутреннего языка на 
внешний. Иногда причиной такого расхождения является скрытое нежелание человека 
адекватно передать внутренний смысл - например, если последний его в глубине 
души не устраивает, то есть если у человека есть и противоположное мнение, но в 
данном случае оно вытеснено в подсознание и может бороться за свои права лишь 
косвенными методами. Одним из таких косвенных методов является искажение 
внешнего значения сообщения либо самого по себе, либо через навязывание ему 
чуждой исходному смыслу модальности. Например, в одном из эпизодов книги о Мэри 
Поппинс папа, очень благодарный в глубине души своим детям, но в то же время 
считающий их поведение не укладывающимся в необходимые социальные рамки, 
высказывается так: “День-деньской я надрываюсь на работе, чтобы вас прилично 
воспитать, и вот как вы меня отблагодарили!.. Стыд и срам! Не знаю, смогу ли я 
вас когда-нибудь простить! Но, конечно, я постараюсь. Постараюсь изо всех сил!”
Такого рода расхождение между модальностями внутреннего и внешнего смысла 
сообщения может, как видно из приведенного примера, использоваться человеком 
вполне органично, создавая нужный и по сути целостный эффект, и в этом смысле 
автор и употребляет выражение матрешечное соединение модальностей, имея в виду 
единое многоуровневое сообщение или действие, различные уровни которого имеют 
различные модальности. Используя этот прием, человек может одновременно 
использовать казавшиеся на предыдущей стадии несовместимыми модальности, 
достигая иногда совершенно неожиданных результатов.
Как же может выглядеть матрешечное соединение локальной и глобальной 
модальностей, и насколько оно распространено? В скрытых и явных конфликтных 
ситуациях расхождение между психологической и социальной модальностями - 
жесткое правило, исключений из которого практически не встречается. Представим 
себе, например, жену, недовольную в целом своим мужем, но пытающуюся это 
обстоятельство от него скрыть. Ее недовольство носит глобальный характер, но, 
не желая получить неприятный разговор, она старается быть как можно более 
конкретной, сужая свой упрек: “Ты сегодня не заехал к Джоан”, - здесь на 
внешнем уровне очевидна локальная модальность. Но психологически она имеет в 
виду, что ее муж никогда не выполняет никаких ее просьб - и именно так он 
воспринимает ее слова, как бы не замечая всей их фактической конкретности. - 
“Ты никогда не бываешь мной довольна”, - вяло огрызается он в очевидно 
некомплементарной глобальной модальности, если смотреть на уровне внешних 
значений, но совершенно комплементарно психологическому смыслу ее сообщения.
Рассмотренный диалог был, таким образом, некомплементарен по внешнему 
(социальному) смыслу, но комплементарен, хотя и неприятен, на психологическом 
уровне. Однако многие люди ведут себя неадекватно в совершенно не конфликтных 
ситуациях, как будто намеренно меняя местами локальную и глобальную модальности.
 Ниже автор в качестве примера приводит вопросы, с которыми окружающие 
обращаются к такому человеку (левый столбец), и то, как он слышит их внутри 
себя, то есть на психологическом уровне (правый столбец):
- Ты меня понимаешь? - Ты когда-нибудь что-нибудь способен понять? 
- Ты придешь сегодня к - Ты придешь к нам хоть когда-нибудь?
нам в гости?
- Похоже, ты сегодня устал. - Ты всегда хил до невозможности.
- Неужели ты действительно - Неужели ты вообще способен думать?
так думаешь?
- Какие красивые у тебя - Как безобразно у тебя все остальное! 
сегодня сережки!! 
В приведенных примерах вопросы задаются в локальной модальности, но наш герой 
слышит (точнее, интерпретирует) их в глобальной и отвечает, естественно, на то, 
что слышит внутри себя, приводя своего собеседника в большое смущение или 
раздражение (варианты ответов нашего героя, равно как и возможную реакцию его 
собеседника, автор предлагает вообразить читателю). Не реже, впрочем, 
встречаются и противоположные переводы глобальной модальности в локальную:
- Ты вообще ко мне хорошо - Тебе нравятся мои глаза? 
относишься?
- Как ты поживаешь? - Тебе хватает денег на жизнь?
- И что ты собираешься - Ты, наконец, последуешь моим советам? 
делать?
- Где бы мне одолжить - Ты не мог бы мне одолжить?
небольшую сумму?
- Нравится мне тут одна - Я собираюсь закрутить роман.
барышня...
И снова автор предлагает читателю в качестве полезного упражнения представить 
себе возможные ответы нашего героя на так воспринятые вопросы собеседника и 
реакцию последнего.
Другой типичный пример матрешечного соединения модальностей представляет 
двуплановая модель психики, состоящая из подсознания (скрытый, или внутренний 
план) и сознания (внешний план). Мы будем сейчас говорить не о глубинной части 
подсознания, всегда скрытой от человека, а о поверхностной его части, то есть о 
том, что недавно было (или скоро, возможно, окажется) в центре внимания 
человека, а сейчас временно из него вышло, оставшись как бы на периферии 
сознания. О таком способе восприятия говорят, употребляя выражения “краем 
глаза”, “полусознательно”, “не очень отдавая себе отчет в том...”, “смутно 
чувствуя...” и т.п. Эти метафоры сходятся в представлении о том, что восприятие 
человека подобно видению глаза: есть центральное, как бы наиболее выделенное 
пятно (центр) видения, где оно наиболее четко, - видение здесь определяется 
сознанием, - и есть обширная периферия, где видение неотчетливо, но образует 
весьма существенный фон, - это видение подсознания. Во многих случаях 
сознательное и подсознательное видения дополняют друг друга, создавая вместе 
единый образ, но при этом их можно рассматривать и как независимо и 
относительно автономно существующие, причем модальности, которые избирают 
сознательное и подсознательное видения, часто различны, что может приводить как 
к весьма конструктивным, так и разрушительным результатам - в зависимости от 
того, как человек пользуется этими эффектами.
Как, например, лучше рассматривать картину? Естественный способ рассмотрения 
заключается в том, что сознание путешествует по различным ее деталям и 
фрагментам (локальная модальность), в то время как подсознание держит общий 
взгляд, то есть удерживает ее в целом (глобальная модальность). Можно, однако, 
действовать и наоборот: выделить в картине какую-то наиболее значимую деталь, 
как бы центр картины (например, глаза героя), и закрепить на ней свое сознание, 
а все остальное рассматривать мельком, невнимательно, полусознательно, обращая 
максимальное внимание на соотнесение прочих деталей с центром, то есть 
воспринимая их как некоторый фон, на котором этот центр осуществляет свое 
царственное бытие.
В своем поведении человек очень ярко манифестирует не только свое сознание, но 
и подсознание. Содержание подсознания просачивается через особенности речи, 
интонации, а также проявляется в жестах и вообще во всем телесном поведении 
человека (последнее в научной литературе, особенно психологической и 
филологической, чаще всего называют невербальным, исходя, видимо, из какого-то 
странного представления о политической корректности - а может быть, почитая 
слово “тело” неприличным для настоящей науки?). Итак, матрешечное соединение 
модальностей очень выразительно проявляется при рассмотрении восприятия и 
поведения человека с точки зрения дихотомии (разделения) сознание-подсознание. 
Ниже приведены некоторые примеры.
Общая негативная установка. На уровне подсознания у человека в глобальной 
модальности звучит некоторое неопределенное “не хочу”, “не нравится”, “не то”. 
Неважно, с чем связана эта установка подсознания - может быть, сегодня оно, 
проснувшись, встало не с той ноги, или привиделся сон, что конкуренту удалось 
получить соросовский грант - но, как говорится, на этом оно стоит и просто так 
уходить не собирается. В то же время сознанию приходится заниматься 
разнообразными актуальными делами, в том числе в самой что ни на есть 
определенной локальной модальности отвечать на жизненные запросы, например, 
подбадривать детей, собирающихся в школу. Как будет выглядеть в данном случае 
матрешечное соединение? Очевидно, давая в целом правильные необходимые указания,
 человек будет нажимать на частицу “не”, отмечать скорее недостатки, чем 
достоинства детей, и делать чересчур далекие выводы об их характере, дальнейшей 
судьбе и двух-трех поколениях предков. В его телесном поведении можно будет 
отметить перекресты рук и ног, отрицательное покачивание головой, грустное или 
даже скорбное выражение лица, не соответствующее текущим указаниям типа 
“немедленно вымой уши”, “не забудь бутерброд”, “затяни шарф повыше”, так что у 
детей появится смутное ощущение виноватости перед родителем неизвестно за что. 
Этот прием может также с успехом применяться начальником по отношению к 
подчиненным, так что, выйдя из его кабинета, они будут ощущать неопределенное 
беспокойство: в чем-то они несомненно провинились, но в чем? Видимо, чтобы 
искупить свою вину, нужно работать еще лучше и самоотверженнее!
Вариации. В этом примере локальная установка принадлежит подсознанию, которое 
удерживает некоторый фиксированный элемент, а сознание, находясь в глобальной 
модальности, накладывает его как образ на внутреннюю или внешнюю реальность. В 
первом случае говорят о вариациях на заданную тему, во втором, например, о 
поиске идеала или воплощенной идеи. Здесь важно то, что исходный элемент 
человеком осознается очень слабо и туманно, но для подсознания совершенно 
конкретен, являясь, например, частью определенной ситуации, когда-то пережитой 
человеком, но давно им забытой. И этот элемент, прорываясь в сознание, является 
ему в глобальной модальности как тот или иной законченный образ, возникающий в 
жизни человека и вызывающий у него неадекватно сильные эмоции, в диапазоне от 
радостного узнавания (неясно, чего) до тотального неприятия или отвращения - 
опять-таки, по видимости беспричинного. Различного рода немотивированные 
глобальные оценки как отрицательного (“а вот не нравится мне этот тип - и все 
тут”), так и положительного свойства чаще всего имеют именно такое 
происхождение.
Для творческого человека подобная ситуация может явиться неисчерпаемым 
источником вариаций на заданную в подсознании тему; таковы, например, многие 
рассказы Э.Хемингуэя, сюжетом которых является поражение мужчины в борьбе за 
свою мужскую самореализацию как бесстрашного воина, охотника и т.п., наносимое 
коварной рукой близкой и красивой, но эгоистичной и недалекой женщины. При этом 
художник создает каждый раз новую, целостную картину, но ей соответствует в его 
психике один и тот же отдельный определенный ее элемент.
Для обычного человека, склонного не столько творить реальность, сколько искать 
ее во внешнем мире, описанная фиксация подсознания на определенном элементе 
забытого переживания может привести к постоянным поискам законченных ситуаций и 
сюжетов, соответствующих этому элементу, и чем менее он закончен сам по себе (о 
чем человек, естественно не подозревает), тем менее удачными получаются 
соответствующие внешние сюжеты. Таково происхождение большинства разрушительных 
сюжетов, которые в целом по жизни складываются в сюжет законченного неудачника 
- если не предпринять специальных мер, связанных уже не с внешней деятельностью,
 а с осознанием внутреннего пространства человека. При этом не имеет значения, 
положителен или отрицателен этот фиксированный элемент подсознания, а важно то, 
что он сам по себе как бы вырван из глобального контекста, то есть не 
представляет собой целостного объекта. Например, он может представлять собой 
образ прекрасной царевны, которую человек когда-то неожиданно встретит. И он 
действительно ее встречает, и на какое-то время она кажется ему 
царственно-прекрасной - но что с ней делать дальше, например, после женитьбы? 
Сказка об этом умалчивает (“Стали жить поживать, добра наживать” - слишком 
неопределенно-глобальное указание), и соответственно жизненный сюжет перестает 
управляться и распадается, - с тем, чтобы повторяться снова и снова, все более 
снижая свой уровень, пока человек в поисках причины своих неудач не обратится 
внутрь себя и не попытается достаточно глубоко заглянуть в свое подсознание, на 
уровень своих истинных жизненных установок, и не разберется в прямых 
противоречиях между ними. Одним из результатов этих противоречий может быть 
описанная замена локальной модальности фрагмента подсознания на глобальную 
модальность жизненного сюжета, что чаще всего ведет к большим недоразумениям и 
сбоям, но для человеческого поведения более, чем типично.
Стадия 5. Синтез. На этой стадии человек уже не противопоставляет модальности 
локального и глобального архетипов, как это происходит на третьей стадии, и не 
сочетает их на разных уровнях, как он делает это на четвертой, но как бы 
одновременно ясно видит и объект, и элемент, то есть сочетает локальное и 
глобальное видения, хотя акценты при этом может расставлять по-разному, в 
зависимости от своего желания и потребностей. Понятно, что для того, чтобы 
дойти до этой стадии, нужно хорошо изучить объект и пройти все предшествующие 
стадии проработки холистического архетипа - по крайней мере, на материале 
данного объекта. Впрочем, полученный опыт поможет человеку и при рассмотрении 
иных объектов.
Синтез локальной и глобальной модальностей происходит сам по себе, когда 
человек перестает думать о том, какую из них он в данный момент использует, 
настолько совершенно он учится ими владеть и их комбинировать друг с другом на 
четвертой стадии. Когда и локальный, и глобальный архетипы проработаны до 
профессионального уровня, когда изменение в любой части естественно 
воспринимается человеком как изменение в объекте в целом, и когда любое 
глобальное качество легко обнаруживает своих локальных носителей, когда 
связность объекта поднимается до такой степени, что любая его часть связана со 
всеми остальными многими связями и бросает на них ощутимый отблеск, в 
восприятии человеком объекта происходит качественный скачок и он больше не 
нуждается в разделении для себя локального и глобального взглядов: они 
перестают различаться, поскольку через каждый элемент просвечивают все 
остальные и весь объект в целом, а при любом взгляде на объект отчетливо видны 
все элементы и их связи друг с другом.
Сказанное не означает, однако, всеведения и отсутствия проблем, связанных с 
объектом: многие из них остаются, но приобретают совсем иное звучание. В 
частности, объект делается гораздо более послушным для человека и как будто сам 
охотно идет на сотрудничество с ним: мурлычет, если все в порядке, подставляет 
ушко для почесывания, исправно пользуется ящиком с песком и бескомпромиссно 
ловит мышей.
ПСИХОЛОГИЯ ХОЛИСТИЧЕСКОГО АРХЕТИПА
Приведенное выше описание холистического архетипа, возможно, несколько 
утомившее читателя, носило во многом абстрактный характер, хотя автор и 
стремился иллюстрировать свое изложение примерами из психологии. Однако 
основная задача, поставленная автором, еще им далеко не осуществлена, и ей 
посвящена оставшиеся страницы этой части книги. Именно, автор попытается 
описать проявления локальной и глобальной модальностей если не во всех, то во 
многих сферах человеческого существования. Если то, что написано далее, 
покажется читателю самоочевидным, то автор просит его не забывать, что речь в 
этой книге постоянно идет о том, чего обычный человек никогда (или почти 
никогда) не замечает, но если специально обратить его внимание, то, скорее 
всего, заметит, и, может быть, слегка удивится - но это легкое удивление может 
стать началом для очень серьезных и глубоких внешних и внутренних изменений.
При переходе от одного частного архетипа к другому у человека нередко меняется 
не только настроение (что само по себе удивительно), но и поведение (как 
социальное, так и телесное), мышление, ценности, и даже личная философия, 
мировоззрение и тип религиозности. Если читателю трудно в это поверить, пусть 
он понаблюдает за собой и окружающими; ключи для этих наблюдений изложены ниже.
Вопросы к читателю.Для лучшего усвоения материала, а также в целях самопознания 
читателю будет полезно ответить на вопросы, помещенные в конце отдельных 
пунктов, следующих ниже, и определить их (вопросов) модальности, а также 
модальности своих ответов. В конце чтения подведите итог:
В какой модальности вы чаще отвечаете? Какая модальность приятнее вам в самом 
вопросе? На какие вопросы вам будет особенно трудно отвечать? Отметьте для себя 
их модальности.
Мировосприятие
Глобальному взгляду на мир свойственна системность, забота о рамках 
рассмотрения, составе объекта рассмотрения, полноте набора его частей и 
элементов, а также аспектов, качеств и характеристик. При глобальном взгляде на 
мир человек видит его как единое целое, а его части видит как замкнутые системы 
с отчетливыми границами. Типичный уточняющий вопрос в диалоге для него: “О чем 
вы говорите?” - и ответить на этот вопрос удовлетворительным для него образом 
может оказаться не так-то просто: он предполагает, что вы кратко, но в то же 
время достаточно полно обрисуете ему замкнутую общую ситуацию, в рамках которой 
находитесь. Для этого человека каждый объект находится в некоторых пределах, 
соотносится с какой-то рамкой, а иначе он не понимает, о чем идет речь. 
Кунсткамера его утомляет, и если бы не ящички для мелких ее экспонатов и бирки 
с номерами на крупных, он бы живым оттуда не вышел. Отдельно взятая звезда на 
небе его смущает; ему гораздо легче смотреть на нее, зная, в каком созвездии и 
в каком углу звездного неба она находится.
Глядя на любой объект, человек, ведомый глобальным архетипом, задается такими, 
например, вопросами:
- Каков этот объект сейчас, и каким он будет завтра?
- Каким еще он может быть?
- Каким он будет, если посмотреть на него с иной точки зрения?
- Каковы его функции во внешнем мире?
- Каков полный набор типов составляющих его элементов?
- Какими свойствами и качествами он обладает?
Типичные для глобального взгляда уточняющие вопросы относятся к внешней по 
отношению объекту ситуации и имеют своей целью расположить его в пределах той 
или иной замкнутой внешней системы, определив его место в ней. Этой цели служат 
такие вопросы, как: Что это? Откуда он? Какому закону подчинен? Из какой страны 
родом? Откуда такой уродился? В кого такой пошел? Что в нем типического? По 
какому праву?
Под влиянием глобального архетипа у человека появляется склонность к ярлыкам, 
классификациям, поискам места для данного элемента в объемлющей его замкнутой 
системе (типичный пример - собирание из кусочков составной картинки).
Этому человеку неуютно, пока он не встроил свой взгляд на любой предмет в 
некоторую замкнутую глобальную ситуацию. Например, оказавшись в незнакомом 
городе, он обязательно достанет его карту и хотя бы поверхностно изучит ее в 
целом, отметит место своего пребывания и маршруты на ближайшее будущее. Вообще, 
для него всегда важен общий контекст, в котором происходит любое действие, и 
пока он его как-то себе не помыслит, он чувствует себя не в своей тарелке; 
оказавшись в последней, он расцветает.
Если говорить о мире как таковом, то глобальный архетип побуждает человека 
интересоваться фундаментальными философскими вопросами: Откуда он произошел? По 
каким законам развивается? Что с ним, в конце концов, будет? Какова роль 
человека в мире? Существует ли Бог и какова Его роль в видимом и невидимом 
мирах? Что такое карма, этика, откуда берутся фундаментальные нравственные 
категории?
Глобальный архетип нередко делает человека невнимательным к мелочам, деталям, 
отдельным аспектам происходящего: глядя на целое, он зачастую не видит и не 
запоминает ничего конкретно. Сущее мучение для него - вспоминать облик случайно 
встреченного незнакомого человека: обычно он не помнит ничего из одежды, а 
также цвета и длины волос, не говоря уже о цвете и форме глаз... хорошо, если 
он запомнил пол и примерный возраст незнакомца (“где-то, кажется, от двадцати 
до сорока”). В то же время он может прекрасно разбираться в знакомом предмете, 
назубок знать его состав и обладать отличной интуицией, касающейся его будущего 
поведения в целом. Таковы, например, опытные врачи, после тщательного изучения 
начинающие хорошо чувствовать состояние своего пациента и способные с большой 
точностью предсказать течение его болезни и сроки выздоровления или смерти.
Для глобального взгляда характерна акцентуация границы объекта, места его 
расположения в пределах окружающего его мира, законов, которым подчиняется 
объект, его структуры и функций, принципов выбора (стратегии) поведения.
Локальному взгляду на мир свойственно внимание к конкретным деталям, причем 
нередко они изучаются вне какой-либо их связи с целым - особенно если этим 
целым по смыслу является весь мир. Этому человеку чрезвычайно скучны общие и 
абстрактные рассуждения о мире, и к философии он либо относится презрительно, 
считая ее совершенно беспредметной, либо находит ее чрезвычайно возвышенной и 
для его ума абсолютно недоступной. Бог как Творец и Управитель Вселенной, карма 
как мировой закон причин и следствий, этика человека как часть Мирового Закона 
Целесообразности - все это совершенно недоступно его сознанию. Его интересуют 
гораздо более конкретные вопросы, например: О чем думал Бог, когда творил мои 
ноги? Как лучше объяснить Владыке, что мне совершенно необходимы новые туфли на 
платформе? Было ли этичным мое сегодняшнее поведение с моим другом? Чего хочет 
от меня моя карма на следующей неделе? 
Этот человек видит мир как набор разнообразных частичек с неповторимыми 
свойствами; эти частички иногда соседствуют друг с другом и связаны также иными,
 более тонкими связями, которые, в свою очередь, не поддаются классификации по 
причине своего необыкновенного разнообразия. Вглядываясь в данную частичку, 
легко обнаружить в ней интересные детали - и увлечься ими, начисто забыв про 
нее. Для локального мировосприятия характерны ассоциативные связи и легкость 
перемещения по ним. Кстати о птичках - читатель и чирикнуть не успеет, как 
автор распрощается с этой темой.
Обычно человека, ведомого локальным архетипом, интересуют такие вопросы:
- Где конкретно находится данный предмет, и каким углом он ко мне развернут?
- Каковы его самые интересные черты и детали?
- В чем он наиболее выразителен?
- Кто его ближайшие соседи и каковы его связи с окружающей средой?
Уточняющие предмет беседы вопросы под локальным архетипом обычно таковы: Кто 
это? Какой он? С кем он связан? Какими связями? Каковы его особенности? Отличия 
от других? Каковы его самые интересные составные части, детали, аспекты?
Находясь под влиянием локального архетипа, человек склонен искать и 
воспринимать уникальное, его увлекает идея поиска объекта по признакам (поиск 
преступника, разгадывание кроссворда). 
Внимание человека под локальным архетипом скачет, как блоха, по различным 
предметам и их частям, иногда их довольно детально исследуя, но не составляя 
себе, тем не менее, общего о них представления. В итоге локальное 
мировосприятие может быть очень богатым и разнообразным, но целостного 
обобщения ждать от него не приходится. Например, запоминая облик нового 
знакомого, человек под локальным архетипом обратит внимание на его острый нос, 
тонкие губы, хриплый голос, влажные ладони и короткую курточку - но общее 
впечатление при этом не составится.
Для локального взгляда характерна акцентуация детали, отдельного свойства, 
качества, ключевого момента, важного примера, момента выбора (тактика).
Конечно, каждый человек в какие-то моменты воспринимает мир локально, а в 
какие-то - глобально, но результаты его восприятия складываются как бы в два 
различных банка памяти - локальный и глобальный, и друг с другом эти банки 
обмениваются информацией с большим трудом. Понятно, что, находясь под влиянием 
локального архетипа, человек имеет больший доступ к локальному банку, а 
находясь под влиянием глобального архетипа - к глобальному, и соответственно 
меняется все его психическое состояние. Есть, например, люди оптимистичные, 
жизнерадостные и обладающие хорошей памятью под локальным архетипом, и 
пессимистичные, унылые и забывчивые под глобальным. Если такого человека 
спросить: “Как живешь?” - он сразу погрустнеет, съежится и тихим подавленным 
голосом скажет: “Ужасно”. Если же его далее спросить: “Ну, а что сегодня 
плохого произошло?” - то он выпрямится, улыбнется и, постепенно повышая 
громкость голоса, начнет рассказывать в локальной модальности: “Ты понимаешь, 
прихожу я в девять ноль-ноль к себе на фирму и вижу этого лысого идиота...” - и 
за внешне неблагоприятным сюжетом рассказа обнаружится множество забавных 
деталей и занимательных подробностей, которые незаметно для рассказчика 
совершенно преобразят как его внешность, так и настроение.
Вопросы к читателю. Как вы сегодня воспринимаете мир: в целом или в 
подробностях? Какой из этих двух взглядов вы считаете для себя более 
правильным? Более приятным? Более содержательным? Знакомы ли вы с достойными 
людьми с локальным мировосприятием? Считаете ли вы глобальное мировосприятие 
залогом мудрости? Нравятся ли вам книги целиком или отдельными фрагментами? Что 
больше всего вам запоминается в людях: общие контуры фигуры и характера или 
особенно выразительные мелкие черточки?
Мировоззрение
Следует отличать мировосприятие от мировоззрения. Если первое неуправляемо и 
стихийно, то последнее в значительной степени и формируется, и управляется 
сознанием и даже иногда волей человека. Мировоззрение это некоторая идеология, 
содержащая представления человека о том, каким мир должен быть, - и ее рамки он 
пытается наложить на внешнюю реальность перед тем, как начнет ее воспринимать.
Глобальный взгляд считает, что мировоззрение в принципе очень важно - а иначе 
человек бы сразу захлебнулся под напором чувственной информации, льющейся на 
него потоком из всех органов чувств, не говоря уже о памяти и неконтролируемых 
фантазиях. Человек с глобальным мировоззрением считает его своей большой 
ценностью, которая нуждается в постоянном совершенствовании. Оно представляет 
собой организованную систему рамок, упорядоченных жизненных позиций, 
иерархически организованных представлений обо всех аспектах бытия. Для 
глобального взгляда на мир характерны уважение к законам и правилам, нелюбовь к 
исключениям и особенностям, почтение к принципам дедукции и индукции, 
универсальным методам разделения и разграничения, и мнение, что часть 
неинтересна сама по себе, пока не соотнесена с целым и не определены ее место и 
роль в нем. Вот когда часть органично вольется в целое и станет одной из его 
красок или свойств, когда пропитается ароматом его Божественной холистической 
харизмы - тогда лишь она обретет истинное право на существование и кусочек 
благодати - да и то на дочерних правах.
Локальный взгляд невысоко ценит саму идею мировоззрения - она кажется ему 
подозрительной, и во всяком случае не особенно содержательной. Человек, 
находящийся под влиянием локального архетипа, не считает, что мировоззрение 
надо специально формировать и что оно нуждается в системности. Он скорее 
считает, что нужно много всего знать, чувствовать, уметь наблюдать 
трудноуловимое и особенное. Он не видит истины в типичном и широко 
распространенном, поскольку убежден, что банальность - не самое интересное в 
жизни. Его интересует не общая и общезначимая теория (вот скука-то!), а 
реальный неповторимый миг существования, мгновение истины, справедливой здесь и 
сейчас (пусть через день она покажется ложной - но и я уже буду другим!), 
исключения из правил, свобода индивидуального видения и такого же творчества.
Конечно, не существует людей, чье мировоззрение было бы целиком локальным или 
целиком глобальным. Более того, как правило, люди, провозглашающие, скажем, 
локальные принципы своего мировоззрения, имеют в своем подсознании достаточно 
четкие и жесткие глобальные мировоззренческие структуры - но их бывает нелегко 
осознать и даже принять сам факт их существования. Справедливо и обратное 
утверждение: “официально” (то есть сознательно) провозглашаемому глобальному 
мировоззрению обязательно сопутствует подсознательное локальное, причем иногда 
довольно сильное. Для того, чтобы в этом разобраться, читатель может попытаться 
ответить на следующие вопросы, обращая внимание на их модальность и модальность 
своих ответов.
Вопросы к читателю. Что для вас интереснее: читать книгу или смотреть фильм, 
снятый по ее сюжету? Считаете ли вы, что государственные границы украшают карту 
мира? Поедая вкусный салат, чувствуете ли вы потребность узнать у хозяйки его 
рецепт? Можете ли вы определить визуально, сколько поворотов в воздухе 
совершает фигурист во время тройного прыжка? Чувствуете ли вы в этом 
потребность? Хочется ли вам, чтобы все народы мира исповедовали одну и ту же 
религию в одних и тех же формах?
Концепция личности
Каждый человек, сознательно или подсознательно, как-то обеспокоен вопросом о 
том, чем же он на самом деле является, чем отличается от других и что в 
действительности такое его личность, его “я”. Интересно, что локальный и 
глобальный взгляды на самого себя у человека чаще всего сильно расходятся, 
решительно не соединяясь в общую картину.
Локальный взгляд человека на самого себя обычно заключается в осознании (или 
приписывании себе) определенных черт характера, особенностей поведения и даже 
конкретных поступков, которые он считает особенно личными, то есть 
свойственными себе. При этом какие-то обстоятельства своей жизни он не считает 
особенно показательными, а другие, наоборот, полагает исключительно важными для 
понимания себя: “Детство у меня прошло, как у всех, исключая бабушку - 
необыкновенную женщину...” Рассказ этого человека о себе может быть чрезвычайно 
занимательным и столь же утомительным - в зависимости от того, насколько 
собеседнику интересны детали его жизни и особенности характера, но целостной 
картины в этом рассказе не будет - по крайней мере, человек не имеет в виду ее 
создавать. 
Представление о своем “я” под локальным архетипом может включать в себя 
различные качества человека и черты его характера, проявляемые в тех или иных 
конкретных обстоятельствах, причем человека совершенно не будут смущать 
эклектичность и рассогласованность этого описания. “В детстве я была жутко 
непослушной, никогда за собой постель не убирала, мама страшно ругалась, а отец 
меня от нее защищал... А теперь мужу не противоречу, когда он не ту программу 
по телевизору смотрит, ну разве дураком иногда обзову - и то любя. А сегодня я 
зла на него: всю ночь храпел и невнятицу про работу бормотал.”
Человек, находящийся под влиянием локального архетипа, склонен сводить свою 
личность к самому яркому и интересному на данный момент ее проявлению, и его 
самоутверждение может быть, пусть ненадолго, достигнуто очень малыми средствами 
- например, похвалой за честный поступок, выигрышем конкурса, просто удачным 
ужином. Для него вопрос, что есть “я”, или бессмыслен, или самоочевиден: “Я 
есть то, чем я увлечен в настоящий момент, и я таков, каков я сейчас, а завтра 
я буду другим, и вообще это буду не я, а кто-то другой, может быть, даже с 
другим именем”, - считает он, и дальше этого положения его философия личности 
не идет.
Глобальный архетип требует от человека гораздо более серьезного осмысления 
своей личности и какой-то интеграции всей существенной информации, относящейся 
к его персоне. Под влиянием глобального архетипа человек стремится к целостному 
осознанию своего внутреннего мира, завершенности внутренних сюжетов и 
прояснению роли в них своей личности. Для него, например, типична такая 
постановка вопросов: Какие у меня сейчас идут внутренние процессы? В какой мере 
я ими управляю, а где они ведут меня? Какими законами я могу пользоваться, 
чтобы лучше управлять течением своей жизни?
Отдельные поступки и даже убеждения человека при глобальном взгляде теряют свое 
значение, когда ему удается выстроить систему на материале своих личностных 
проявлений, выявить слои или сферы этих проявлений и разложить по ним свою 
внутреннюю жизнь. Таких людей привлекают разнообразные психологические тесты, 
“раскладывающие” их личность, психологический анализ гороскопа, на худой конец 
- френология, выводящая характер человека из особенностей расположения шишек на 
его черепе.
Этот человек старается структурировать свое поведение, вводить свою личность в 
разнообразные рамки - не столько для того, чтобы в них находиться, сколько в 
качестве опоры для самоосознания.
Для него актуальна проблема белых пятен характера, которая в принципе не может 
появиться при локальном подходе. Именно, человек, пытаясь объять свою личность 
как единое целое, неизбежно сталкивается с фактом ее неполной реализованности, 
то есть он не знает, а иногда даже и не догадывается, как он станет себя вести 
в тех или иных обстоятельствах, и это его смущает, поскольку не дает 
возможности собрать полную картину своих черт и проявлений. “Как бы я себя вел, 
оказавшись на войне? Каким бы я был директором универсального магазина? Каким я 
буду стариком? Что я смогу сказать своей дочери, когда она вырастет и влюбится 
в первый раз?” - такого рода вопросы, абсолютно праздные с точки зрения 
локального архетипа, оказываются более, чем актуальными с точки зрения 
глобального: не ответив на них хотя бы в общем, составить единого представления 
о своей личности человек оказывается не в состоянии.
Впрочем, последнее под силу не каждому психологу и даже философу; однако 
глобальный архетип требует целостного взгляда хотя бы на различные грани 
личности - и определенного списка таких граней, в котором не было бы 
существенных пропусков. Говоря о себе в глобальной модальности, человек чаще 
всего дает общую оценку некоторого периода развития своей личности, или ее 
поведения в рамках определенного контекста: “Жил я тогда в Москве, сначала в 
центре, потом на окраине, недалеко от кольцевой дороги, и общался 
преимущественно с деклассированной оккультной богемой, медитируя под 
руководством ясновидящих, учась гаданию у молодой цыганки, а полевой 
диагностике у новомодных эктрасенсов - словом, погружался в пучину 
сверхъестественного и наслаждался ею безмерно”. В последнем описании 
присутствуют, конечно, следы локального архетипа, но основное предпочтение 
герой, судя по стилю, явно отдает глобальному.
Профессионально-глобальное отношение человека к своей личности заставляет его 
заняться ее структурированием, вырабатывать и систематически применять такие 
понятия, как подсознание и его слои, сферы и уровни сознания и надсознания, 
субличности и так далее, становясь в ряды психологов-любителей или даже 
профессионалов. (Это, правда, само по себе не означает, что человек глубже 
понимает себя: глобальные схемы хороши лишь при условии их наполнения 
конкретным локальным материалом, а непосредственная жизнь человека очень не 
любит своего насильственного использования в названном качестве.) 
Для глобального взгляда вопрос: “Что есть “я”?” - это вопрос об определении 
единицы в рамках определенной системы - семейной, социальной, географической, 
идейной. Для него актуальны темы, совершенно бессмысленные для локального 
взгляда: мир и я в нем; семья и моя роль в ней; другой человек и я: моя роль, 
позиция и значение для него в рамках наших отношений.
Представления человека о себе (и даже его поведение) существенно меняются при 
замене локального архетипа на глобальный и обратно. Например, в целом он может 
себя крайне не одобрять, распространяя это неодобрение и на основные черты 
личности - но вполне допускать возможность положительных и даже весьма 
достойных отдельных личностных проявлений, так что в зависимости от активного в 
данный момент архетипа его самооценка может прыгать вверх и вниз с поражающей 
воображение наблюдателя скоростью: “Я, конечно, никто - но вчера им всем 
показал, где раки зимуют, так что эти негодяи теперь долго будут меня помнить!” 
- причем здесь низкая самооценка (“никто”) может быть не фигурой речи и не 
намеренным искажением действительности, а искренним и глубоким убеждением героя.
 Вообще, жизненная позиция: “Я - самый обыкновенный человек, но вершу такие-то 
и такие-то великие дела”, - при всей своей противоречивости довольно 
распространена среди выдающихся людей, и не только как образец показной 
скромности, но и как искреннее убеждение, и в нем хорошо видно сочетание 
глобального и локального архетипов, управляющих почти противоположными 
убеждениями человека.
Вопросы к читателю. Автор надеется, что сказанное выше послужит пищей для 
размышлений читателя.
Какого мнения читатель о себе в целом? В домашней жизни? Как ребенок и как 
родитель? Как начальник и как подчиненный? Как друг и товарищ?
А теперь другая серия вопросов: как конкретно читатель проявляет себя дома? 
Каков он конкретно как ребенок и родитель, начальник и подчиненный, друг и 
возлюбленный? 
Автор предлагает читателю поразмыслить на эти темы (возможно, даже записать 
свои ответы в таблицу: слева - оценка в общем, справа - по конкретным 
проявлениям), обращая свое внимание на включение глобального и локального 
архетипов и изменения в связи с этим своего состояния сознания, настроения, 
мыслительного фона и т.д.
Главная жизненая цель
Локальный взгляд не приемлет такой вещи, как единая цель жизни человека: для 
него это что-то чересчур абстрактное и потому неопределенное; он обязательно 
должен рассмотреть конкретные цели, которые ставит перед собой человек (или их 
ставит перед ним жизнь). Действительно, жизнь чрезвычайно многообразна, и столь 
же многообразны цели человека - как же можно их объединить? Они могут быть 
взаимосвязанными, но где тот общий вектор, которому все они подчинены? Это есть 
нечто мифическое (в худшем смысле этого слова), метафизическое и потому 
нереальное.
Глобальный взгляд, напротив, склонен отрицать любую частную жизненную цель как 
не стоящую серьезного рассмотрения: она может быть осуществлена или провалена - 
и кто вспомнит об этом через несколько лет? Великая индийская философия учит 
нас, что весь мир это не что иное, как майя, иллюзия, а реален один лишь Бог - 
и в этом смысле призрачны и все локальные цели человека, как и его данное 
существование, которое сменится следующими за ним... Достойна внимания лишь 
цель, объединяющая всю жизнь (и даже все жизни) человека, и цель эта - 
стремление к Богу, от которого душа когда-то отпала и теперь карабкается 
обратно.
Впрочем, так высоко в своих помыслах поднимаются лишь немногие представители 
человеческого рода, но именно так, или в таком стиле хотелось бы думать 
человеку о целях своей жизни, когда он находится под влиянием глобального 
архетипа.
Любой человек в какие-то моменты смотрит на главную цель своей жизни под 
локальным углом зрения, а в какие-то - под глобальным, и в этом существенном 
вопросе очень важно чувствовать модальность своего подсознания. Вполне может 
быть, что она противоположна модальности сознания, то есть в то время, как он 
смотрит на конкретные направления своей деятельности, его подсознание оценивает 
его жизнь в целом, и наоборот. Тогда очень важно понять, каковы отношения 
человека с локальным и глобальным архетипами как таковыми. Дело в том, что, как 
правило, психическое состояние человека существенно меняется в зависимости от 
того, какой архетип активен в его подсознании, и тогда сознание становится 
угнетенным, не понимая причин происходящего в психике человека. Пусть, например,
 человек недолюбливает глобальную модальность - он даже не может толком сказать,
 почему, но целостные рассмотрения его утомляют и скучны. Соответственно, он 
будет их избегать, обижая тем самым глобальный архетип и нарушая его баланс с 
локальным. Что остается делать глобальной модальности, когда ее не пускают в 
сознание? Читатель, конечно, догадывается: безо всякого разрешения она 
поселяется и начинает господствовать в подсознании, вполне вероятно, коррелируя 
с негативными эмоциями и мыслями (не зря же человек ее недолюбливает!). Поэтому,
 рассматривая цели своей жизни в локальной модальности (любимой человеком и для 
него, как он считает, единственно конструктивной), он неизбежно ощущает 
некоторое психологическое давление изнутри, причины которого для него непонятны 
- а заключаются они в том, что его подсознание в это время мыслит цели его 
жизни глобально, а параллельно беспричинно грустит, и хандрит, и негативничает. 
Как можно прояснить для себя такую ситуацию? Очень просто: нужно изменить 
модальность своих сознательных рассмотрений (в данном случае с локальной на 
глобальную) и краем глаза посмотреть: Что изменилось у меня в подсознании? Как 
прыгнули эмоции? Изменилась ли освещенность в комнате и внутреннем мире? Запел 
ли соловей в серебряной клетке?
Вопросы к читателю. Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что у некоторых 
людей может быть в жизни определенная общая цель? Хотелось бы вам, чтобы вы в 
какой-то момент обнаружили такую цель у себя? Или чтобы ее назвал уважаемый 
вами человек? Бросает ли отсутствие общей цели тень на частные? Не лучше ли, 
преследуя данную цель, забывать обо всех остальных? Нравится ли вам идея 
иерархии ценностей? Вершина этой иерархии?
Бог и религиозность
Локальный взгляд на Бога означает, что человек выделяет в Нем какую-то черту, 
свойство или проявление, сосредоточивая на них свое внимание и в общем не 
особенно заботясь об остальных Его качествах, ипостасях и проявлениях. Типичный 
пример: жизненная позиция человека, заключающаяся в том, что Бог есть любовь, а 
точнее - персонифицированное сострадание ко всем живым существам. Другой 
вариант локального подхода к теме - высказывание такого рода: “Бог существует, 
потому что Он в прошлом году не дал мне и моей семье погибнуть во время 
наводнения”. Точно так же религиозность в локальном понимании это в первую 
очередь набор (возможно, обширный) конкретных мистических переживаний, 
связанных (по мнению человека) с участием Всевышнего в его внешней или 
внутренней жизни: “Вчера я молилась, каялась, и Богородица меня, грешную, 
вразумила...” 
Для подчеркнуто локального взгляда на Бога и локальной религиозности характерны 
сомнения в правильности понимания Божественной природы, поиски Бога (а также 
его исконного врага) и критериев истинности религиозного опыта: Точно ли это 
Всевышний ко мне вчера являлся, или же это очередные происки лукавого? Может ли 
быть так, что Бог есть наивысшее добро, если на Земле столько зла, или же Бог 
это высшая Премудрость, для человека не постижимая? Такого рода колебания, 
исключающие одно из качеств или частей целого в пользу других вообще типично 
для локального взгляда, который не в состоянии их объединить. С другой стороны, 
для большинства людей Бог в освещении локального архетипа гораздо более зрим и 
конкретен, чем при глобальном Его восприятии.
Глобальный взгляд на Бога предполагает в первую очередь Его универсальность - 
например, полный набор Его основных ипостасей или фундаментальных качеств, так 
что все остальные Его ипостаси и качества являются вариациями в пределах данных.
 Например, можно мыслить две основные ипостаси Бога - в виде Чистой 
Непроявленной Потенциальности (безличное Брахмо, или Абсолют в индуизме) и в 
виде Первопричины проявленного мира. Другой вариант - три основные ипостаси 
Бога, рассматриваемого, так сказать, в динамическом режиме: Бог-творец мира, 
Бог-охранитель мира и Бог-разрушитель мира (Брама, Вишну и Шива в индуизме; 
читателю, конечно, знакома и христианская троица Бог-отец, Бог-сын и Бог-святой 
дух, исключающая любые другие возможные ипостаси Всевышнего). Развивая личную 
религиозно-философскую систему (чем занято большое количество людей 
безотносительно к их культурному и образовательному цензу), человек, как 
правило, пользуется именно глобальным архетипом, и когда ему не хватает словаря,
 пытается использовать обычные слова, искусственно расширяя их значение, то 
есть фактически используя как метафоры - так, в частности, пишутся философские 
стихи, где за образами людей и природы угадываются намеки на мировые законы и 
Бога, их сотворившего.
Для глобального взгляда на Бога характерно стремление к выделению законченного 
спектра Его качеств или основных характеристик и сведение остальных к данным 
или же отрицание их. Другой типичной чертой включения глобальной модальности 
при рассмотрении Бога является систематизация Его активности, системные 
представления о Его правах и обязанностях перед порожденным Им миром, Его этике,
 законах, которые Он налагает на проявленный мир и которым подчиняется Сам и т.
д. 
Религиозность в глобальной модальности чаще всего проявляется в общих 
убеждениях человека о роли Бога в жизни мира и его собственной, о принципах 
Божественного вмешательства или невмешательства в его жизнь. Иногда человек 
разделяет свою жизнь на области или участки, где Божественного присутствия в 
целом больше или меньше, или на богоугодные и, наоборот, богопротивные ее части 
- но они должны, взятые вместе, охватывать всю его жизнь.
Глобальный и локальный взгляды человека на Бога часто прямо противоречат друг 
другу, но это обычно проходит не замеченным его сознанием. Например, человек 
глобально может быть убежденно верующим - то есть считать, что Бог создал этот 
мир и несет за него ответственность в целом - и в то же время в каждом 
конкретном случае считать, что вот сейчас Бог отвернулся в сторону и занимается 
чем-то еще, а не устранением данного вселенского безобразия. То же относится и 
к религиозности: ее глобальный и локальный аспекты очень редко согласованы в 
сознании и подсознании человека. Человек может быть в целом недоволен 
Божественным промыслом и не особенно верить в разумность мироустройства и своей 
судьбы в особенности - но очень внимательно, тщательно и неукоснительно 
следовать воле Божьей, когда он воспринимает ее в конкретной ситуации - в виде 
особого знака, внутреннего религиозного порыва и т.п.
Вопросы к читателю. Понимаете ли вы людей, верящих в Бога как Универсальное 
Начало мира? Считаете ли вы этот взгляд бессодержательным? Окрашивают ли 
религиозные переживания вашу жизнь в целом, или же они сугубо локальны? Делите 
ли вы людей на верующих и неверующих или же считаете это разделение совершенно 
условным и не имеющим содержательного смысла? Допускаете ли вы влияние человека 
на Бога? Верите ли вы в то, что иногда Бог отворачивается от человека, а иногда,
 наоборот, пристально на него смотрит? Воспринимаете ли вы присутствие Бога как 
постоянный фон вашей жизни? Знакомы ли вы с людьми, точно знающими, доходят их 
молитвы до Бога или нет?
Перевоплощения, карма и бессмертие души
Вообще сама о себе постановка вопроса о бессмертии души может быть мотивирована 
как личным внутренним (мистическим) опытом, который для человека в некоторых 
случаях гораздо более авторитетен, чем опыт внешний, связанный с обработкой 
впечатлений от органов чувств, так и общим взглядом на природу вещей и 
человеческого бытия. В первом случае, как правило, действует локальный архетип, 
во втором - глобальный.
С глобальной точки зрения, бессмертие души человека вытекает из бессмертия Бога,
 ибо душа и есть та ниточка, которая связывает Бога и человека и делает 
последнего богоподобным. Миром правят единые законы, и подобно тому, как Бог 
иногда нисходит во Вселенную и проявляется в ней, а иногда покидает ее, душа 
человека воплощается в плотном мире, а затем сбрасывает с себя телесную 
оболочку - с тем, чтобы через некоторое время надеть следующую. Карма есть 
закон, регулирующий непосредственные реалии следующих друг за другом воплощений 
души - что посеял, то и пожнешь, хотя, возможно, и в иных исторических и 
семейных обстоятельствах.
Локальный взгляд на бессмертие души в первую очередь опирается на 
непосредственные внутренние впечатления человека, которому иногда очень 
отчетливо кажется, что он обладает знаниями, выходящими далеко за пределы того, 
чему его обучали в школе и техникуме; иногда его беспричинно глубоко волнуют 
обстоятельства, не имеющие к его жизни никакого отношения, другие эпохи, страны 
и культуры, которые кажутся ему знакомыми и родными, сегодня как бы забытыми, 
но способными в любой момент всплыть в сознание и заполонить его, вытеснив все 
то, чем оно занято сейчас. Встретив другого человека, иногда кажется, что знал 
его когда-то давно, и знал очень хорошо; и судя по тому, как быстро, легко и 
устойчиво складываются отношения, трудно отделаться от впечатления, что вы 
действительно были когда-то близкими родственниками.
Локальный взгляд на карму нередко ограничивается данной жизнью человека 
(представления о возмездии судьбы), но обычно совершенно конкретен: сегодня у 
меня случилась такая-то неприятность - это от того, что год назад я подложил 
свинью такому-то; сегодня я бескорыстно помог ближнему - значит, где-то в 
течение месяца мне должно повезти в личной жизни, и т.п.
Локальный и глобальный взгляды данного человека на перевоплощения и карму 
нередко совершенно не согласованы: например, он может (глобально) не верить в 
бессмертие души, но (локально) неукоснительно считать, что за каждый аморальный 
поступок следует скорое наказание, и реально (для себя) каждый день убеждаться 
в этом на практике. Нередка и обратная ситуация, когда глобально человек 
искренне верит в закон перевоплощений и глобальную карму, но в конкретной жизни 
ведет себя так, словно никаких кармических узлов и возвратов в его жизни нет и 
быть не может - а когда они материализуются, удивляется и ссылается либо на 
свое общее несовершенство (“грешен”, “далек от просветления”, “обусловлен 
весьма”), либо на случайность и непостижимость бытия (“видно, созрела карма - 
но какая именно, разве поймешь?”).
Вопросы к читателю. Ищете ли вы обычно конкретные причины ваших неприятностей и,
 в частности, болезней? Думаете ли вы, что возмездие рано или поздно настигает 
каждого человека? Верите ли вы, что кто-то (возможно, Бог) точно знает все 
обстоятельства вашей прожитой жизни? Будущей жизни? Прошлых воплощений? 
Считаете ли вы, что нравственные начала передаются по наследству? Могут быть 
внедрены в ребенка методичным воспитанием? Считаете ли вы, что у истории есть 
смысл или хотя бы общие законы? Конкретные законы? Можете ли вы объяснить 
ребенку-первокласснику, почему нехорошо обманывать родителей? Будете вы при 
этом аргументировать моральными категориями или обращаться к конкретным 
примерам?
Основные ценности
Здесь мы рассмотрим осмысление человеком своих главных внешних и внутренних 
ценностей в рамках локального и глобального архетипов; важно понимать, что 
некоторые (порой самые существенные) из них находятся глубоко в подсознании и 
обнаруживаются с большим трудом и искажениями, и здесь рассогласование 
глобального и локального взглядов служит важной уликой сокрытости от сознания 
человека существенной ценности, либо антагонистического противоречия между ними.

Глобальный взгляд склонен к систематизации, например: “В моей жизни есть 
ценности моральные и практические: первые относятся к моей внутренней жизни и 
отношениям с самим собой, вторые - к жизни внешней и моим отношениям с 
окружающим миром”. Ему также свойственны обобщения и оценки: ”В целом за 
последний год: поведение - 4, прилежание - 3, совесть - 4, долг - 3, любовь к 
ближнему - 4, социализация - 3, внешние успехи - 4; интегральная самооценка - 
3”. Глобальный взгляд дает, так сказать, архитектуру ценностей человека и их 
соподчинение, а также их относительную важность - но при этом жизнь человека 
сама по себе (то есть последовательность событий) рассматривается в целом как 
объект обобщения (последующих выводов) или, наоборот, приложения усилий, но не 
как непосредственно подлежащая оценке. Другими словами, отдельное событие само 
по себе, каким бы крупным оно ни казалось, чаще всего не окажет при глобальном 
взгляде существенного влияния на ценностную систему человека - в крайнем случае 
изменятся лишь ее акценты, да и то незначительно. Вообще, глобальный ценностной 
взгляд обычно весьма устойчив, и существенные изменения здесь означают глубокий 
кризис во всей жизни человека - как внешней, так и внутренней.
Локальный взгляд вырывает данную ценность из общего контекста, и человек 
начинает ее пристрастно исследовать в отрыве от остальных (и своего подсознания 
в целом), подвергая иногда несправедливо жесткой критике или столь же 
необоснованно вознося над остальными. “Пусть в остальном я никуда не гожусь, но 
добр необыкновенно, и к тому же чрезвычайно искренен - когда меня слушают”; 
“Моя собранность в делах - мое сильное качество, компенсирующее некоторую 
грубость и требовательность к другим”; “Я - отличная кулинарка и хорошая, 
понимающая мать своих детей, а вот плаваю и катаюсь на велосипеде 
посредственно”; “Главное во мне - это моя красота и умение одеваться, остальное 
несущественно”.
С другой стороны, локальный взгляд дает человеку возможность не только 
декларировать и оценить данную ценность, но и соотнести ее с текущими 
жизненными событиями, и сделать на их основании вывод - иногда тонкий, а иногда 
и чересчур далеко идущий. “Вчера я поговорил с одним действительно понимающим 
человеком и понял: никуда я как аналитик не гожусь!”; “Сегодня утром заглянул я 
внутрь себя, и теперь знаю: ансамбль - соберу!”.
Именно локальный взгляд дает иногда человеку возможность погрузиться внутрь 
себя глубже, чем обычно, и вытянуть на свет сознания уродливо-замшелое 
жизненное убеждение, сформированное в далеком несознательно-наивном детстве и 
сохранившееся в своем первозданном виде и поныне; однако для того, чтобы его 
цивилизовать, его нужно не только (локально) почистить, но и соотнести с 
остальными убеждениями и ценностями человека, используя при этом глобальный 
подход.
Вообще, чередуя локальный и глобальный взгляды на свои ценности, человек иногда,
 сам не замечая того, предъявляет миру (и самому себе) неописуемо 
противоречивую картину - но ее противоречия его почему-то не смущают, хотя во 
многих ситуациях существенно портят ему жизнь и настроение. “Я, конечно, не Бог 
весть кто, так, проходная личность, но если уж за что возьмусь - тогда держись..
. Вчера, правда, щелкнули меня на проходной по носу - но уж Клавке-то я показал,
 кто дома хозяин. А вечером я иду по району - берегись, прохожий! Ведь кто меня 
не уважает - тот для меня не человек. Все очень просто: дай мне жить - и я тебя 
не обижу. А вообще жизнь это такая, скажу тебе, загогулина!..”
Вопросы к читателю. Легко ли вам сформулировать в точных словах главные 
ценности вашей жизни? Много ли их у вас? Любите ли вы формулировать свои 
жизненные позиции с помощью пословиц? Прибегая к абстрактным понятиям? Какая 
часть вашей жизни соответствует вашим понятиям о правильном поведении и долге? 
Осуждаете ли вы себя обычно целиком или же выборочно? Как часто вы подвергаете 
себя сомнению, и на каком материале? Считаете ли вы, что любовь оправдывает все,
 что она собой освещает? Что долг, совесть и религиозное чувство могут 
противоречить друг другу?
Жизненные цели и программы
Глобальный взгляд разделяет жизнь на отдельные программы и выделяет 
соответствующие им цели; при этом человек старается отнести конкретные события 
своей жизни к той или иной программе (иногда к нескольким сразу) и оценить их 
роль в ней. При этом сами программы по идее также определенным образом 
типизируются, каталогизируются, классифицируются или на худой конец просто 
нумеруются, но в совокупности должны охватывать всю жизнь человека. Если этому 
человеку задать вопрос: “О чем ты думаешь, когда живешь?” - то он не окажется к 
нему неподготовленным и быстро ответит: “Во-первых, я получаю от жизни 
удовольствие; во-вторых, утверждаю себя; в третьих, забочусь о семье и 
родителях, а в четвертых, отбиваюсь от всего остального.” При этом сами 
жизненные программы человек также делит на части, фазы и т.п. и мысленно 
разносит по этим частям конкретные события, оценивая попутно их роль в 
соответствующих программах.
Локальный взгляд выделяет одну из жизненных программ и сосредоточивается на ней,
 часто упуская ее связь с другими и с жизненным сюжетом в целом (последний при 
локальном взгляде вообще виден плохо). Более того, в данной жизненной программе 
локальный взгляд выделяет определенный ее фрагмент и, подробно его рассматривая,
 делает в редких случаях правильное, а чаще - совершенно необоснованное 
суждение о данной программе (а то и всей жизни человека). “Я много раз бросал 
курить - иногда не курил по несколько месяцев - и пришел к выводу: сделать это 
невозможно. Вообще нельзя идти против себя”. Последний вывод может быть 
совершенно несправедлив - фактически этот человек много раз шел против своих 
низменных желаний и много раз их побеждал, но локальный архетип навязывает свою 
логику, и пока он включен, она кажется неопровержимой.
Локальный взгляд очень содержателен, он дает возможность рассмотреть детали 
программы, ее изменить или скорректировать в зависимости от происходящих 
событий, но он как бы суживает зрение человека, которому становится очень 
трудно соотнести часть программы с ней в целом, а ее - с другими своими 
программами. Так великий Дарвин, несколько десятилетий своей жизни посвятивший 
исключительно разработке своей ложной эволюционной теории, на склоне лет решил 
посетить театр - и обнаружил, что действие его совершенно не захватило, чем был 
очень огорчен, поняв, что важный аспект жизни явно прошел мимо него.
С другой стороны, глядя на жизненные программы в целом, человек обретает 
перспективу, но теряет в глубине рассмотрения, так что сам для себя нередко 
делается совершенно банальным, и вопрос: “Чем я отличаюсь от всех остальных?” - 
становится для него неприятно актуальным. Поэтому глобальный взгляд на 
жизненные программы многими воспринимается как примитивно упрощающий и 
нивелирующий, лишающий человека его индивидуальности - что, однако, справедливо 
лишь на низком уровне проработки глобального архетипа, пока тонкости глобальных 
характеристик человеку недоступны.
Баланс локального и глобального взглядов на жизненные цели и программы человеку 
совершенно необходим - однако очень редко достигается, что ведет к большим 
потерям душевных сил и громадным жизненным зигзагам, о которых человек 
впоследствии вспоминает с тяжелым чувством, однако исправить прошлое или хотя 
бы понять его причины он не в силах. Ему обычно не приходит в голову, что, 
например глобальная негативная оценка актуальной (то есть фактически 
происходящей) жизненной программы бросает, может быть, слабо ощутимую, но 
совершенно реальную тень на все без исключения ее проявления, в том числе 
очевидно позитивные, во многих случаях лишает эту программу удачи и заставляет 
ее буксовать на месте, лишая сцепления с реальной почвой. Наоборот, глобальная 
позиция “розовых очков”, то есть общее априорно упорно положительное отношение 
человека к жизненной программе (например, воспитание единственного ребенка в 
семье) приводит к невозможности адекватно оценить ее конкретные эпизоды, лишая 
человека необходимой критичности и возможности вовремя почистить эту программу 
- не только глобально, но и локально, в результате чего она нередко загнивает и 
отравляет все бытие человека; однако ему не приходит в голову, что все его 
конкретные (иногда поистине героические!) усилия по ее очищению и коррекции 
недостаточны и неэффективны вследствие его неправильного общего взгляда на нее.
Грубость крайних глобальных оценок типа “хорошо - плохо” без должного спектра 
промежуточных суждений иногда интуитивно ощущается человеком, и он старается их 
избегать; однако не менее вредны крайности и в других глобальных оценках, 
например, типа “нужно - не нужно”: очень важно понять, в какой степени и в 
каком ракурсе нужна человеку данная жизненная программа (цель), и здесь нужная 
тонкость и точность глобальной оценки достигается чаще всего с большим трудом и 
путем тщательного (локального) анализа ее конкретных подробностей. Если же этот 
труд не приложен и человек с легкостью выносит приговор типа: “это мне в моей 
жизни не нужно” - а фактически программа идет, и в чем-то ему безусловно 
помогает - то шансы на ее адекватное протекание и своевременное завершение 
падают до нуля. (Читатель с большой пользой для себя подумает об иллюстрирующих 
примерах.)
Вопросы к читателю. Формулируете ли вы свои жизненные цели так, чтобы суметь 
изложить их своей бабушке? Оцениваете ли вы ежедневно, насколько сегодня 
приблизились к достижению вашей цели? Часто ли меняются ваши цели? Акценты в 
них? Пытаетесь ли вы при перемене работы хоть в каком-то смысле “сохранить 
стаж”? Соотносите ли вы друг с другом разные сферы своей жизни? Любите ли вы 
философскую поэтическую лирику? Аналитические программы телевидения?
Жизненные позиции
Жизненные позиции представляют собой квинтэссенцию личной философии человека, 
его теоретическое кредо и одновременно базис для принимаемых решений - поэтому 
они чрезвычайно важны, хотя осознаются, как правило, далеко не все и не 
полностью. Поэтому наблюдения за их модальностью могут пролить свет на 
существенные подробности этой глубокой области психики, обладающей большой 
властью над общими контурами судьбы человека. По самому своему жанру жизненные 
позиции носят общий характер, то есть глобальны; однако форма, в которой они 
высказываются, может быть различной, в частности, тяготеть к локальному или 
глобальному архетипам.
Локальный архетип в жизненных позициях проявляется в употреблении частных 
обстоятельств или высказываний, которым человек лишь интонационно или 
контекстуально придает общий характер, то есть пользуется ими метафорически. 
Таковы, например, многие пословицы и поговорки, смысл которых гораздо шире 
непосредственно высказываемой мысли: “Лучше хромать, чем сиднем сидеть”, “Плеть 
не мука, а вперед наука”, “Три жены имел, а от всех беды терпел”.
Глобальный архетип в жизненных позициях выразится, наоборот, в прямых 
обобщениях, словах “вообще”, “всегда”, “никогда”, “как правило” и т.п. “Я 
никогда не знакомлюсь с незнакомыми мужчинами”; “Я всегда уступаю дорогу 
идиотам”; “Разумный только свистнет, а кто догадлив, смыслит” - в этих 
высказываниях, если они по уровню эмоционального напора и внутренней 
убежденности авторов претендуют на роль жизненных позиций, отчетливо ощущается 
глобальный архетип, поскольку уровень обобщения задан самой словесной формулой.
Вопросы к читателю. Как вам удобнее формулировать свои жизненные позиции - в 
локальной или глобальной модальности? Какие неудобства чувствуете вы при 
использовании иной модальности, чем та, которая вам свойственна? Какая 
модальность для жизненной позиции кажется вам более убедительной для себя и для 
других? Какие модальности в определении своих жизненных позиций вы наблюдаете у 
окружающих? Меняются ли они или остаются неизменными?
Этика: добродетели и пороки
Сознательно, полусознательно или подсознательно, любой человек, так или иначе, 
формирует и формулирует для себя и для других определенную этическую систему, а 
точнее, несколько таких систем: фактическую, официальную и идеальную, которые 
применяются человеком для себя, а также для близких, для друзей, для знакомых, 
сотрудников и т.д. Фактическая этика это набор принципов, которыми человек 
реально пользуется в своей жизни, осознавая их или нет; официальная этика это 
провозглашаемые им принципы, которым он по идее подчиняет свое существование; у 
многих людей есть еще идеальная этика - принципы, которым должна в идеале быть 
подчинена их жизнь (а пока они к этому лишь стремятся). Аналогично, существуют 
фактическая, официальная и идеальная этика для друзей (какие требования человек 
фактически и декларативно накладывает на них), для знакомых, партнеров, 
сотрудников и т.д. Для того, чтобы разобраться в этом сложном переплетении 
требований к себе и другим, очень полезно обратить внимание на модальности, в 
которых они формулируются.
Локальная этика обычно представляет собой хаотичный набор требований, которые 
изобретаются и модифицируются по ходу жизни, но человек каждый раз придает им 
статус закона (который может быть отменен через десять минут, но может иногда 
продержаться и дольше - например, на все время дружбы с данной личностью). Это 
делается особой интонацией, психологическим нажимом, сильным акцентом на 
произносимый запрет или требование, причем, как правило, употребляются кванторы 
всеобщности, то есть слова типа “никогда”, “всегда”, “обязательно”, “во всех 
случаях” и т.п. (Употребление таких слов само по себе намекает на включение 
глобального архетипа, но он активизируется в связи с самим понятием этики, то 
есть общих правил поведения; однако к самой этической системе возможны 
локальный и глобальный подходы, и как раз о них сейчас идет речь.) Типичные 
примеры локально-этических требований: “Я никогда не выношу суждения, не 
выслушав противоположную сторону”; “Мои друзья обязательно должны помнить о 
моем дне рождения и сами приходить меня поздравлять”; “Я не работаю с людьми, 
которые опаздывают на деловые встречи больше, чем на пять минут”; “Я не могу 
дружить с человеком чуждого мне мировоззрения”.
Такого рода требования к себе и другим могут меняться или оставаться 
неизменными, но не образуют в совокупности целостной системы, 
распространяющейся на все сферы проявлений человека.
Глобальный подход к этике, наоборот, предполагает законченную систему 
ограничений, охватывающую все возможные типы и формы человеческой активности (и 
пассивности). Например, будущий муж, находясь уже в зрелом возрасте, 
предупреждает юную невесту о ее дальнейших обязанностях: “Ты должна будешь 
всегда меня любить и заботиться обо мне при всех обстоятельствах, а особенно в 
немощи и болезнях; принимать душевное участие в моих делах, но не совать в них 
свой нос дальше мною определенного; руководить жизнью дома и воспитанием детей; 
строить своих родственников; следить за выходной одеждой и своими манерами на 
людях...” (этот текст может занять два десятка страниц, так что автор его 
обрывает, надеясь, что читатель составил себе о нем достаточно полное 
представление).
Конечно, в жизни часто нет возможности изложить (и даже сформулировать для 
себя) целостную этическую систему, но по косвенным признакам обычно легко 
понять, в какой модальности (локальной или глобальной) выставляет человек свои 
этические требования. При локальном подходе за каждым требованием стоит 
интонационная жирная точка, то есть продолжения не предполагается или оно 
факультативно; при глобальном же подходе за данным требованием стоит 
выразительная запятая или точка с запятой, предполагающие определенное 
продолжение - следующим требованием, за которым снова стоит запятая и точка с 
запятой, и так далее, пока ограничениями не будет охвачена целостная сфера 
человеческой жизни. “Итак, я тебе изложил твои обязанности ко мне как друга; о 
твоих обязательствах как матери моих детей я расскажу тебе в следующий раз”.
Упражнение. Ниже приведены фрагменты этических высказываний, вырванные из 
контекста общения. Читателю предлагается восстановить этот контекст и после 
этого определить их модальность.
“Я по воскресным дням дома не сижу, и в этом вижу главное свое достоинство”.
“Хороший человек должен уметь иногда быть злым”.
“Не учась грамоте, в попы не ставят”.
“Изложу тебе твои права и обязанности по порядку...”
“У меня есть первостепенные и второстепенные обязательства перед собой, и так 
же - перед миром”.
“Я должен лишь самому себе”.
 
“Везде долги - мужской, супружеский.
Гражданский, родственный и дружеский,
Долг чести, совести, пера - 
И кредиторов до хера”. 
(И.Губерман).
Вопросы к читателю. Обратите внимание на модальности, которые вы и ваши 
знакомые используете при формулировании этических требований. Меняются ли эти 
модальности или остаются одинаковыми? В какой модальности вы обращаетесь к себе 
и в какой - к другим? Как ведут себя в этом плане ваши окружающие? Чувствуете 
ли вы сопротивление при попытке смены модальности? Много ли вы думаете о своей 
и чужой этике и в каких модальностях вы ее себе мыслите?
Противоположности
Важную, даже, можно сказать, принципиальную роль в жизни и судьбе человека 
играет его сознательное и подсознательное отношение к противоположностям, как 
фундаментально-философским (добро - зло, невежество - знание, эволюция - 
инволюция, Бог - дьявол, инь - ян, свет - тьма, целое - часть, космос - хаос, 
движение - покой), так и обыденно-человеческим (любовь - ненависть, дружба - 
вражда, сотрудничество - соперничество, теснота - простор, ясность - неясность, 
прямота - косвенность, рациональность - интуитивность, объективность - 
субъективность и т.д.). По тому, как человек относится к противоположностям и 
как он понимает их взаимодействие, можно судить об очень глубоких слоях его 
подсознания, и важное значение здесь имеют используемые им модальности.
Локальный взгляд на противоположности обычно заключается в том, что одну из них 
человек признает, оценивает положительно и делает объектом пристального 
рассмотрения, а другую старается игнорировать или награждает негативными 
оценками и так или иначе с ней борется, идентифицируясь с первой; в то же время 
в его подсознании чаще всего наблюдаются обратные оценки и акцентуации: когда 
сознание говорит: “да”, подсознание утверждает: “нет” - и наоборот. Сказанное, 
впрочем, не исключает периодического изменения оценок и акцентов на 
противоположные, когда человек начинает, скажем, искренне превозносить тьму и 
сочувствовать ей в ее борьбе со светом, начисто забывая о своих обычных 
предпочтениях и установках.
Глобальный взгляд не всегда является более сбалансированным; однако он, по 
крайней мере, учитывает обе противоположности и старается рассмотреть их 
взаимодействие; кроме того, он понимает их необходимость друг для друга: без 
невежества не было бы знания, а добро существует только по контрасту со злом. 
Ниже приводятся примеры локального и глобального подхода к философским и 
жизненным противоположностям:
- Не переношу скуки! Мне должно быть интересно жить - или я умираю!
- Плохие поэты образуют основную аудиторию для первоклассных.
- Не добрый он человек, нет! Я с такими не могу.
- Я сначала расскажу вам вкратце, а потом, если будет интересно, раскрою свою 
мысль более подробно.
- Исчерпав свою мысль, докладчик исчерпал также аудиторию.
- Я прошел только половину своего жизненного пути, а башмаки уже совершенно 
стерлись.
- Вы правы во всем, но частично, а я целиком, но не полностью.
Я стою на своем до конца - а потом начинаю сначала.
Вопросы к читателю. Читатель может понаблюдать за модальностями, используемыми 
им и окружающими при обсуждении противоположностей как абстрактного, так и 
конкретного порядка, обращая внимание на следующие моменты:
Как меняются локальная и глобальная модальности на протяжении обсуждения одной 
и той же противоположности? В зависимости от характера противоположности? В 
зависимости от настроения человека? Легко ли вам (вашим друзьям) сменить 
модальность обсуждения с локальной на глобальную и обратно? Какого рода 
сопротивление вы при этом чувствуете (и чувствуете ли?), и что при этом 
происходит у вас внутри и во внешнем мире?
Свобода и необходимость
Каждый человек по-своему понимает свободу и ее ограничения; многие моменты 
взаимонепонимания людей связаны с тем, что они понимают под покушением на свою 
свободу совершенно разные вещи, и то, что нормально и приемлемо для одного, 
совершенно одиозно для другого, и здесь, как всегда, очень поучительным 
оказывается анализ действующих модальностей.
Локальная модальность для свободы чаще всего означает отсутствие сиюминутных 
препятствий для осуществления текущего намерения человека. При этом его 
фактический выбор может быть очень невелик - но это его не смущает, по крайней 
мере, не воспринимается им как несвобода. “Пойди в магазин и купи два батона 
белого хлеба по своему выбору”, - говорит бабушка внуку, снабжая его сумкой и 
необходимой суммой денег - и он чувствует себя совершенно, даже избыточно 
свободным, ведь перед ним открывается такое великое множество вариантов выбора! 
Сначала можно выбирать магазин (а их в ближайшей окрестности целых три), затем 
дорогу к нему, и наконец, сорт каждого из батонов, так что общее число 
вариантов выбора не поддается учету (последнее обстоятельство - частый признак 
локальной модальности акта выбора). Несвобода в локальной модальности означает 
отсутствие возможности сделать так, как человеку хочется, или наличие 
одного-единственного, причем жестко определенного варианта поведения:
“О, суконная прелесть Устава!
И вовек позабыть не моги,
Что любое движенье направо
Начинается с левой ноги!”
(А.Галич)
Глобальная модальность дает значительно более широкую и тонкую интерпретацию 
свободы, нежели локальная. Здесь свобода даже в ее обыденном понимании звучит 
уже в значительной степени как абстрактная, почти философская категория; 
человек рассматривает весь спектр возможных вариантов своего поведения и 
оценивает его с точки зрения его богатства и широты открывающихся возможностей, 
не ограничиваясь зачастую своим текущим намерением и непосредственными 
последствиями его исполнения, но рассматривая вопрос в целом и существенно шире.
 При этом его могут смущать не локальные ограничения, но ограниченность выбора 
в целом: “Пусть я сегодня привязана к младенцу и не могу выйти из дому - это 
меня не тревожит; но завтра он вырастет - и куда я смогу пойти?” Типичная не 
решаемая в глобальном понимании свободы проблема заключается в ее 
ретроспективном рассмотрении: “Я вчера совершил ошибку. Был ли я свободен в 
своем выборе? Каков был реально спектр возможных вариантов моего поведения? В 
какой мере меня вело мое подсознание? Судьба? Воля эгрегора или черного мага?”. 
Список этих вопросов можно продолжать довольно долго, но удовлетворительного 
ответа на них человек скорее всего так и не найдет, поскольку само по себе 
понятие свободы осмысленно лишь в некоторых модальностях времени, и, в 
частности, к прошедшему времени может применяться лишь ограниченно и с большими 
натяжками.
Таким образом, свобода в локальном и глобальном понимании это совершенно 
различные понятия, и люди, для которых она важна в локальной модальности, часто 
совершенно не понимают претензий своих партнеров, понимающих свободу в первую 
очередь глобально.
- Ты меня ограничиваешь.
- Я же всегда оставляю тебе возможность осуществлять твои желания!
- Но ты ограничиваешь меня в целом.
- А какое это имеет значение?
- ??!!!! Это единственное, что важно!
Этот разговор, как понимает читатель, совершенно некомплементарен, и шансов на 
взаимопонимание у партнеров нет, пока один из них не сменит модальность, а 
точнее, пока не поймет, что для партнера является значимой совершенно иная 
модальность свободы, чем для него самого.
Вопросы к читателю. Чувствуете ли вы себя свободным, оказавшись в одиночестве? 
Понимаете ли вы свободу как отсутствие ощутимых ограничений? Связаны ли для вас 
понятия свободы и вдохновения? Трудно ли вам соблюдать внешний режим? Вовремя 
приходить на работу? Склонны ли вы искать препятствия внутри себя или же во 
внешних обстоятельствах? В конкретных врагах? В злой судьбе? Ограничивают ли 
вашу свободу общие социальные рамки или же больше конкретные обстоятельства? 
Верите ли вы, что народ может влиять на свою судьбу, или считаете такую 
постановку вопроса бессмысленной? 
Самооценка и самомнение
Есть люди, непереносимо чванные, и есть немыслимо скромные, и, хотя второе 
переносится окружающими легче, в любом случае важно понимать внутренний 
характер самооценки человека и особенности ее внешнего проявления - в частности,
 видеть или угадывать соответствующие модальности.
Локальное самомнение, как правило, весьма подвижно и, главное, напрямую связано 
с текущим психическим состоянием человека и его успехами на данный момент. “Я 
ужасен! Я никуда не гожусь!” - такая самооценка, высказанная в пылу огорчения 
по случаю мелкой неудачи, совершенно адекватна, если к ней добавить уточняющее 
определение “сегодня”; но сам человек это подразумевает и ему нет нужды в таком 
уточнении, тем более, что подсознательно он отлично знает, что через полчаса по 
другому, нисколько не более значительному поводу, он будет восклицать “Я 
поистине велик! Я молодец!” - и т.п.
Локальная самооценка относится либо к фрагменту реальности, либо к фрагменту 
личности, и это нужно хорошо понимать. Позиция: “я был хорош тогда-то” или 
“такие-то черты моей личности меня совершенно не устраивают” не означает для 
человека, использующего локальную модальность, дальнейшего обобщения на всю его 
жизнь или персону, хотя бы даже по непосредственному смыслу его слов так могло 
показаться - однако он не имеет этого в виду. Однако для опытного наблюдателя 
не укроется активность локального архетипа - под ним слова звучат легче и 
конкретнее, а интонации не содержат многочисленных пауз, символизирующих 
многоточие или метафорическое обобщение, что характерно для глобального 
архетипа. Локальный архетип в своих проявлениях подчеркнуто односторонен - и 
когда он звучит в самооценке, то может сильно раздражать, если не понимать его 
правильно, а в особенности если путать его с глобальным.
Глобальная самооценка это нечто очень серьезное, и если она произносится с 
должным пафосом, то может буквально сокрушить собеседника. Фраза: “Я никуда не 
гожусь!” - сказанная под глобальным архетипом, заставит вас на минуту поверить 
в то, что человек не состоялся ни в одном аспекте своего бытия и к тому же 
серьезно болен неизлечимой болезнью, так что дни его сочтены, а на скромную 
могилу никто не придет с заплаканными глазами - только вороны прокаркают на ней 
свою скверную панихиду. Столь же убийственно действует глобальная положительная 
самооценка: “Я прожил большую, интересную, достойную жизнь, состоялся как 
семьянин и гражданин, заслужил множество высоких наград, известен на уровне 
области и в ноосфере”, - услышав подобную самохарактеристику, собеседнику 
захочется быстро сползти со стула на пол и, тихо скуля, начать лакать молоко из 
собачьей миски.
Впрочем, глобальная самооценка не обязательно развернута: в устной речи 
достаточно ее начать, а остальное довершит интонация (торжественно-серьезная), 
ответственно-собранное выражение лица, осанка (Цезаря или нищего на паперти) и 
жестикуляция, захватывающая все тело.
С человеком, чья самооценка управляется холистическим архетипом на хаотической 
(первой) стадии проработки, очень трудно иметь дело. Он путает локальную и 
глобальную модальности самым неприятным для партнера образом: например, частную 
критику по своему адресу (“ты плохо завязал шнурки у ботинок”) воспринимает как 
глобально-унижающую оценку (“ты никуда не годишься ни в чем”) и реагирует 
соответственно - смертельно обижается, надолго замыкается в себе и т.п. 
Наоборот, замечания общего характера, неприятные и невыгодные для него в своем 
прямом значении (“твой моральный облик, честно говоря, хромает”) он ловко 
принимает в локальной модальности и извиняется соответственно, как ни в чем не 
бывало: “Извини, вчера я неловко пошутил”, - хотя партнер ведет речь вовсе не о 
вчерашнем его поведении, а о накопленных за многие годы обидах. Трудностью для 
коррекции такого рода поведения является сложность его осознания и 
формулирования на обычном языке, поскольку локальная и глобальная модальности 
весьма абстрактны и обычно сознанием не регистрируются, и уж во всяком случае 
не кажутся человеку чем-то существенным - разумеется, пока он не освоил 
материал этой части.
Вопросы к читателю. Считаете ли вопрос о самооценке вредным или 
бессодержательным? За что вы себя цените выше всего? Что в себе вы осуждаете 
самым резким образом? Если вы недовольны другим человеком, как вы выразите свое 
мнение о его персоне? Локально или глобально? Часто ли вы чувствуете себя 
личностью? Что стоит для вас за этим понятием? Попытайтесь ответить на 
последний вопрос письменно и определите модальность вашего ответа.
Слабые места и страхи
У каждого человека есть свои слабые места - их он недолюбливает, опасается, 
насколько возможно избегает и при любом удобном случае вытесняет в подсознание. 
Для работы над собой, однако, слабые места представляют существенный вызов: 
иногда их удается компенсировать или обойти, а иногда нет, и тогда приходится 
заниматься ими вплотную. Это весьма непростая и болезненная операция, и большую 
помощь в ней может оказать правильное использование модальностей, например, 
устранение имеющихся у человека сильных перекосов в использовании модальностей, 
то есть отчетливой и даже кричащей некомплементарности в общении, в том числе и 
с самим собой. Поэтому пристальное внимание к используемым человеком 
модальностям особенно важно и поучительно, когда речь заходит о его слабостях, 
невротических и фобических зонах.
В локальной модальности слабости человека всегда конкретны и определенны; они 
могут быть, конечно, связаны с какими-то еще обстоятельствами его жизни 
(например, быть следствием тяжелого детского переживания), но подаются обычно 
как таковые. Другими словами, человек как бы говорит: здесь мне плохо, здесь я 
не уверен в себе, так что не трогайте этого места или помогите, если можете, но 
только, Бога ради, будьте поаккуратнее: больно. Однако больное место в 
локальной модальности не изолировано от остальных: туда может быть протянута, 
так сказать, рука помощи, переданы йод, жгут и бинты и необходимое питание.
Глобальная модальность рассмотрения слабых мест человека прежде всего 
предполагает их изоляцию от окружающего пространства. Чаще всего человек 
окружает область вокруг больного места высоким забором, на котором написано: Не 
подходи! - причем эта область берется с большим запасом, так что в нее попадают 
и совершенно здоровые участки, получающие, однако, статус больных. “Обжегшись 
на молоке, на воду дует”, - говорит о таких ситуациях пословица, и это типично 
для глобального подхода к слабостям на низком уровне проработки глобального 
архетипа. 
Не следует, впрочем, думать, что глобальное рассмотрение слабостей лишено 
достоинств - наоборот, лишь глобальный взгляд позволяет связать данное слабое 
место с остальной психикой человека и определить причины слабости, ее близкие и 
далекие последствия и эффективные пути ее усиления или компенсации.
Говоря о страхах, локальный взгляд ориентирован на вопрос: “Чего боюсь?”, в то 
время как глобальный - на вопрос: “Какого рода ситуаций боюсь?”, причем в 
первом случае человек обычно может совершенно точно сказать, что именно ужасное 
должно с ним произойти, а во втором случае такой конкретизации подчеркнуто нет 
(и как бы не может быть).
Рассмотрим в качестве примера страх перед публичными выступлениями (вариант - 
экзаменами). Локальный взгляд нарисует в воображении человека совершенно 
конкретную картину ситуации, которой он боится: в самом начале выступления у 
него перехватывает горло, пропадает голос, из головы вылетают все мысли, 
листочки с конспектом доклада порыв ветра уносит в форточку, а слайды не 
влезают в диапроектор. Видя все это, публика гомерически смеется и закидывает 
неудавшегося докладчика гнилыми помидорами, заранее припасенными на ближайшем 
базаре.
Глобальный взгляд ограничится общим страхом перед ситуацией как таковой, никак 
не конкретизируя возможные узкие места или делая это так, что ничего 
конкретного заранее предпринять нельзя: “Случится что-то ужасное, не знаю, что. 
Ну, может быть, зададут вопрос, на который я не смогу ответить - и позор!!! Или 
с самого начала что-то не заладится, или потом испортится, или в конце 
выяснится, что я все не то говорил...”
При этом, как правило, акцентуация архетипов на фобических ситуациях очень 
устойчива, то есть перевести человека с локального взгляда на глобальный (или 
наоборот) не удается или человек теряет интерес к такому повороту темы, считая 
его бессодержательным или неэффективным. “Страх надо изучать конкретно! - 
считает локальный архетип. - Деталь за деталью, подробность за подробностью, 
пока волосы на голове не поседеют от пережитого ужаса!” - “Нет, страх интересен 
и содержателен только в общем и целом, в нем должна быть неопределенность, 
неожиданность и тайна!” - возражает ему глобальный архетип, и этот спор длится 
вечно.
Вопросы к читателю. На стороне какого архетипа вы находитесь? А ваши знакомые и 
родственники? Каких страхов у вас больше: локальных или глобальных? Какие из 
них противнее, и какие приносят больше внешних и внутренних неприятностей? От 
каких вы хотели бы избавиться в первую очередь? Помогает ли вам что-то понять 
замена модальности рассмотрения?
Время
Субъективная модальность времени это момент, на который психолог должен 
обращать существенное внимание. Только для физики и астрономии время подлежит 
точному измерению и совершенно объективно (да и то зависит от системы 
координат); для человека же существует множество различных типов восприятия 
времени, и все функционирование его психики меняется при переходе от одного 
такого типа к другому.
Локальная модальность восприятия времени актуализируется, например, когда 
человек выбирает какой-то конкретный момент времени и сосредотачивает на нем 
свое внимание. Что сейчас делает читатель? Сидит (автор надеется) на чем-то 
мягком; читает первую часть интересной книги Авессалома Подводного; надеется, 
что вторая часть окажется не хуже первой... Другой вариант локального взгляда 
на время это фиксирование внимания на определенном его качестве или отдельных 
качествах из большого списка возможных: “Время тогда было интересное, но 
голодное и опасное”. Частым признаком локальной модальности времени является 
точное указание года, времени года, даты или иных точных обстоятельств: “Помню 
весну 1990-го года на Кавказе...” Акцентируя локальную модальность времени, 
человек использует такие слова, как “случилось”, “однажды”, “помню, когда”. 
Глобальная модальность времени непременно охватывает определенный период, 
обладающий едиными (для данного человека) качествами; набор этих качеств чаще 
всего неслучаен и образует законченную систему. Глобальная модальность часто 
обозначается такими словами, как “период”, “отрезок времени”, “интервал”: “В 
свой “голубой” период еще молодой Пикассо создал многие знаменитые свои 
картины”.
Многие слова, специфицирующие модальность времени, делают это в недостаточной 
степени, что может создавать поводы для больших недоразумений, особенно когда 
люди не стремятся к точности в коммуникации, надеясь преимущественно на 
телепатические способности собеседника, который и так, без всяких слов, все 
правильно понимает - увы, если бы это было так! Например, слово “сейчас” может 
иметь как локальный, так и глобальный смысл: на вопрос, что он делает сейчас, 
человек может ответить так:
- Сплю.
- Разговариваю с тобой.
- Собираюсь на работу.
- Жду отпуска.
- Коплю деньги.
- Переживаю крупный душевный кризис.
Какие модальности использованы в этих ответах?
Используемая человеком модальность времени, как правило, далеко не случайна - у 
подсознания есть множество веских (для него) причин для употребления именно 
этой, а не другой модальности. Нередко локальная модальность воспринимается как 
более сущностная, яркая, эмоциональная - но и более острая и опасная. Например, 
многие люди очень не любят отвечать на вопрос: “Что ты сейчас делаешь (тогда 
делал)?” в локальной модальности и незаметно переводят ее в глобальную - так 
отвечать куда безопаснее: “Тогда, в субботу на прошлой неделе, я, как обычно, 
сосал лапу у себя в берлоге”. (В последнем ответе видны старания человека 
употребить локальный архетип, как того требует вопрос, но в существенной части 
ответа модальность незаметно меняется на глобальную - об этом свидетельствует 
выражение “как обычно”.)
Еще один интересный вопрос - соотношение употребляемых человеком локальной и 
глобальной модальностей времени с модальностями прошлого, настоящего и будущего.
 Например, некоторые люди, говоря о прошлом, используют преимущественно 
локальную модальность, а говоря о настоящем и будущем - глобальную.
Вопросы к читателю. О чем может свидетельствовать описанная выше корреляция 
между холистическими модальностями и модальностями времени? Какие особенности 
есть в этом отношении у вас? Свободно ли вы сочетаете локальную и глобальную 
модальности с модальностями настоящего, прошлого и будущего? Нравятся ли вам 
поговорки: “дело прошлое”, “кто старое помянет - тому глаз вон”, “когда рак 
свистнет”? Считаете ли вы, что будущее в принципе покрыто густым туманом, и 
ничего конкретного о нем наверняка сказать нельзя? Были ли у вас конкретные 
события, оказавшие влияние на всю вашу жизнь? Опишите их в локальной и 
глобальной модальности. Какое из этих двух описаний точнее?
Любимые сюжеты, герои, образы
У каждого человека есть любимые с детства сказочные или мифологические сюжеты, 
герои книг и просто яркие образы, сопровождающие его по жизни. С 
психологической точки зрения, их выбор далеко не случаен - он отражает 
глубинные формы и акценты подсознания, которые определяют в основном весь 
жизненный сюжет человека. Поэтому весьма поучительным при анализе психики 
является рассмотрение модальностей, которые человек использует при описании 
своих любимых сюжетов и образов.
Глобальный архетип проявляется в любви человека к законченным сюжетам, к морали,
 к счастливому концу сказки, который расставляет все по своим местам, так 
сказать, раздает серьги владеющим ими сестрам. Глобальный взгляд интуитивно 
останавливается на герое, обладающем законченным характером - будь то 
воплощенное добро или даже иногда зло. Обаяние сказок Киплинга про Маугли в 
большой мере связано с единым образом Джунглей как завершенного, замкнутого в 
себе мира, ведомого Единым Законом, в основе которого лежит принцип общности 
крови и уравновешенного совместного существования, казалось бы, несовместимых 
видов.
Люди, ведомые глобальным архетипом, в детстве нередко предпочитают замкнутые в 
себе эпопеи, в рамки которых можно встраивать свою жизнь - таковы “Властелин 
колец” Р.Толкиена, мифология древних греков и индусов. При этом для человека 
часто не так важно, с каким именно героем любимого цикла преданий он себя 
отождествляет, - важнее для него сам факт своей психологической интеграции в 
замкнутый и завершенный сюжет.
Локальный архетип обычно выбирает отдельные штрихи, детали психологии или 
элементы сюжета, с которыми человек связывает себя - но не целиком, а какую-то 
часть своей психики и будущей судьбы. “Декамерон” Боккаччо, сказки о Винни-Пухе,
 Карлсоне, Чебурашке, Алисе в стране чудес, Мэри Поппинс привлекают яркостью 
отдельных эпизодов, а не законченностью общей картины, и, как правило, не 
вызывают желания выстроить свою жизнь в рамках созданной авторами реальности. 
Для человека, ведомого локальным архетипом, очень важны черты конкретного героя,
 с которым он (частично) идентифицируется, и эти черты и наиболее запомнившиеся 
эпизоды книг сопровождают человека по всей его жизни - нередко в форме особо 
запомнившихся цитат. Для англичанина и американца их неисчерпаемым источником 
служит Шекспир, для индуса - Бхагавад-Гита, для русского интеллигента, 
возмужавшего при социализме, - книги Ильфа и Петрова. “Гром и молния - входят 
три ведьмы”; “Я есть единое Я, мировое Я”; “сын турецко-подданного” - такого 
рода ссылки, вошедшие без какого-либо продолжения в плоть и кровь индивида, 
выдают его прочную связь с локальным архетипом.
Вопросы к читателю. В какой модальности вы обычно видите свои любимые образы и 
сюжеты? Помните ли вы самые яркие их детали или в первую очередь сюжетную канву 
любимых книг (фильмов, спектаклей)? Любите ли вы, чтобы к концу истории все 
сюжетные линии завершались? Чтобы в конце сказки была ясна ее мораль? Чтобы 
было что потом вспомнить в деталях и красках? Как вам легче запомнить 
понравившуюся вам историю - опираясь на ее сюжет или яркие черты и поступки ее 
героев? Считаете ли вы себя одним из многих равных участников Драмы Жизни, или 
чувствуете, что она, насколько хватает вашего взора, вращается вокруг вас и 
ваших идей? 
Таланты и творчество
Локальный взгляд на талант не ставит вопроса о месте таланта в жизни человека - 
здесь актуальны темы развития таланта, его становления и реализации на том или 
ином жизненном и профессиональном материале: “Когда я вырасту, я буду петь на 
радость людям, везде и всюду: в гостях, в электричке, на привалах в трудных 
походах”. При этом люди, увлеченные своим делом, под локальным архетипом не 
склонны жертвовать во имя реализации своего таланта всей остальной своей жизнью 
- слишком легко у них перемещается внимание, и ограничить свой дар узкой 
областью своей жизни они органически не способны. Если это дар остроумия, то 
локальный архетип не даст ему ограничиться писанием юморесок - этот человек 
будет хохмить в любом обществе, находя неожиданные повороты темы буквально на 
каждом шагу. (Глобальный архетип вполне может дать профессионального остроумца, 
автора комедий, необычайно молчаливого и мрачного в частной и общественной 
жизни.)
Аналогично, творчество в локальной модальности понимается как нестандартное, 
неожиданное решение, выбор необычного пути, просто оригинальная находка в любой 
конкретной ситуации и на любом материале. Чего-то не было или оно никому не 
приходило в голову, а мне почему-то пришло - вот вам и весь творческий акт в 
его локальном понимании. В этом смысле известный лозунг: “В жизни всегда есть 
место творчеству” имеет недвусмысленно локальную модальность, в то время как с 
глобальной точки зрения он не имеет смысла или, во всяком случае, чересчур 
легковесен.
Глобальный взгляд на талант в узком варианте выделяет его из человеческой 
психики и судьбы и рассматривает как бы отдельно от них - взгляд столь же 
распространенный, сколь антигуманный. Профессиональная самореализация - 
безусловно, важная часть жизни человека, но отрывая ее от остальных сфер его 
жизни, мы превращаем микрокосм в деталь социального механизма, унижая при этом 
первый и профанируя второй. К тому же, бывают не только очевидно 
социально-необходимые таланты (такие, как талант земледельца, каменщика, 
горного инженера или администратора): существуют еще таланты поэта, художника, 
философа, которые имеют очень ограниченную социальную применимость, а также 
таланты сугубо личного свойства, например, дары доброты, гостеприимства, 
щедрости, милосердия, обаяния, коммуникабельности, адаптивности к чужим 
культурам, которые сами по себе, то есть как таковые, не могут найти себе 
адекватной реализации в виде социальной профессии (хотя, конечно, могут 
существенно в ней помогать). Попытки применить узкий глобальный подход к таким 
талантам обычно оказываются несостоятельными - здесь гораздо уместнее локальный 
или иной, более широкий глобальный подход.
Существенно более гуманен широкий глобальный взгляд на талант, когда он 
рассматривается в рамках всей жизни человека. Другими словами, если реализация 
таланта человека под глобальным архетипом в узком его понимании (талант как 
таковой) часто означает игнорирование всей остальной его жизни, то, находясь 
под влиянием глобального архетипа, наложенного на его жизнь в целом, человек 
пытается сознательно сопрягать со своим талантом остальные жизненные программы 
- например, тактично подстраивая их под служение своему дару - или наоборот, 
заставляя его служить другим жизненным целям.
Глобальный взгляд чаще всего заставляет человека размышлять об общем числе его 
талантов, об уровне их реализации, упущенных больших возможностях и глобальных 
перспективах развития своих даров. При этом он пытается найти способы их 
взаимного сочетания и совместного развития - конкурентного или симбиотического. 
Трудно сочетать семейную и профессиональную реализацию, глубокую проработку и 
популяризацию, строительство дома и далекие путешествия, но проработанный 
глобальный взгляд помогает человеку найти свойственное ему сочетание талантов и 
основные пути их реализации.
Творчество в глобальном понимании это ни в коей мере не прыжки или шуточки 
клоуна на цирковой арене - это нечто гораздо более серьезное и величественное. 
С глобальной точки зрения, есть области, в целом творческие, и есть 
шаблонно-рутинные, где творчества в истинном смысле этого слова нет и быть не 
может; аналогичное деление глобальный взгляд распространяет и на человеческие 
коллективы, начиная с семьи и кончая этносами, и при всей неуклюжести и даже 
нелепости таких воззрений с локальной точки зрения (“Ну как это можно отказать 
целому народу в творческом начале!”), они не только устойчиво существуют в 
сознании (и подсознании) человека с активным глобальным архетипом, но и 
представляются ему единственно верными по своему подходу.
Вопросы к читателю. Как вы понимаете народное творчество? Можете ли вы 
предъявить список ваших талантов? Реализованных (хотя бы частично) талантов? 
Талантов, которые вам бы очень хотелось реализовать? Есть ли у вас знакомые, 
чье творческое начало проявляется каждый день? Слышали ли вы о таких людях? 
Верите ли вы рассказам про них? Считаете ли вы, что можно творчески подмести 
пол? Приехать на работу? Прожить жизнь?
Инициатива и воля
Воля - неотъемлемая часть жизни человеческого существа. Однако у одних людей ее 
очень много и не вполне понятны источники ее происхождения, у других, наоборот, 
ее мало, а у третьих она спонтанно появляется и по непонятным причинам исчезает.
 Достичь тайны этого процесса может помочь внимательное наблюдение за 
модальностями человеческих волеизъявлений и инициатив. Кроме того, воспринимая 
и оценивая чужую волю, очень важно понимать в какой модальности она выражается. 
Точно также человек, выражающий свою волю в одной модальности, рискует попасть 
в ситуацию совершенного непонимания себя, если его собеседник или партнер 
воспримет его волю в другой модальности. Рассмотрим эти ситуации на примерах 
модальностей холистического архетипа.
Локальная инициатива отличается в первую очередь тем, что она не предполагает 
ничего, помимо того что человек непосредственно выражает. То есть, другими 
словами, он не предполагает каких-либо осложнений, побочных эффектов, он не 
раздумывает о том, к чему приведет эта инициатива и какие в связи с ней нужно 
будет произвести действия; он предлагает - и все. Вполне может быть, что он 
рассчитывает на то, что его партнер или партнеры, восприняв его предложение как 
исходную точку, разработают его, дополнят, расширят, рассмотрят всевозможные 
подробности и аспекты, о которых он не считает нужным размышлять и вносить в 
рассмотрение, и таким образом изменив модальность на глобальную, превратят его 
частное предложение в оформленную и законченную программу. С другой стороны, 
человек может этого совершенно не иметь в виду, а предполагать, что его 
собеседник, например, отвергнет его инициативу или предложит какую-то свою и, 
таким образом, завяжется процесс обсуждения, который со временем и приведет к 
какому-то содержательному выводу, - но человек не имеет в виду, что его 
предложение уже является оконченным, оформленным и завершенным актом.
Для локальной инициативы характерны, хотя и необязательно, спонтанность, 
неожиданность, переключение темы, смена ракурсов, видимое пренебрежение к 
последствиям.
Глобальная инициатива выглядит как нечто значительно более серьезное по 
сравнению с локальной. Здесь человек имеет в виду некоторую замкнутую, 
завершенную ситуацию, в которую он вмешивается и намерен определенным образом 
изменить, причем он отвечает как за характер воздействия, так и за его 
последствия и за конечный результат этого вмешательства - по крайней мере, он 
это имеет в виду. Это не означает, что глобальная инициатива обязательно будет 
длинной и всесторонней, человек может наметить ее в нескольких общих словах, но 
подразумевать, что у него имеется развернутый и продуманный план действия. 
Разумеется, легкомысленный человек тоже может нести глобальную инициативу, 
проявить глобальную волю, она не будет столь подробно развернута, но, во всяком 
случае, она будет касаться объекта в целом и иметь в виду его глобальную 
трансформацию.
Не менее важным аспектом является восприятие чужой воли или инициативы 
человеком. Локальную волю, проявленную по своему адресу, человек может 
воспринять очень остро, например, остро негативно, и если она его не устроит, 
может категорически против нее возражать, но в то же время его неприятие или 
возмущение также будут локальными и он скорее всего не сделает из них чересчур 
далеко идущих выводов. Совершенно другая реакция бывает у человека, который 
воспринимает чужую волю, направленную на него, в глобальной модальности. Здесь 
сразу возникает неприятная мысль о возможности порабощения, тотального контроля 
со стороны другого человека надо мной, необходимости выстраивать с ним гораздо 
большую дистанцию и другого рода неприятные мысли. Встречаются, конечно, люди, 
которые, наоборот, не стремятся к независимости, а ищут себе начальственную 
фигуру. Такой человек будет воспринимать указания, данные в локальной 
модальности, глобально, что может приводить к очень большим недоразумениям, 
которые трудно распутать.
Вообще, в межличностных отношениях разграничение информационного обмена и 
волевых воздействий чрезвычайно важно. Мой партнер что-то говорит мне; говорит 
он мне это просто так, развлекая меня или передавая какую-то существенную для 
меня информацию, но ничего при этом не имея в виду, или же прямо или косвенно 
навязывает мне свою волю? Вопрос очень острый, и ошибки в такого рода оценках 
стоят собеседникам дорого. Иногда за локальной по смыслу формулировкой стоит 
локальная же воля, точно соответствующая смыслу сообщения. Иногда за глобальной 
формулировкой стоит глобальная же воля, точно соответствующая смыслу сообщения. 
Но такого рода ситуации чрезвычайно редки. Как правило, то, что мы говорим, не 
соответствует тому, что мы хотим от наших партнеров, и не только потому, что мы 
плохо умеем выражать свои мысли и намерения, но еще и потому, что в это 
выражение вмешивается наше подсознание, которое может иметь совершенно иные 
намерения, и один из самых эффективных приемов подсознания это смена 
модальностей. “Я хочу чтобы ты меня всегда слушалась” ,- заявляет молодой муж 
своей жене. Локальная это воля или глобальная? Так, как она выражена, - 
безусловно глобальная. Но при этом жена, скорее всего, поймет его локально, то 
есть воспримет его слова как пожелание, чтобы она слушалась его в совершенно 
конкретных ситуациях. Ну, например, выполняла те его просьбы, которые 
прозвучали вчера. Он, со своей стороны, также, вероятно, имеет в виду не 
глобальное требование подчинения ее воли своей, а чисто локальное требование, 
заключающееся в том, чтобы сегодня вечером, когда он хочет посидеть дома и 
посмотреть телевизор, она не тянула его к подружке на вечеринку.
Вопросы к читателю. В какой модальности вы воспринимаете обещания политических 
лидеров во время избирательной кампании? Часто ли вы ощущаете себя марионеткой 
судьбы? Что больше выводит вас из душевного равновесия: частные просьбы 
домашних или их общие пожелания по поводу вашего поведения? Склонны ли вы 
размышлять о последствиях своих инициатив? Интересуют ли вас побочные эффекты 
ваших действий, когда вы их планируете? Имеет ли для вас какой-то смысл 
выражение “воля народа”?
Развитие
Тема развития, или эволюции, одна из самых важных в человеческой жизни. 
Осознает это человек или нет, у него всегда есть определенные взгляды на эту 
тему и определенные акценты, которые стоят у него в подсознании, которые стоят 
и звучат и проявляются в его деятельности, как только речь заходит о теме 
развития, касается ли это его собственного личностного или социального развития 
или развития того или иного объекта во внешнем мире и мира в целом. 
Символически развивающийся объект можно представить в виде куста, в котором 
наблюдаются корни, ушедшие под землю и представляющие собой платформу или 
фундамент - сравнительно устойчивую часть развивающегося объекта, и его ветви и 
листва, которые представляют собой подвижную, более изменчивую часть, 
символизирующую направление развития. Интересно, что, обращаясь к корням или к 
листве, человек может использовать совершенно различные модальности, и 
наблюдение за ними оказывается весьма поучительным.
Глобальное отношение к корням, или к базе развивающегося объекта, выражается 
часто в том, что человек их в целом одобряет или не одобряет, они ему нравятся 
или не нравятся. Он может считать, что на них можно опираться или что на них 
опираться нельзя, что они уже подгнили и их надо почистить или вовсе пересадить 
объект на иную почву, а старые корни выкинуть. Парадоксальным образом такой 
глобальный взгляд на корни нередко сочетается с локальным отношением к ветвям, 
то есть тот же человек может весьма выборочно, детально и подробно 
рассматривать возможные направления развития объекта, дифференцируя их, 
сравнивая друг с другом и тщательно отбирая те, которые ему нравятся, и те, 
которые его совершенно не устраивают. Так, думая о будущем своего ребенка, отец 
может долго и старательно размышлять о возможных вариантах его будущей судьбы, 
профессии, способах обучения, вариантах социализации, но принимать при этом во 
внимание основные черты характера и склонности своего отпрыска, которые 
очевидны и уже ясно, что меняться не будут, отцу сложно. Он может оценить этот 
уже сформировавшийся психический фундамент ребенка лишь в целом, но ему 
совершенно не интересно разбираться в нем детально.
Локальный взгляд на корни означает, наоборот, склонность человека подробно и 
детально разбираться в их номенклатуре, в их особенностях, хитросплетениях, 
придавая большое значение наиболее ярким, выразительным и эффектным. Такой 
человек любит рыться в истории объекта, усматривая в ней все новые и новые 
интересующие его подробности и никогда от них не уставая. При этом взгляд на 
дальнейшие перспективы развития объекта у него может быть совершенно глобальный,
 то есть он может оценивать их в целом, но разбираться в подробностях и 
рассчитывать варианты будет совершенно не в его вкусе. Родитель такого типа с 
удовольствием будет рассуждать о рано появившихся чертах характера своего 
ребенка, вспоминать характерные эпизоды его детства, отношения с родственниками,
 дружбу с приятелями, считая, что все это и есть как раз тот фундамент, который 
будет держать его всю оставшуюся жизнь; однако будущее этот родитель, вполне 
вероятно, будет рассматривать, наоборот, в общем, схематично, не разрабатывая 
детально возможных вариантов развития своего ребенка, его судьбы и считая это 
бессодержательным и неинтересным, а может быть и вредным для него.
Вопросы к читателю. В какой модальности видите вы свое детство: в локальной или 
глобальной? Что вас в нем больше занимает: конкретные эпизоды или общий склад 
характера, который сформировался в течение ваших детских и юношеских лет? 
Верите ли вы, что какие-то фрагменты будущего можно предсказать точно? Верите 
ли вы в то, что характер человека в целом определяет его судьбу? Интересовались 
ли вы своим генеалогическим деревом? Поступая на новое место работы, 
интересуетесь ли вы в подробностях историей фирмы? Волнуют ли вас в этой 
ситуации ее конкретные перспективы или вы больше заинтересованы в общих 
направлениях ее развития? Считаете ли вы в истории самым ценным факты или же их 
обобщение?
Энергия
Энергия - основная валюта современности. Наверное, было бы лучше, если бы это 
была мудрость, но до этого уровня человечество еще не дошло. Однако разные люди 
воспринимают и транслируют энергию совершенно по-разному.
Локальный взгляд на энергию выделяет в ней совершенно определенные аспекты и 
способность воздействовать на тот или иной объект, вызывая в нем те или иные 
конкретные изменения. Сила удара двадцать тонн - такого рода характеристика с 
локальной точки зрения ничего не значит. Кто нанес удар? По какому предмету? 
Что случилось с этим предметом? Разлетелся он или остался цел? Вот типичные 
подробности, волнующие локальный взгляд.
Глобальный взгляд, наоборот, интересуется общими характеристиками 
энергетического потока или энергетического воздействия, а подробности его не 
волнуют или кажутся малосущественными. Типичные глобальные отзывы:
Энергичный человек. Он смог, и этим все сказано.
Ресурсы его энергии казались неисчерпаемыми.
Высшим государственным деятелям необходима харизма, иначе они быстро 
превращаются в диктаторов.
А вот локальные высказывания:
Я так ударил по мячу, что он вылетел с площадки и выкатился прямо на мостовую.
Только взглянув на эту женщину, я чувствую в себе силы необыкновенные.
Но в первую очередь хочется бежать.
Вопросы к читателю. Говорят ли вам что-нибудь слова “ураган силой восемь 
баллов”? Или он становится вам понятнее, когда вы видите деревья, им 
вывернутые? Осмысленно ли для вас выражение “психическая энергия”? Бывает ли 
так, что давление ситуации вы ощущаете своим физическим телом? Как вы считаете, 
что больше двигает людьми - абстрактные идеи или конкретные цели?
Якоря
Якорь - это термин современной психологии, означающий место, где корабль 
психики человека сделал остановку, и к которому он тяготеет. Другими словами, 
якорное переживание это такое переживание, к которому человек по ходу своей 
жизни так или иначе часто возвращается, и которое приводит его психику в 
определенное состояние - иногда негативное, иногда позитивное. Таковы, например,
 некоторые наши воспоминания, которые всплывают в голове чаще других, 
ассоциируясь с самыми разными обстоятельствами нашей текущей жизни, но каждый 
раз приводят нас во вполне определенное психическое и, в частности, 
эмоциональное состояние. Якоря обычно бывают выраженно эмоционально окрашены - 
либо положительно, либо отрицательно. Если у человека сильные и устойчивые 
отрицательные якоря, то его обычно называют невротиком, то есть человеком, в 
жизни которого есть навязчивое стремление снова и снова без особых на то причин 
возвращаться в устойчивые тяжелые эмоциональные состояния, из которых ему затем 
очень сложно выбраться. Наоборот, о людях с сильными положительными якорями 
говорят, что у них хороший характер, неисчерпаемые источники хорошего 
настроения, доброты, любви к людям и радости жизни. Вопрос о том, какую 
модальность имеют якоря, свойственные данному человеку, имеет принципиальное 
значение как для него самого, так и для людей, которые хотят вступить с ним в 
неформальные психологические отношения.
Локальный якорь представляет собой событие или воспоминание совершенно 
конкретного рода. Очевидно, в момент, когда происходит это событие, которое 
глубоко врезается человеку в эмоциональную память и к которому он возвращается 
снова и снова, даже помимо своей воли, человек находился в особо чувствительном 
состоянии сознания. Вопрос о том, почему те или иные события становятся 
якорными, составляет одну из самых глубоких тайн психологии личности. Понятно, 
что сильные травматические события часто становятся якорями, но у многих людей 
в их роли выступают также и события на первый взгляд незначительные и не 
связанные с сильными эмоциональными переживаниями.
Глобальный якорь обычно связывает воображение человека не с конкретным событием 
или ситуацией, а с некоторым периодом его жизни или с большой группой событий, 
объединенных его воображением вместе в некоторое единое целое. Этот период или 
эта группа событий могут символизироваться определенным абстрактным символом, 
который и будет выступать в роли якоря, но не конкретным событием или 
переживанием. Так, для человека, прожившего благополучное детство или 
воспринявшего свое детство как благополучное само по себе, слово “детство” или 
выражение “счастливое детство” будет мощным якорем, который будет приводить его 
в определенное и в целом положительное конструктивное состояние сознания. 
Другой вариант - удачный роман, который длился в течение нескольких лет, но 
состоял из разрозненных встреч, которые все соединились вместе как единое 
счастливое переживание, которое становится для этого человека, например, 
символом вообще счастливых гармоничных отношений с другим человеком и тем самым 
выступает в роли такого позитивного якоря.
Вопросы к читателю. Обращаясь к наиболее ярким эпизодам или моментам вашего 
прошлого, видите ли вы их как мгновенные фотографии или как целые периоды жизни 
или как ее законченные сюжеты? Помните ли вы обстоятельства первых встреч с 
людьми, которые впоследствии играли важную роль в вашей жизни? Задумавшись о 
вашем детстве, вспоминаете ли вы его конкретные эпизоды или свое общее 
эмоциональное состояние? Оценивая свои завершившиеся в прошлом отношения с 
другим человеком, обращаете вы большее внимание на моменты знакомства или на 
конец отношений? Всегда ли, расставаясь с человеком, вы стараетесь понять смысл 
ваших отношений для себя? Для него? Как в вашу жизнь приходит счастье - 
мгновениями или периодами, хотя бы краткими? Возвращаясь мысленно к своим 
неприятностям и неудачам, вы переживаете их как таковые или стараетесь найти 
также их причины?
Застревание
Застревание это тема близкая к якорям, но все же отличающаяся от нее. У каждого 
человека есть темы, моменты, ситуации, в которых он задерживается своей мыслью, 
а также жизненными сюжетами дольше, чем ему хотелось бы и чем это имело бы 
смысл. Застревание, очевидно, является признаком определенной трещины в 
психическом теле или несовершенства психического механизма, и для психолога 
чрезвычайно важно понять характер и причины такого рода застревания. При этом 
большую роль играют их модальности: часто мы застреваем не по конкретным 
причинам, а по некоторым сопутствующим качественным обстоятельствам, 
сопутствующим этим причинам.
Локальное застревание есть принудительная фиксация человеческого мышления или 
поведения на каком-либо моменте, где он останавливается и дальше почему-то 
сдвинуться не может. Есть, например, люди, совершенно неспособные прекратить 
разговор или уйти из гостей. Оказавшись в ситуации, когда нежная ткань общения 
должна быть решительно рассечена, они оказываются не в силах это сделать и 
ведут себя таким образом, что не дают возможности этого сделать и партнеру, 
особенно если он обладает начатками вежливости. Есть люди, которых магически 
притягивает та или иная тема обсуждения и, перейдя к ней, они уже никакими 
силами и ни за что не могут с этой темой добровольно расстаться. Партнеру 
приходится достаточно грубо их перебивать или иным образом отвлекать их 
внимание для того, чтобы вывести их из этой фиксации. Причем эта тема, вероятно,
 значимая для подсознания, для сознания человека может не быть такой уж 
принципиально важной. Бывают семейные пары, которые нашли взаимопонимание и 
согласование по всем вопросам кроме одного, но в этом одном вопросе каждый из 
них стоит на своей позиции, исключающей позицию партнера, и сдвинуться из этой 
мертвой точки они почему-то не могут, несмотря на все усилия.
Глобальное застревание есть застревание на определенной теме, или например, на 
определенной работе, которую человек исполнить должен, но он не может к ней 
даже приступить – или, приступив, испытывает столь сильные негативные эмоции, 
что немедленно прекращает ей заниматься, или его усилия оказываются совершенно 
неэффективными. Если же он принимается разгребать такого рода непреодолимый 
завал, то он, завал, поглощает человека полностью, и человек оказывается не в 
состоянии ни сделать эту работу, ни выйти в другой сюжет. Такого рода отношения 
многих людей связывает например с темой физического тела и физического здоровья.
 Мало кто полностью удовлетворен своим физическим телом, считает его идеально 
красивым или, по крайней мере, достаточно совершенным для себя лично. Однако 
есть люди, для которых эта тема не имеет существенного значения. Не меньшее 
количество людей, однако, неустанно недовольны своим физическим телом, пройдя 
рубеж юности, уже не в плане красоты, а в плане здоровья и, например, 
избыточного веса. Застревание на теме ожирения или, более широко, неправильного 
питания и неправильного образа жизни свойственно, по-видимому, значительному 
проценту населения стран западного мира. Однако решить эту проблему многие люди 
совершенно не способны и застревают в ней на долгие годы, фактически до смерти. 
Сказанное относится не к больным людям, для которых застревание на болезнях 
может казаться естественным, хотя в принципе необязательным, а именно к людям 
здоровым, но совершенно неспособным справиться с программой своего оздоровления 
и безнадежно в ней увязающим.
Вопросы к читателю. Подумайте о разных своих знакомых. Как у вас происходит 
застревание в отношениях с ними? Застреваете ли вы на отдельных приятных или 
неприятных событиях или на определенных замкнутых сюжетах отношений? Что для 
вас неприятнее: застрять на какой-то конкретной мысли или ситуации или застрять 
в определенном сюжете, крутясь в нем, как белка в колесе? Любите ли вы ритуалы? 
Трудно ли вам преодолевать надоевшие вам ритуалы и как вы это делаете: 
одномоментно или длительными неторопливыми усилиями, словно распутывая сложный 
узел? Нравится ли вам идея разрубания гордиева узла?
Деятельность
Влияние архетипов чрезвычайно важно при понимании деятельности человека. В 
действительности, для того, чтобы нормально работать над чем либо и достигать 
успехов в своей деятельности и получать от нее глубокое эмоциональное 
удовлетворение, каждому человеку нужны свои определенные условия и своя 
расстановка модальностей. Одна и та же работа, выполняемая при правильном, 
органичном для человека сочетании модальностей, может приносить ему радость и 
удовлетворение, а при неудачном, несвойственном ему сочетании модальностей, 
наоборот, ощущаться как страшный психологический гнет, причем причина этого 
гнета может быть ему совершенно неясна. С другой стороны, жизнь требует от 
человека освоения всех существующих модальностей, поэтому упорствование на 
одной из них в ущерб альтернативным также не может считаться образцом 
правильного поведения. Рассмотрим теперь эту тему более конкретно, на примере 
такой деятельности, как уборка квартиры.
Локальный подход называют иногда методом малых дел. Он заключается в том, что 
человек приходит, например, в кухню и начинает наводить порядок, прибирать и 
мыть посуду, не пользуясь при этом никакой специальной системой, а занимаясь 
каждый раз тем предметом на который у него упал глаз. Например, он видит на 
столе грязную чашку берет ее, моет и кладет в посудный шкаф. Затем взор его 
падает на грязный пол, он берет веник и этот пол подметает; после этого его 
внимание привлекают крошки на скатерти, он занимается ими, и так далее.
Глобальный подход выглядит совершенно иначе. Человек делит всю работу на четко 
определенный ряд аспектов, которые в совокупности исчерпывают ее всю. Например, 
в квартире следует а) навести чистоту и б) порядок. В пределах каждого аспекта 
деятельности он устанавливает четкие сферы деятельности, которые в совокупности 
исчерпывают данный аспект, например, навести порядок нужно в кухне, комнатах и 
коридоре. Взявшись мыть посуду, он сначала вымоет все ложки, затем все вилки, 
затем все чашки, затем все мелкие тарелки, затем все глубокие тарелки, после 
чего разложит их в посудный шкаф в той же последовательности.
Не следует думать, что один из этих приемов в чем-то лучше или хуже другого, и 
в каждой ситуации вполне может оказаться, что пригоден один и совершенно 
непригоден другой. Например, воин в бою не может позволить себе направлять свое 
внимание на противников в соответствии с определенной системой, скажем, сначала 
осматривать их вооружение, затем тела, затем выражения лиц и так далее: в 
каждый момент времени он должен максимальное внимание уделять тому противнику, 
который на него в данный момент нападает, краем глаза присматривая и за 
поведением всех остальных. С другой стороны, наводить порядок в финансовой 
жизни организации методом малых дел, по-видимому, занятие совершенно 
бесперспективное и обреченное на провал. Опытный главный бухгалтер никогда так 
делать не станет.
Вопросы к читателю. Всегда ли в деятельности, которой вы заняты, есть 
отчетливая объединяющая ее цель? Доверяете ли вы своей интуиции в плане того, 
чем именно вам нужно заниматься в данную минуту, или вы считаете, что этот 
вопрос необходимо решать, обязательно окинув мысленным взором вашу ситуацию в 
целом? Считаете ли вы, что люди со свободным расписанием и люди свободных 
профессий в принципе бездельники? Способны ли вы соблюдать хотя бы какое-то 
расписание? Любите ли вы, когда окружающие или жизнь призывают вас к порядку? 
Следуете ли вы этому порядку? Нужен ли он вам в вашей работе? Устаете ли вы от 
хаоса?
В СОЦИАЛЬНОЙ СРЕДЕ
Теперь мы рассмотрим важную тему проявления модальностей холистического 
архетипа в непосредственном поведении человека, в социальной среде, где анализ 
модальностей имеет принципиальное значение, во-первых, для понимания человеком 
самого себя и своих проблем и расширения круга своих возможностей, а во-вторых, 
для того, чтобы суметь скорректировать свое поведение и сделать его более 
комплементарным и адекватным. Автор должен заметить, что он не ставит знака 
равенства между последними двумя понятиями; более того, в некоторых случаях 
адекватное поведение будет некомплементарным, но эту некомплементарность 
следует осознавать и использовать ее как острый инструмент, который должен быть 
применен точно вовремя и точно к месту.
Начальник
Локальный архетип заставляет начальника вникать в мелочи и подробности дел 
своего коллектива. В принципе это не плохо, однако его подстерегает соблазн 
заниматься делами через головы своих сотрудников, то есть вмешиваться в ту 
деятельность, которую он поручил какому-либо из своих подчиненных и уже 
возложил ответственность за нее на его плечи. Кроме того, локальный архетип 
искушает начальника заниматься делами методом накладывания заплат на самую 
яркую зияющую брешь. Он склонен бросать туда все силы своего коллектива, 
забывая на это время обо всех остальные его задачах. При этом он может быть 
вполне искренен в своих порывах и даже эффективен в них, но в какой мере можно 
будет укрыться получившемся лоскутным одеялом - это большой вопрос. Другое 
искушение начальника, работающего под локальным архетипом, это 
непоследовательность. Он может на короткое время вознести какого-либо своего 
подчиненного, обласкать его, наградить, поручить ответственное мероприятие и 
через короткое время в нем разочароваться, о нем забыть и полностью лишить 
своего внимания, что безусловно отрицательно скажется на его работе. Во многих 
случаях это человек настроения, по крайней мере, так это кажется со стороны, и 
работать с ним может быть очень трудно - хотя, с другой стороны, он может быть 
наделен очень неординарным творческим началом и то, чем он непосредственно в 
данный момент занимается и на что направляет свою энергию, может развиваться 
чрезвычайно интересно, однако чем оно закончится, никому не известно.
Глобальный архетип означает совершенно иное поведение начальника. В первую 
очередь он будет озабочен глобальным балансом в коллективе, для него будут 
значимыми интегральные, целостные характеристики коллектива, он будет 
стремиться к тому, чтобы каждый сотрудник и каждое подразделение занимали 
определенное место, соответствующее выработанным им представлениям. Он будет 
склонен организовывать различного рода иерархии, классифицировать виды работы 
сотрудников, будет придавать большое значение подведению итогов и различного 
рода итоговым собраниям, конференциям и тому подобное. Во взаимодействиях с 
подчиненными он стремится к совершенной четкости: он дает поручение - 
подчиненный через оговоренное время приносит отчет. Что и как подчиненный 
делает в течение этого времени начальника не то, чтобы не волнует, но он не 
склонен в это вникать. Вообще ему нравятся подчиненные не столько инициативные, 
сколько ответственные и предсказуемые, на которых он может положиться в тех 
аспектах, которые его интересуют. Начальнику же, ведомому локальным архетипом, 
импонируют подчиненные яркие, инициативные, иногда даже строптивые, но работа 
которых для него неожиданна и в хорошем смысле непредсказуема.
Вопросы к читателю. Любите ли вы заглядывать через плечо человека, который 
что-то пишет? Станете ли вы давать указания и советы хозяйке, которая готовит 
на кухне еду? Считаете ли вы, что внимательный контроль за сотрудниками в их 
деятельности - основа успеха любого предприятия? Считаете ли вы, что структура 
фирмы имеет определяющее значение для ее эффективности? Как вы относитесь к 
идее свободного графика для своих подчиненных? Считаете ли вы, что люди, 
работающие дома, принципиальные бездельники? Нравятся ли вам военные парады, 
красивая военная форма? Народные гуляния по праздникам?
 
Подчиненный
Локальный архетип может дать подчиненному большую зависимость от внимания 
своего начальника. Если он чувствует это внимание, то ему кажется, что он 
получает от босса достаточную энергию и достаточно определенные указания. Этот 
человек может работать с необыкновенной производительностью, энтузиазмом и 
сильным творческим началом, однако для него очень важно чувствовать, что его 
работа является если не фокусом, то по крайней мере существенной составной 
частью работы коллектива. Для него очень важен момент самоутверждения в 
коллективе, и ситуацию, когда внимание коллектива направлено и сфокусировано на 
ком-то или на чем-то еще, он переживает чрезвычайно болезненно. У него 
возникает чувство, что он никому не нужен и от того, будет он что-то делать или 
не будет, мало что изменится. Понятно, как это сказывается на его 
продуктивности.
Что касается самой работы, то этот человек склонен к хаотическим метаниям, 
нередко ему трудно наладить самому себе фронт работ и последовательность их 
исполнения, и лучше, если за него это сделает его начальник или у него будет 
жесткое расписание, которое будет регулировать его деятельность; может быть он, 
будет это расписание ломать, в глубине души его ненавидеть, но без него шансов 
на выполнение работы в срок и без существенных дыр остается очень мало. В любом 
случае, человеку, ведомому локальным архетипом, необходим постоянный, пусть 
ненавязчивый, контроль и та или иная форма отчетности, которая заставит его 
мобилизоваться и заняться теми частями своей работы, которые в данный момент 
сильно отстают. Для этого человека типичны задержки во времени. Обычно он не 
успевает управиться со своим заданием в срок и под тем или иным предлогом тянет 
его исполнение. К его положительным чертам относится умение сконцентрироваться 
на трудном участке работы и в течение какого-то времени очень быстро и 
эффективно справиться с трудностями, там возникшими, - однако, что делать 
дальше, он, как правило, не знает. И периодическое пристальное внимание своего 
начальника, при условии, что оно будет доброжелательным и эффективным, он будет 
весьма и весьма приветствовать, может быть, даже в большей степени, чем стоило 
бы. Он вообще будет склонен чуть что обращаться к своему начальству с 
существенными или несущественными вопросами и впоследствии перекладывать на 
него свою ответственность. Ответственности как таковой он вообще не любит, его 
любимый лозунг: “я человек маленький”.
Глобальный архетип, наоборот, дает подчиненному сильное желание, взяв свою 
работу, скрыться с ней с глаз своего начальства и разбираться с ней 
самостоятельно. Он любит, чтобы ему поставили временные рамки, точно обрисовали 
поручение и после этого предоставили самому себе. Он берет ответственность за 
свою работу, он ее тщательно планирует, выстраивает ее как стройную иерархию и 
в таком же стиле исполняет. Вводя приоритеты для различных частей своего 
задания, он не склонен абсолютизировать более важные части и игнорировать менее 
важные, все эти части для него в какой-то мере важны и их баланс он тщательно 
соблюдает. Вообще, баланс это одно из его любимых понятий. Он не любит 
вмешательства начальства в свою деятельность, за исключением заранее 
оговоренных моментов, и считает, что в принципе, после того как поручение дано, 
начальник ему уже помочь не может, он должен все делать сам. Если он отчетливо 
не справляется со взятыми на себя обязательствами, то он попросит помощи также 
в общем, но не конкретного вмешательства своего начальника в детали своей 
работы. Подводя итоги, делая отчет, он выделит то, что считает главным, и 
никакие несущественные детали и подробности в его отчете не прозвучат. В этом 
его отличие от подчиненного, ведомого локальным архетипом, который может 
буквально засыпать своего начальника несущественными деталями и подробностями, 
подаваемыми как итоги его работы.
Вопросы к читателю. Какие начальники вам больше нравятся - предсказуемые или 
непредсказуемые? Любите ли вы подчинять свою работу расписанию? Планируете ли 
вы ее на неделю вперед, на месяц вперед? Легко ли вы делаете изменения в плане 
своих работ? Часто ли вы отменяете деловые встречи? Тяжело ли это вам морально? 
Где вы предпочитаете разговаривать с начальником - у себя на рабочем месте или 
у него в кабинете? Что бы вы предпочли: чтобы от уровня ваших ежедневных усилий 
зависела месячная премия или средний уровень вашей зарплаты? Склонны ли вы 
давать конкретные советы по работе своим сотрудникам?
В группе равных
Важную часть жизни человека составляет его общение в группе равных, в 
коллективе, компании друзей, на вечеринке, в ситуации, где он отдыхает и на нем 
не лежит никаких существенных обязанностей перед вышестоящими лицами. 
Оказывается, что для того, чтобы почувствовать себя по-настоящему комфортно, 
каждому человеку нужно определенное распределение модальностей, а когда 
ситуация складывается таким образом, что модальности оказываются иными, он 
чувствует себя не очень комфортно или вовсе дискомфортно. В какой-то мере этим 
можно управлять, осваивая модальности, которые для себя человек подсознательно 
считает невозможными и неприемлемыми. В какой-то мере, однако, наши врожденные 
предпочтения оказываются сильнее. Итак, рассмотрим модальности при общении в 
группе равных.
Локальный архетип выделяет в компании одну-две личности, которые привлекают 
всеобщее внимание, и это с точки зрения человека, находящегося под локальным 
архетипом, совершенно нормально. Он может быть сам в центре внимания, и тогда 
он чувствует необходимость что-то для компании делать, или показывать, или 
развлекать ее иными способами; он может не быть в центре этого внимания, но 
тогда кто-то другой полностью завладеет его вниманием, и это также будет для 
него совершенно естественным. Правда, через десять минут это может быть уже 
другой человек или другой сюжет. Надолго удержать внимание человека под 
локальным архетипом трудно. В компании он не склонен уединяться один или в паре 
с кем-то, организовывать какой-то замкнутый кружок. Для него вполне естественно,
 что чем бы он ни занимался и с кем бы он ни общался, в любой момент к нему 
можно подойти, прервать его разговор с текущим партнером, вмешаться, отвлечь 
его и т. п. Он и сам разрешает себе подобное поведение, которое может 
показаться иногда бесцеремонным; однако, он не будет ни на чем настаивать, и 
если дать ему понять, что его вмешательство в данный момент нежелательно, он, 
скорее всего, отойдет в сторону. Для него естественно, что коллектив не 
представляет собой устойчивых структур, а если они есть, он о них не думает. 
Для него естественно брожение, постоянное изменение акцентуации внимания и 
калейдоскоп событий, которые происходят все время в разных местах и, привлекают,
 а затем отпускают его внимание - это его нисколько не утомляет. Если говорить 
о самовыражении, то, в какие-то моменты он чувствует, что ему надо встать в 
центре внимания, и для него важно, чтобы в данный момент его слушали и ценили; 
в остальные моменты эта тема его не волнует, как и тема единства коллектива. 
Глобальный архетип дает совершенно иное видение и самочувствие человека в 
пределах группы равных. Прежде всего, для него это не группа, а коллектив. 
Причем коллектив, имеющий определенное строение, структуру, иерархию, более 
важных и менее важных членов этого коллектива, и для человека чрезвычайно 
существенно, к какой именно категории он относится сам. Для него важны идеи, 
которые собрали этот коллектив вместе, смысл действий или мероприятий, которые 
в этом коллективе проводятся и которые его объединяют. Он любит говорить об 
истории этого коллектива, причем не в деталях, а как бы объединяя всю его 
историю от начала его создания до текущего момента, а возможно, и охватывая 
дальнейшие перспективы. Он любит говорить за коллектив в целом, оценивать его 
состояние в настоящий момент - “хорошо сидим”. Если в коллективе появляется 
новое лицо, то человек, ведомый глобальным архетипом, озаботится тем, как можно 
этого нового человека встроить в коллектив оптимальным образом. Может быть, он 
возьмет над ним опеку, представит его должным образом, задаст какие-то вопросы 
и в целом организует ситуацию так, что человек довольно быстро найдет свое 
место и почувствует на нем себя уютно и комфортно. Глобальный архетип позволяет 
человеку хорошо чувствовать общую атмосферу в коллективе и тонко ей 
манипулировать в любом желательном ему направлении. К недостаткам этой позиции 
следует отнести некоторую властность и отождествление себя с коллективом; 
впрочем друзья могут это легко прощать, считая признаком преданности.
Вопросы к читателю. Любите ли вы подчеркнуто ритуальные моменты жизни 
коллектива? Нравятся ли вам люди, задающие тон в коллективе, и хотели бы вы 
почаще быть на их месте? Что больше сплачивает друзей - прошлое или настоящее? 
Когда у вас начинается роман, стремитесь ли вы поскорее привести вашего 
избранника (избранницу) в круг своих друзей или вы некоторое время медлите с 
этим, пока отношения не сложатся более или менее серьезно? Боитесь ли вы что 
ваш друг (подруга) уведут вашего возлюбленного? Происходило ли это в реальной 
жизни?
Семья
Для большинства людей семья - наивысшая ценность. Однако поведение человека в 
семье регулируется часто невидимыми и неощущаемыми им законами как самой 
внутрисемейной жизни, так и его собственной психики, и здесь наблюдение за 
модальностями может пролить свет на самые загадочные и таинственные причины, 
делающие невозможными решение многолетних актуальных семейных и личностных 
проблем.
Глобальный архетип предлагает человеку смотреть и воспринимать семью в целом, 
подбирая и определяя в ней свое место, даже ценой конфликта с другими членами 
семьи. При этом человеку очень трудно смириться с тем, что в какие-то моменты, 
пусть на короткое время, его роль становится иной. Такого рода нарушения общей 
диспозиции приносят ему ощущения тревоги, беспокойства, душевной боли, и он с 
нетерпением ждет восстановления нормального с его точки зрения положения вещей.
Для глобальной модальности восприятия человеком своей семьи характерны такие 
высказывания в качестве жизненных позиций: “мой дом - моя крепость”, “я в доме 
хозяин”, “муж деньги зарабатывает - я их трачу”, “всяк сверчок знай свой 
шесток”. Ребенок, находясь под глобальным архетипом, инстинктивно определяет 
границы своего места в семье как географические, в пределах комнаты, так и 
психологические, стремясь доминировать и определять свою волю в определенных 
ситуациях, которые он считает своими, и начисто игнорируя все остальные. Когда 
он вырастает, количество семейных ситуаций, которые должны восприниматься им 
лично, увеличивается, и если ребенок, стремясь сохранить свою инфантильную 
безответственность, продолжает ограничивать свой круг внимания в рамках семьи 
теми же границами, которые были ему свойственны пять лет назад, то он 
воспринимается как чрезвычайный эгоцентрик, и преодолеть такого рода 
эгоцентризм - его можно назвать системным - чрезвычайно сложно, фактически это 
нужно было делать гораздо раньше.
Локальный архетип дает совершенно иной взгляд на семью и семейные отношения. 
Ребенок, растущий под преимущественным влиянием локального архетипа, часто жив, 
непоседлив, не обращает внимания на устойчивые, сложившиеся в семье рамки и 
легко их нарушает, например, непринужденно вбегает в кабинет к отцу, когда тот 
занимается, чего не позволяют себе ни жена, ни прочие дети. Удивительным 
образом, несмотря на то, что он игнорирует многие рамки, в целом он их не 
нарушает, и возникает впечатление, что они для него как бы делаются прозрачными.
 Жена под локальным архетипом вряд ли будет вести систематические записи своих 
расходов и заранее планировать покупки, в том числе и большие. Если у нее 
несколько детей, то она будет уделять максимальное внимание тому из них, кто в 
данный момент, по ее мнению, в этом нуждается, часто забывая о нуждах остальных.
 И дети будут хорошо знать, что для того, чтобы привлечь ее внимание, нужно 
прийти и дернуть ее за платье или громко заплакать, лишь тогда ребенок может 
рассчитывать на ее внимание. Еще более радикальное средство, это сказать, что 
ты голоден, или болен, или несчастен. Однако как только горе стихает, желудок 
наполняется, а слезы вытираются, интерес матери к ребенку резко падает и она 
спешит заняться следующим актуальным на данный момент делом. Все это может 
давать некоторую безалаберность, но может означать чрезвычайно легкий характер, 
когда человек в самых тяжелых обстоятельствах не задерживается своим вниманием 
на общем трагизме происходящего, а всегда умеет найти какой-то светлый момент, 
и улыбка на его губах надолго не исчезает. Важно понимать, что локальный 
архетип вовсе не исключает понятия семейной ответственности, просто эта 
ответственность понимается локально, то есть человек обращает свое полное 
внимание на область, которую он воспринимает как на данный момент актуально и 
остро нуждающуюся в его внимании. Не нужно, однако, ждать, что он способен 
окинуть своим мысленным взором ситуацию в целом и предпринять адекватные 
действия, например, по ее глобальной долговременной стабилизации.
Самоутверждение под локальным архетипом для человека тоже актуально, но оно 
выглядит совсем иначе, чем под глобальным. Здесь оно происходит одномоментно, 
то есть в тех ситуациях, когда человек чувствует, что в данный момент он делает 
что-то чрезвычайно для семьи актуальное и за это она вознаграждает его своим 
вниманием, аплодисментами и радостными криками детей, как, например, при 
появлении на столе именинного пирога. Такого рода ситуации, при должной их 
акцентуации в семье, гораздо важнее для самоутверждения и самореализации члена 
семьи, живущего под локальным архетипом, чем оформление и осознание им своей 
роли в семье, взятой абстрактно. Последнее имеет смысл и значение лишь под 
глобальным архетипом.
Вопросы к читателю. Насколько четко распределены роли и обязанности в вашей 
семье? Чувствуете ли вы, какое место отводит семья лично вам? Задумываетесь ли 
вы на тему о том, что у каждого из членов вашей семьи есть своя территория как 
в физическом, так и в психологическом плане? Считаете ли вы, что родители 
должны точно регулировать обязанности всех детей в семье? В какой мере ваша 
деятельность в пределах семьи вами планируется? В какой мере она планируется 
другими членами семьи? Важны ли для вас семейные ритуалы?
Пара
Поведение человека наедине с другим, или поведение в паре, представляет собой 
один из самых важных моментов социализации. Здесь личность человека входит в 
наиболее тесное взаимодействие с личностью другого и здесь оттачиваются и 
реализуются самые тонкие и самые искусные социальные навыки. Невозможно 
переоценить роль правильно выбранной и правильно воспринятой модальности в 
межличностных отношениях, идущих в изолированной паре. Даже само понятие 
диалога, по-видимому, связано с умением одного человека услышать и воспринять 
точку зрения другого. Понятие “точка зрения” также, безусловно, включает в себя 
невидимые, часто неслышимые и неосознаваемые, но очень ясно чувствуемые 
модальности. При смене модальностей ситуация в паре меняется качественно: 
иногда пара распадается, иногда пара, наоборот, чувствует необычайное единство, 
причиной которого чаще всего является согласование не столько содержания, то 
есть точек зрения собеседников, сколько их способов видения данной ситуации в 
некотором абстрактном смысле, то есть, другими словами, согласование 
абстрактных модальностей, соответствующих высшим и просто высоким архетипам. В 
качестве примера рассмотрим разницу в использовании локального и глобального 
архетипов при парном общении.
Локальный взгляд на пару чаще всего означает, что человек придерживается той 
точки зрения, что в паре в данный момент времени есть один человек - или он, 
или его партнер, и внимание обоих членов пары, таким образом, сосредоточено на 
одном из них. Другими словами, человек под локальным архетипом молчаливо 
предполагает, что в каждый момент времени внимание обоих членов пары 
сосредоточено, например, на том, кто говорит. Тот, кто говорит, должен думать, 
что он говорит, а тот кто слушает, должен внимательно слушать и полностью, и по 
возможности некритично, воспринимать того, кто говорит. Затем возможна перемена 
ролей, тот, кто говорил, начинает слушать, а тот, кто слушал, высказывает свое 
мнение о происходящем, при этом полностью забывая о партнере и сосредоточившись 
на себе и своих мыслях. Для локального взгляда сложно помыслить пару как целое, 
по крайней мере, в ситуации, когда она изолирована от окружающей социальной 
среды. Например, в ситуации, когда два человека, находясь в уединении, беседуют 
о чем-то, локальный взгляд признает или одного партнера, или другого партнера. 
Согласование с локальной точки зрения в основном понимается как тождество 
позиций и взглядов, а понятие комплементарности часто воспринимается как 
синоним синтонности, то есть тождества модальностей. Вообще, локальному взгляду 
трудно представить, что возможно адекватное общение между существенно 
различными людьми или он видит это как искусное перевоплощение, так что если 
мой партнер сильно отличается от меня, то, общаясь с ним, я должен надеть на 
себя костюм, очень похожий на него, или же он должен одеть на себя костюм, 
очень похожий на меня, и только тогда между нами возможно адекватное общение.
Глобальный взгляд обладает в первую очередь той особенностью, что никогда не 
забывает о существовании обоих партнеров. Например, если при глобальном взгляде 
я излагаю свою мысль партнеру, то краем глаза обязательно смотрю за ним и его 
реакцией, и при этом у меня будет быстрая и точная обратная связь, например, я 
всегда увижу, что мой партнер слушает меня невнимательно. При локальном взгляде 
это обстоятельство часто ускользает от внимания активного члена пары. Для 
глобального взгляда характерно местоимение “мы”; “мы договорились”, “давай мы с 
тобой попытаемся распределить роли”. Последняя формулировка типична для 
глобального архетипа. Глобальный взгляд далеко не всегда понимает 
комплементарность как тождество; наоборот, он склонен распределять роли, 
например, отдавая одну из противоположностей одному из партнеров, а другую - 
второму. Например, таковы ситуации, когда один из партнеров находится в янской 
позиции, другой в иньской, один представляет глобальный взгляд, другой 
представляет взгляд локальный; глобальный архетип умеет хорошо сочетать такого 
рода акцентуации, интегрируя партнеров в единое целое. Правда, ему сложно, 
распределив роли определенным образом, разрешить партнерам в какой-то момент 
ими спонтанно поменяться, например, если в паре один из партнеров постоянно 
находится в мужской роли, а другой в женской, или если один постоянно прав, а 
другой постоянно виноват, то разрешить им поменяться ролями глобальному 
архетипу очень сложно. Он обычно предполагает устойчивое распределение ролей и 
его нарушение воспринимает как если не катастрофу, то весьма неприятное явление,
 и стремится как можно скорее восстановить привычное распределение. Например, в 
паре, где один из партнеров всегда обижает второго, а второй на него обижается 
и возлагает вину, ситуация, когда первый партнер вдруг за что-то обидится на 
второго и возложит на него вину, через мгновение станет крайне некомфортной для 
обоих, - при условии, конечно, что над ситуацией стоит глобальный архетип. Оба 
почувствуют себя смущенными и попытаются быстро восстановить обычное положение 
вещей. Внешне это будет выглядеть так: второй партнер сделает оскорбленное 
выражение лица, возникнет длительная пауза, и оба облегченно вздохнут, 
вернувшись к своей обычной диспозиции. Для глобального архетипа характерна 
ответственность человека за пару в целом, он ощущает ее как единое целое и 
считает, что своим поведением может провоцировать своего партнера на 
неправильное поведение; другими словами, проекция вины на другого здесь не 
типична или ритуальна. При локальном подходе, как правило, вина возлагается 
либо на себя, либо на партнера и виновность обоих, или виновность в 
рассогласованности ролей обычно во внимание не принимается. Глобальный взгляд 
на пару нередко кажется локальному поверхностным, чересчур обобщающим, в чем-то 
даже, может быть, равнодушным. Локальный взгляд представляется глобальному 
чересчур пристрастным и игнорирующим очень важные аспекты взаимодействия, в 
частности, роль неакцентированного члена пары.
Вопросы к читателю. Ощущаете ли вы, что ваше внимание помогает или, наоборот, 
мешает вашему собеседнику говорить? Забываете ли вы во время монолога о 
присутствии вашего партнера? Часто ли вы, общаясь с партнером, употребляете 
местоимение “мы”? Выводит ли вас собеседник, перебивая, из душевного 
равновесия? Верите ли вы в то, что в любви один целует, а другой подставляет 
щеку? Представьте, что вы с партнером отправляетесь на небольшую прогулку в 
распашной лодке. Как вы предпочтете с ним сесть: лицом к лицу, спиной к спине, 
глядя в одну сторону, он - на веслах, вы - нет, вы - на веслах, он отдыхает, 
каждый со своим веслом, определенным образом меняя эти роли, неопределенным 
образом меняясь ролями? Считаете ли вы, что супруги должны вырабатывать общую 
позицию по каждому вопросу, что у них не должно быть тайн друг от друга?
Знакомство
Мы продолжаем тему социального поведения человека. Чрезвычайно важную 
информацию о нем содержат, казалось бы, совершенно ритуализированные ситуации, 
такие как знакомство, прощание, представление. Однако в них, находясь даже 
четко в рамках ритуала, человек обычно избирает вполне определенные модальности 
как самовыражения, так и восприятия, которые многое могут сказать об установках 
его подсознания. Итак, вы знакомитесь с новым для вас человеком. Как вы 
смотрите на него, какие вопросы вы ему задаете? Как он смотрит на вас, чем 
интересуется в первую очередь?	
	Глобальный взгляд вашего нового знакомого при первой встрече вы почувствуете 
сразу. Он в буквальном смысле этих слов окинет вас взглядом с головы до ног, и 
вы почувствуете, что его интерес к вам не носит случайного характера. По первым 
же вопросам вы почувствуете, что он старается разместить вас на одной из 
полочек своего внутреннего пространства. Он будет задавать вопросы, которые 
помогут ему вас расклассифицировать подобно тому, как опытный энтомолог 
классифицирует только что отловленное насекомое. Есть ли у вас усики? Сколько у 
вас ножек? Каков цвет вашего тельца? Разумеется, большую часть информации этот 
человек считает с вас, не задавая никаких вопросов, - зрительно и интуитивно 
угадывается очень многое. Но по тем вопросам, которые он станет задавать, вы 
моментально поймете, что его поведением управляет глобальный архетип: Из какой 
вы семьи? Каково ваше образование, профессия? Любите ли вы музыку, путешествия? 
Каков приблизительно уровень ваших доходов? Знаете ли вы английский язык? 
Являетесь ли вы родственником вашему знаменитому однофамильцу?
	Локальный взгляд будет воспринят вами в первую очередь буквально. Человек 
упрется своими глазами в какую-то часть вашего тела или туалета и некоторое 
время будет явно не в силах оторвать его от ваших сережек, или пуговицы, или 
бриллиантовой застежки на галстуке, или изгиба бедра. Затем его взгляд с 
видимым усилием оторвется от этого объекта и приклеится к следующему. Наконец, 
обратившись в слух, ваш новый знакомый задаст вам вопросы такого рода: Каким 
уменьшительным именем звали вас в детстве? Как называлась улица, на которой вы 
провели первые годы своей жизни? Чем конкретно вы занимаетесь сейчас на вашей 
работе? Как зовут вашу мать? Сколько ей сейчас лет? Сколько у вас детей, и 
какого они возраста и пола? Каковы их имена? Где вы купили такую замечательную 
тушь для ресниц?
Вопросы к читателю. Можете ли вы восстановить в памяти оттенок цвета глаз 
вашего нового знакомого после того, как вы с ним расстались? Форму его носа? 
Густоту бровей? Воспроизвести точно наиболее яркие черты его внешности? 
Вспомнить его интонации или употребленные им словечки, которые произвели на вас 
наибольшее впечатление? Что больше отпечатывается у вас в памяти: цвет волос 
нового знакомого или его физическая комплекция, форма носа или осанка? 
Чувствуете ли вы неудовлетворенность, если вам не удалось получить ответы на 
интересовавшие вас вопросы, касающиеся вашего нового знакомого? Беспокоят ли 
вас отдельные детали, не укладывающиеся в общую картину образа человека, 
который складывается у вас в результате знакомства? Беспокоитесь ли вы о 
единстве образа, который складывается о вас у вашего нового знакомого?
Прощание
Следующий показательный для человека ритуальный момент - это прощание. Все люди 
прощаются по-разному и обращают при этом внимание на совершенно разные вещи.
	Локальный архетип и психологически, и энергетически обесценивает 
заканчивающиеся ситуации, например, ситуацию общения. Внимание человека 
переключается на иные темы, он в мыслях своих уже где-то далеко, поэтому он 
может небрежно бросить даже на середине фразы или своей, или собеседника: “Ну, 
я пошел”, - и уйти, оставив его в искреннем недоумении - “Как же так можно?” 
Или, в более вежливом варианте, человек может уйти, обозначив будущую связь, 
например, словами: “Ну, до встречи, до свидания, созвонимся, я позвоню тебе 
завтра вечером”. При прощании под локальным архетипом человек суживает контакт 
со своим партнером или с ситуацией в целом до какого-то одного самого значимого 
момента, и этот момент исчерпывает. Например, он может посмотреть в глаза 
своему собеседнику, а затем опустить свой взгляд вниз и контакт для него будет 
закончен. Другой вариант - это крепкое рукопожатие, смысл которого заключается 
в разрыве текущей связи.
Глобальный архетип требует гораздо более широкой программы сворачивания 
ситуации общения. Человек как бы чувствует себя связанным с ситуацией или с 
партнером множеством нитей, каждая из которых должна быть перерезана или 
протянута в будущее. Так хозяин, уезжая из дома на длительное время, проверяет, 
закрыты ли окна во всех комнатах, выключена ли вода, не работают ли 
электроприборы, заперты ли необходимые двери и замки, и так далее. Прощаясь с 
партнером, человек под глобальным архетипом произнесет как бы сам для себя 
текст в таком стиле: “Ну, это мы с тобой обсудили, то мы с тобой проговорили, 
об этом мы договоримся в следующий раз, передавай привет жене, ты сегодня 
выглядел очень хорошо, мне понравилось, как мы с тобой поговорили, встретимся 
на следующей неделе и поговорим о том-то, обсудим такой-то круг тем”. При этом 
видно, что, хотя человек и уходит из ситуации или прощается с партнером, это 
происходит только на физическом уровне, а у него внутри, во внутреннем мире, 
ситуация продолжается будучи прочно туда встроена - или, в редких случаях, 
полностью оттуда, наоборот, вычеркивается, и это означает окончательный разрыв. 
Под локальным архетипом человек уходит так, как будто бы он выкидывает ситуацию 
из своего внутреннего мира начисто - однако, она в любой момент может вернуться 
обратно.
	Вопросы к читателю. Трудно ли вам распрощаться с человеком? Сколько времени у 
вас это обычно занимает? Обижаетесь ли вы на людей, которые могут легко и 
быстро прервать общение с вами? Переживаете ли вы такое их поведение? 
Расставаясь с человеком, договариваетесь ли вы, как правило, о следующей 
встрече, или нет? Расставшись с человеком, продолжаете ли вы мысленный разговор 
с ним, или это для вас нетипично?
Комплименты и реакции на них
Опыт показывает, что даже в самых официальных и ритуализованных ситуациях, 
когда комплименты говорятся в точном соответствии с определенным этикетом, их 
модальность играет большую роль. В частности, некоторые люди не признают одних 
модальностей в комплиментах, которые они расточают или, наоборот, принимают, 
другие же люди пользуются совершенно иными модальностями.
Глобальная модальность комплимента охватывает человека в целом или берет даже 
более широкую ситуацию, чем он сам, например, его роль в той или другой 
ситуации.
Локальная модальность, наоборот, выделяет некоторый изолированный аспект или 
часть человеческого характера, поведения или внешности и их акцентирует.
Но еще более значимой может показаться реакция человека на комплименты, которые 
он получает. В частности, реакция в локальной модальности чаще всего означает 
его неприятие комплимента или нежелание их выслушивать. Реакция же в глобальной 
модальности, как правило, более социально приемлема и свидетельствует о 
сравнительно благодушном отношении человека к тому, что ему говорится.
Примеры. “Вы сегодня прекрасно выглядите! Чувствуется, что вы очень умная 
женщина, и к тому же необыкновенно красивая! Ваши губы очень чувственны! 
Отделка вашего платья выше всяких похвал! Ваши ногти отличаются необыкновенной 
красотой! Самая прелестная деталь вашего туалета - обнаженный пупок!” Ответные 
реплики: “Ах, вы слишком хорошо обо мне думаете! Неужели я и правда такая! Вы 
очень добры ко мне! Хотелось бы верить! А разве плоха моя блузка? Это я только 
выгляжу хорошо, а чувствую себя отвратительно! Губы у меня и вправду ничего, но 
вот уши совершенно никуда не годятся! Лучше пышная грудь, чем маленький 
горбик!”
Жалобы и претензии
Во многих ситуациях, психологически весьма напряженных, человек начинает 
высказывать своему партнеру или ситуации свое недовольство. Очень существенную 
роль и для него самого, и для окружающих играют модальности, в которых он 
выражает свои мысли и чувства по этому поводу. Добиваясь ясности, иногда 
приходится напрямую спрашивать об этом, например, носят ли его претензии 
локальный или же глобальный характер, и такого рода вопрос иногда заставляет 
человека сильно пересмотреть их характер.
Глобальный архетип выдает свою активность обобщающими словами “вообще”, 
“всегда”, “как правило”, после которых следует претензия, или системностью их 
перечислений. “У меня к тебе есть несколько претензий. Часть из них относится к 
твоему поведению со мной, часть - к тому, как ты обращаешься с детьми, а часть 
- к твоему поведению на работе”. Глобальная модальность нередко используется 
как итоговая, то есть человек копит свои негативные чувства и мысли в течение 
длительного времени, затем их обобщает и преподносит своему партнеру или 
оппоненту. “За последнее время твое поведение в целом улучшилось, однако, 
во-первых…., во-вторых….., в третьих….. и наконец..." При этом человек, 
выражающий жалобы и претензии в глобальной модальности, часто оказывается 
совершенно не готовым к перемене модальности на локальную. Если его спросить: 
“Ну, а скажи конкретно, приведи пример, что именно ты имеешь в виду?” - он 
может совершенно растеряться и не суметь ничего ответить, так что его слова 
совершенно потеряют вес, хотя они могут быть в реальности справедливыми, но 
такого рода резкая замена архетипа полностью лишает его уверенности в себе и 
способности продолжать свою мысль.
Локальные жалобы и претензии чаще всего льются бурным потоком, прыгая от одного 
пункта обвинения к другому без всякой логической связи (здесь связи, как 
правило, бывают ассоциативными) и иногда поражают точностью, а в некоторых 
случаях и абсолютной неисполнимостью своих требований. “А вчера, уходя, ты даже 
не взглянул на меня! Твоя усмешка оскорбила меня! Своей последней фразой ты 
меня обидел и теперь должен просить прощения на коленях! Ты меня мало хочешь по 
субботам!”
Большинство людей не любят, когда им предъявляют претензии и когда им на что-то 
жалуются. Тем не менее, одну из двух модальностей - локальную или глобальную - 
они воспринимают как терпимую, другую же - как совершенно нетерпимую. 
Приглядитесь к своим окружающим. Присмотритесь к самому себе.
Вопросы к читателю. Жалобы какой модальности представляются вам более 
конструктивными? Считаете ли вы, что конкретные упреки никогда не ведут ни к 
чему хорошему? То же в отношении к общим упрекам. В каком виде вы предъявляете 
претензии к самому себе - конкретно или глобально? Как вам легче упрекать 
другого человека – в целом или в частностях? Согласны ли вы с пословицей 
“Яблоко от яблони недалеко падает”? Упрекаете ли вы своих домашних по 
стандартным схемам или предпочитаете здесь творческий, спонтанный подход?
Речь
Следующий очень важный пункт нашего рассмотрения - это человеческая речь. 
Способ, к которому мы прибегаем, чтобы внятно передать свои мысли и чувства, то 
есть их речевое оформление, чрезвычайно важен для понимания человека. В 
частности, любые модальности, акцентированные в психике, так или иначе 
проявляются в речи и в синтаксических конструкциях, в частности, в эллипсисе, 
то есть в тех словах, которые человек опускает, как бы подразумевает, но не 
произносит, и в логических ударениях, и в интонации, а также в некоторых 
особенностях конкретного словоупотребления, например, в том, как человек 
употребляет или опускает имена собственные и личные местоимения.
Глобальный архетип дает многие речевые особенности, на которые читатель 
несомненно обратил уже внимание. Это употребление различного рода обобщающих 
слов, таких, как в общем, в целом, всестороннее наблюдение, разносторонний 
взгляд, употребление абстрактных понятий, абстрактных обобщающих качеств, 
стремление к длинным фразам, содержащим достаточно неопределенные слова и 
выражения без существенной их конкретизации. Если человек и делает некоторое 
частное заявление, то глобальный архетип заставляет расширить его значение или 
присовокупить к нему еще несколько других частных заявлений, которые затем в 
речи должны быть объединены словами “таким образом”, “в итоге”, “в результате 
складывается целостная картина следующего содержания”. “Осмотрев гору Синай с 
севера и юга, востока и запада, обойдя ее подножие и поднявшись на вершину, 
Господь счел ее достойной того, чтобы дать на ней Откровение своему народу”. 
Для речи под глобальным архетипом эллипсисы, то есть сокращения, нетипичны, 
скорее для нее характерны, наоборот, развернутые обороты. Если в ней и 
допускаются эллипсисы, то они относятся, как правило, к несущественным, по 
мнению человека, качествам, подробностям, деталям. Например, желая сказать - 
“На рынке продается свежая, ароматная клубника”, - человек, ведомый глобальным 
архетипом с большим трудом произнесет фразу такого рода “Я был…. э-э-э… 
Продается…э-э-э… ягода”. Для того, чтобы извлечь из него конкретную информацию, 
его приходится расспрашивать, задавая уточняющие вопросы “какой? какая? где? 
каким образом?”, на которые он отвечает чрезвычайно неохотно или не отвечает 
вовсе, или отвечает так, что по сути это ответом не является, ибо для того, 
чтобы ответить по существу, ему нужно сменить модальность, на что не каждый 
человек так просто согласится.
Локальный архетип дает совершенно иной тип речи и совершенно иной тип 
логических ударений. Этот человек употребляет, как правило, слова, обозначающие 
конкретные качества, применяющиеся к конкретным людям или предметам, и избегает 
обобщающих слов, молчаливо предполагая, что обобщение в случае необходимости 
сделает его собеседник. В локальной модальности человек с удовольствием 
произносит имена конкретных людей, как бы приклеивая их к их обладателям. В 
глобальной модальности имена как бы отделяются от людей и в какой-то степени 
становятся абстрактными категориями. Например, для иностранца слово Иван 
обозначает любого русского, так же как во время войны с Германией Фриц означало 
любого немца. Когда человек под локальным архетипом произносит “он” или “они”, 
всегда понятно в точности, о ком идет речь. Наоборот, произнесенные под 
глобальным архетипом, эти слова чаще всего имеют некоторое расплывчатое 
значение. То же относится и к местоимению “тут”. В локальном употреблении оно 
означает совершенно конкретное место, угол комнаты, например. Будучи 
употреблено под глобальным архетипом оно может означать, например, планету 
Земля. Логическое ударение локальный архетип делает на наиболее предметном, 
наиболее конкретном элементе предложения. Например, в простейшей фразе “Никанор 
быстро шел по дороге” логическое ударение под локальным архетипом будет либо на 
слове “быстро”, либо на слове “дорога”. Глобальный же архетип, скорее всего, 
сделает логическое ударение на слове “шел” или не сделает его вовсе, как бы 
сравняв все слова по значению и акцентируя общий смысл фразы, так что по уровню 
своей абстракции эта фраза будет воспринята приблизительно так же, как фраза 
“Всю жизнь Никанор стремился тщательно исполнять свою жизненную миссию”.
Вопросы к читателю. Умеете ли вы переводить тексты из локальной модальности в 
глобальную? Сочините коротенькую любовную записку в локальной модальности, 
после чего переведите ее на глобальный язык. Посмотрите, какой из этих двух 
вариантов окажет более сильное действие на адресата. Подумайте, в каких словах 
вы выражаете благодарность за подарки и услуги, которые оказывают вам ваши 
близкие. Можете ли вы выразить свои чувства в противоположной модальности? 
Получится ли это у вас искренне? Вспомните, как негодуют ваши друзья и 
знакомые; если не помните, понаблюдайте за ними в момент, когда они выражают 
свои негативные чувства. Попросите их сменить модальности и посмотрите, как 
изменится их поведение. Попробуйте вспомнить ваш последний диалог, лучше 
запишите его на бумаге. В какой модальности он вам запомнился?
ЭМОЦИИ
Эта область человеческой жизни в малой степени поддается рациональному анализу 
и осмыслению, хотя ее роль в человеческой жизни трудно переоценить. Эмоции - 
это основное содержание жизни. Это то, что делает жизнь наполненной или, 
наоборот, пустой, радостной или печальной, тревожной или спокойной, 
содержательной или лишенной смысла, наполненной скрытым значением или лишенной 
его. Все это переживается очень сущностно, иногда ярко для человека, а 
выражается как Бог на душу положит, в лучшем случае, а в худшем случае - при 
активной помощи черта, который искажает и скрывает то самое, что человеку 
хочется донести точно и полно. Однако, помимо того, что большинство людей не 
умеет адекватно выражать свои эмоции, почти никто не умеет правильно 
воспринимать чужие эмоции, накладывая на них фильтры своего подсознания, 
обусловленные совершенно определенной акцентуацией модальностей. Для того, 
чтобы этого избежать, нужно понять, сколь велик и разнообразен спектр возможных 
проявлений внутри каждой эмоции, и в этом нам может помочь детальное 
рассмотрение этих эмоций под углом модальностей высших архетипов. При этом 
очень важно понимать, что то, как человек переживает эмоцию, и то, как он ее 
выражает в словах и в действиях, - это во многих случаях совершенно разные вещи,
 и опытный наблюдатель, хороший психолог умеет увидеть эту разницу и понять 
человека иногда глубже, чем тот понимает сам себя.
Вообще, говоря об эмоциях, следует иметь в виду, что их гораздо лучше 
воспринимать и выражать непосредственно, чем апеллировать исключительно к 
словам. Слова, выражающие чувства, в гораздо большей степени вводят в 
заблуждение, чем помогают их понять, и то, что написано ниже, может служить 
иллюстрацией к последнему тезису.
Любовь
Ничто не может быть обманчивее вопроса: “Ты меня любишь?” - и ответа на него - 
как положительного, так и отрицательного. Что, собственно, имеется в виду? В 
зависимости от того, в каких модальностях звучит и понимается вопрос, а также 
звучит и понимается ответ, смысл того и другого может быть совершенно разным.
Глобальное понимание любви означает для человека, во-первых, нечто большее, чем 
эмоцию, а, во-вторых, если говорить об эмоциональном плане, то чувство любви 
охватывает целиком и распространяется на все проявления любимого существа. “Я 
люблю тебя” в глобальном понимании означает и полное принятие тебя, и полное 
прощение, и полное понимание, и всеобъемлющую жалость, и, возможно, тотальное 
самопожертвование с моей стороны - в случае, если оно понадобится. Находясь под 
властью глобального архетипа, человек, испытывая любовь, переживает ее именно 
так, но совершенно не склонен выражать свои чувства эксплицитно, то есть явными 
словами, так, как это делается в этом тексте. Он любит, и этим все сказано, 
никакие слова, с его точки зрения, здесь не нужны, и разве может быть иначе?
Локальное понимание любви, однако, не имеет ничего общего с глобальным. Оно 
глубоко частное. Какая-то часть меня в какие-то минуты любит какие-то 
проявления или какой-то аспект предмета моей любви. Через минуту этот предмет 
повернется другим аспектом, и моя любовь или изменит свой характер, или может 
вовсе исчезнуть. Или я сам могу как-то измениться, обратить внимание на что-то 
еще, моментально забыть об объекте любви, а через минуту снова вернуться к нему 
своим вниманием, и оно, может быть, окажется любовным, а может быть, и нет, а, 
может быть, случится что-то еще, чего я представить пока не могу, и никак себя 
в этом смысле не программирую и не пытаюсь предсказать.
При всем при том, локальная любовь по сравнению с глобальной может быть гораздо 
более внимательной к объекту любви, видеть в нем больше подробностей, находить 
в нем больше очарования, прелести, неповторимости. Глобальная любовь при всех 
своих достоинствах может быть крайне невнимательна к объекту любви и быть для 
влюбленного человека чем-то вроде мягкого, приятного фона, о котором он, по 
большей части, забывает, считая его самим собою разумеющимся. Локальный архетип 
делает любовь гораздо более ярким и насыщенным переживанием, меняющимся от 
минуты к минуте, открывающим все новые и новые черты и детали в любимом 
существе.
Вопросы к читателю. Считаете ли вы постоянство в любви добродетелью? Как вы 
понимаете это постоянство? Полагаете ли вы, что когда женщина смотрит с 
заинтересованным вниманием на других мужчин, она лишает чего-то своего мужа? 
Верите ли вы, что мимолетные ревнивые чувства укрепляют любовь? Считаете ли вы, 
что любовь детей к родителям должна с возрастом видоизменяться и приобретать 
качественно иные формы? Тождественны ли для вас понятия любви и преданности? 
Встречались ли вы в своей жизни с так называемым “эффектом двух собак”, который 
гласит, что если у хозяина живут две собаки, то каждая из них получает больше 
любви, чем если бы она жила у хозяина одна? Верите ли вы в любовь с первого 
взгляда? Или же считаете, что лучше, когда любовные отношения складываются в 
течение существенного периода времени? Считаете ли вы, что в случае разрыва 
всегда виноват тот, кого бросили?
Гнев
В наше время это слово употребляется не слишком часто, реже, чем слова 
“возмущение” или “агрессия”, но само эмоциональное состояние, естественно, 
более редким от этого не становится. Итак, эмоция гнева. Во многих случаях не 
слишком приятная, часто социально осуждаемая, но, тем не менее, объективно 
существующая психологическая реальность любого человека. Каким же бывает гнев?
Глобальное переживание гнева может означать две совершенно разные вещи. Первая 
заключается в том, что гнев целиком охватывает самого человека, как говорится, 
“слепит ему глаза”. В этом момент человек переживает эмоцию как таковую и в 
принципе не может находиться в адекватном взаимодействии с окружающим миром. 
При этом чувство гнева может быть не слишком сильным, но охватывает человека 
целиком и окрашивает все остальные его эмоции, все его мировосприятие и 
самовыражение. Он весь есть этот гнев, или различные его модификации. Все, что 
с ним происходит, есть вариации на тему гнева. Он может гневно топать ногами, 
гневно кричать, гневно заламывать руки, гневно лить слезы, гневно молчать или 
дышать - суть остается гневом. Второе понимание эмоции глобального гнева 
заключается в том, что фокусом этой эмоции становится внешний объект, на 
который направляется гнев человека, и гнев окрашивает этот объект целиком - все 
его качества, все проявления, все его детали. Такого рода гневу нельзя пытаться 
угодить, перед ним нельзя оправдаться, можно лишь упросить человека полностью 
переменить свое состояние, как говорится, “сменить гнев на милость”. На это он 
пойти может, но любого рода локальные извинения здесь не помогут. В качестве 
адекватной реакции может служить лишь глобальное признание объектом гнева своей 
вины, или ничтожества.
Локальный гнев, наоборот, не захватывает человека целиком. Он ощущает эту 
эмоцию как кратковременную, а главное, не единственную существующую в данный 
момент в нем, и это очень трудно понять человеку, который ведом глобальным 
архетипом. Тем не менее, переживая локальный гнев, человек или им управляет, то 
есть чувствует, что в любой момент может изменить эту эмоцию на другую, или же 
четко осознает, что где-то рядом, совсем близко, находится иная эмоция, которая 
существует параллельно с данной, то есть где-то рядом находятся и милость, и 
сострадание, и любовь, и они тоже существуют в пределах его психики, но в 
данный момент она выражает именно гнев. Поэтому при локальном гневе человек не 
придает такого уж принципиального значения ни своему состоянию, ни оценкам, 
которые он в этом состоянии дает, ни выводам, которые он в данную минуту, под 
горячую руку, склонен делать. Напротив того, находясь в состоянии глобального 
гнева, человек обычно придает абсолютное значение своим оценкам и выводам. 
Соответственно, локальный гнев, направленный на объект, обычно избирает в этом 
объекте какой-либо аспект или деталь, и человек, находящийся в таком состоянии, 
осознает или чувствует подсознательно, что рассмотрение другой части или 
другого аспекта данного объекта вызовет у него совершенно иные эмоции. Поэтому 
локальный гнев, так же как и локальная критика, воспринимается гораздо легче, 
чем глобальный, но точность попадания здесь может быть гораздо выше, и поэтому 
уязвимость объекта для локального гнева может быть существенно больше, чем для 
глобального. Если глобальный гнев можно сравнить с ливнем, который неожиданно 
падает вам на голову, то локальный гнев подобен стреле, которая прилетает и 
пронзает определенную часть вашего тела.
Стремясь овладеть своим гневом и сделать его управляемым, большинство людей 
склонны уменьшать амплитуду этой эмоции, в то время как значительную помощь им 
может оказать смена модальности. Например, испытывая глобальный гнев, неплохо 
спросить себя, а что же конкретно так раздражает меня, вызывает такое мое 
негодование в данном объекте, и есть ли у него какие-либо другие аспекты или 
стороны, которые вызовут у меня иные эмоции. Наоборот, пытаясь преодолеть 
локальный гнев, неплохо окинуть объект гнева или самого себя общим взором, 
посмотреть, со стороны, чуть отстраненно, и оценить ситуацию с более общих 
позиций, чем она видится сейчас.
Вопросы к читателю. Сравните модальности чувства гнева, которые вы испытываете 
внутри себя, с теми, которые вы используете, когда выражаете его вовне. 
Адекватны ли вы в передаче модальности своего гнева? Обрушивая свое 
недовольство на партнера, обращаете ли вы внимание на то, в какой модальности 
он вас воспринимает? Можете ли вы определить это, судя по его реакциям? Какие 
качества молодежи вызывают у вас наибольшее раздражение? Какие конкретные ее 
представители кажутся вам типичными образчиками ее прегрешений, или таких нет? 
Какой характер носит ваше недовольство членами семьи - локальный или 
глобальный? Что вызывает у вас наибольшее неприятие в политике местных властей? 
Умеете ли вы переводить ваш гнев из локальной модальности в глобальную и 
обратно? Попробуйте сделать это письменно, изложив свое недовольство домашними 
сначала конкретно, а затем в общем. Любите ли вы в гневе приводить примеры, 
ссылаться на конкретные обстоятельства или апеллируете скорее к общим 
категориям?
Жалость
Жалость - очень важная эмоция; она напрямую связывает человека с миром, а в 
некоторых случаях и с самим собой. Однако, как и все остальные эмоции, в 
зависимости от обстоятельств и модальностей, жалость может переживаться и 
проявляться совершенно различно.
Глобальная жалость переживается совершенно по-разному, в зависимости от того, 
где стоит ее акцент - на человеке или на объекте жалости. Если акцент стоит на 
самом человеке, то он чувствует, что единственное и тотальное его переживание - 
это чувство жалости. Других эмоций в этот момент он не ощущает, или они 
присутствуют в психике слабо и очень сильно окрашены основной захватившей его 
эмоцией. Само по себе это состояние не слишком конструктивно и свидетельствует 
о слабости человека, и тем не менее, оно очень распространено. Подсознательно 
такого рода жалость всегда есть жалость к самому себе, сопровождающаяся 
пассивной позицией, то есть как бы подсознательным призывом к окружающему миру, 
призывом о помощи, сочувствии, сострадании.
Совершенно иначе переживается глобальная эмоция жалости, направленная на объект.
 Здесь сам человек находится скорее в сильной позиции и в принципе ощущает в 
себе потенциал, возможность помочь объекту жалости, который выступает для него 
несчастным, страдающим, обездоленным, - сразу во всех аспектах, отношениях и 
деталях. Но главное сейчас не детали, главное это общая установка: объекту 
плохо, его жалко, ему нужно помочь, сейчас не до подробностей, сейчас важен сам 
этот факт. Так мы смотрим на плачущего потерявшегося ребенка, на бездомную 
собаку, замерзающую в снегу, на нищую страну, изнемогающую под игом диктатора. 
Локальная жалость имеет совершенно иной вид. Локальная жалость как эмоция 
самого человека подразумевает неполную его включенность в данную эмоцию и 
существование параллельно с ней или рядом с ней иных, может быть, даже 
совершенно других. Например, рядом с локальной жалостью человек может 
чувствовать и осуждение, и негодование, и отрицание. Что касается объекта 
жалости, то локальный архетип выделяет в нем отдельную черту, которая и 
вызывает в человеке чувство жалости, а к объекту в целом при этом отношение 
может быть совершенно другим, и другие его части могут вызывать совсем иные 
эмоции.
Многие люди воспринимают жалость как унижение. Возможно, так можно иногда 
воспринять глобальную жалость, но воспринимать локальную жалость как унижение - 
это всегда недоразумение, потому что она в принципе никак не связана с 
глобальным переживанием объекта. Например, я могу пожалеть собаку, поранившую 
себе лапу, перебинтовать ее, но означает ли это, что я собаку унизил? Это может 
быть ведь очень крупная собака, например, сенбернар и я могу относиться к ней с 
большим уважением, что не противоречит локальной жалости к ней, хотя, возможно, 
и несовместимо с глобальной жалостью. Локальная жалость более конкретна, более 
информативна, иногда переживается человеком гораздо острее, чем глобальная, 
хотя бывает и наоборот - это зависит от психотипа человека. Вообще, есть люди, 
для которых локальная жалость - это не переживание, по-настоящему они 
переживают лишь глобальную, а есть люди, обладающие противоположным психическим 
устройством. Здесь многое зависит от акцентуации локального и глобального 
архетипа у них в психике в целом, и эмоция жалости дает существенный ключ к 
пониманию этой ситуации.
Вопросы к читателю. В какой модальности вы жалеете членов вашей семьи, ваших 
отдаленных родственников, ваших друзей, ваших коллег по работе, вашу страну? 
Как другому человеку легче пробудить в вас чувство жалости - рассказывая о 
своих неприятностях конкретно или драматизируя свою ситуацию в общем? К каким 
выразительным приемам вы прибегаете, пытаясь пробудить жалость у окружающих? 
Оцените эти приемы с точки зрения холистического архетипа. Попробуйте 
произвести те же действия, сменив модальность, то есть в локальной вместо 
глобальной и наоборот. Обратите внимание на модальность реакции вашего партнера.
 Какого рода жалость является для вас наиболее сильным внутренним переживанием 
и какая толкает к конкретным действиям?Попытайтесь ответить на тот же вопрос в 
отношении ваших друзей и знакомых.
Беспокойство и тревога
Состояние беспокойства, высокий уровень которого называется тревогой, 
свойственно человеку. По-видимому, оно необходимо для выживания в окружающей 
среде, изобилующей опасностями. Однако, как и другие эмоции, оно может быть 
сосредоточено внутри человека, а может быть направлено вовне, может 
восприниматься и проявляться совершенно по-разному.
Глобальное беспокойство - это эмоция, которая, как правило, сосредотачивает 
внимание человека на нем самом. То же относится и к тревоге. Другими словами, в 
это время внешнего мира как бы не существует, и состояние накрывает человека 
целиком, изолируя человека от внешних раздражителей, то есть от сигналов 
органов чувств. Меньшая рамка, охватывающая определенную область внешней или 
внутренней жизни человека, может дать беспокойство, относящееся к этой области, 
и это психологическое состояние уже менее тотально, но само по себе редко 
бывает конструктивным. Такого рода фоновое беспокойство за ту или иную часть 
жизни, за тот или иной объект в целом, по-видимому, нормальное условие 
функционирования психики, однако оно не должно подниматься слишком высоко, 
оставаясь незамеченным. Если уровень этого беспокойства превышает определенную 
черту, беспокойство должно сменить свою модальность, а именно человек должен 
обратить уже конкретное внимание на то, что именно его тревожит. Однако сменить 
модальность с глобальной на локальную не так-то просто, особенно когда 
собственное психическое состояние человеком не осознано.
Локальное беспокойство обычно является эмоциональной фазой, предшествующей тому 
или иному действию. Оно выделяет конкретный аспект или конкретную часть в 
объекте, как правило, внешнюю, но иногда и внутреннюю, и существенно его 
акцентирует. Психологически эта нота звучит как подготовительная к разрешению в 
завершающий аккорд того или иного конкретного действия. Если этого не 
происходит, то можно говорить о том, что человек находится в невротическом 
состоянии. Для невротического состояния, наоборот, характерно либо беспокойство 
глобального порядка, относящееся к той или иной области, но не 
конкретизирующееся в ней, либо локальное беспокойство, которое переходит с 
одного элемента на другой, с одной части на другую, но не останавливается и не 
разрешается в каком-либо действии. Такого рода прыжки с одного элемента на 
другой представляют собой несовершенный способ психологической защиты, однако, 
это, видимо, лучше, чем ничего, чем мучительная фиксация внимания на одном и 
том же беспокоящем факторе, который никак и ничем не удается снять.
Вопросы к читателю. Считаете ли вы беспокойство общего порядка нормальным для 
себя состоянием? Стремитесь ли вы от него избавиться, конкретизируя объект 
беспокойства или его причину? Когда вы беспокоитесь, ваши мысли разбегаются в 
разные стороны, или, наоборот, сосредотачиваются? Стремитесь ли вы очертить 
круг ваших забот, или он у вас безграничен? Склонны ли вы тревожиться по 
пустякам; заранее; после того, как опасность миновала? Склонны ли вы разбирать 
будущее по возможным вариантам и их анализировать? Считаете ли вы, что надежда 
умирает последней? Что вас больше мучает - реальные неприятности, или тревога, 
связанная с их возможным проявлением?
Радость
Автор сомневается в том, что жизнь его читателя совершенно безоблачна. Если 
такие люди и существуют, то книг по психологии они не читают. Однако, у автора 
нет сомнений и в том, что в жизни читателя бывают и радостные моменты. Что 
такое радость? Разные люди переживают и воспринимают ее совершенно по-разному, 
и для того, чтобы их лучше понять, важно обратить внимание на модальности этого 
эмоционального состояния. Это не значит, что мы должны их постоянно сознательно 
отслеживать, но в некоторых случаях их очень важно правильно понимать.
Глобальная радость, как и другие эмоции, охватывает человека целиком, окрашивая 
собой все его психическое состояние и все его жизненные проявления: он радостно 
смеется, радостно улыбается, радостно открывает дверь, радостно идет в магазин, 
радостно ложится спать. Этот фон может быть сильнее или слабее, но есть 
некоторое количество людей, у которых радостный общий фон - нормальное 
состояние жизни. У них есть, чему поучиться внимательному наблюдателю. Радость 
как глобальное состояние не означает, что все в жизни человека хорошо, не 
предполагает, что решены все проблемы, что достигнуто просветление, что на 
земле не осталось зла или что это зло не развернуто лицом к этому человеку, но 
все перечисленное не мешает, тем не менее, существованию его радостного фона. 
Глобальная радость, обращенная на объект, означает его положительное приятие 
человеком в целом, но опять-таки не предполагает, что в объекте нет никаких 
негативных, омрачающих черт. Существуют социальные ситуации, где проявленная 
радость неуместна и неприемлема, но даже когда человек, находящийся в состоянии 
глобальной радости, просто присутствует в таких ситуациях и ничего не говорит и 
даже не улыбается, все равно на нем отдыхает взор присутствующих. Их тяжелое 
мрачное состояние и скорбь смягчаются.
Локальная радость может выглядеть гораздо более ярко. Это луч, который бьет во 
внутреннем мире человека или идет от него в окружающее пространство, и это 
может быть почти что луч лазера. На короткое время он совершенно преображает 
какую-то область внутреннего мира человека или внешний объект. Однако эта 
трансформация кратковременна, и чувство радости переходит на другую область или 
освещает иной объект, а старый остается без подсветки и иногда сильно по ней 
скучает. К локальному архетипу относится мимолетная радость. Она нередко тоньше,
 точнее, может быть, ярче и уж наверняка переменчивее глобальной. Она ни на что 
не претендует, но будучи регулярным спутником человека, украшает его жизнь, 
может быть, даже больше, чем глобальный радостный фон.
Вопросы к читателю. Способны ли вы оценить мимолетную радость? Обрадоваться ей, 
зная, что она сугубо конкретна и непродолжительна? Легко ли вы улыбаетесь 
незнакомым людям? Воспринимаете ли вы улыбку судьбы как подарок, или она для 
вас не более чем аванс, за который впоследствии придется расплачиваться, может 
быть, тяжело? Представьте себе колесо фортуны. Можете ли вы его увидеть, и, 
если да, то по какой траектории около вас оно движется? Существуют ли области 
жизни, в которых вам неизменно сопутствует удача? Способны ли вы радоваться 
чужому счастью? Насколько искренна эта ваша радость? Насколько она длительна?
ФИЗИЧЕСКОЕ ТЕЛО И ЕГО ВОСПРИЯТИЕ
Мы переходим к следующей важной теме, а именно, к области физических ощущений 
человека, или того, что на эзотерическом языке называется жизнью эфирного тела. 
Как же здесь проявляются модальности высших архетипов?
Самочувствие
Вопрос: “Как ты себя чувствуешь?” - разными людьми понимается совершенно 
по-разному, в зависимости от той модальности восприятия своего самочувствия, к 
которой они привыкли и которую они считают, как правило, единственно 
существующей. Однако у разных людей эти модальности могут быть совершено 
разными.
Глобальное восприятие своего тела, точнее говоря, ощущение своего тела, 
свойственно большинству здоровых людей - или людей тяжело больных, болезнь 
которых носит общий характер или данный локальный симптом проявлен не слишком 
сильно, по сравнению с общей тяжестью состояния. Для этого архетипа типичны 
отзывы, связанные с весом. Человек говорит о своей необыкновенной легкости или, 
наоборот, тяжести, о подвижности или тяжеловесности: “Летаю, как на крыльях” 
или “еле ноги таскаю”, - все эти отзывы свидетельствуют о глобальном восприятии 
своего тела.
Локальный взгляд, наоборот, выделяет ту или иную часть тела и сосредотачивается 
на ее ощущениях. Это типично, например, когда какая-либо часть тела болит. Как 
бы сама физиология подсказывает человеку обратить особое внимание на ушибленный 
палец или зловещего вида ноющий нарыв. Однако и положительного вида переживания 
физического плана бывают локальными. Таковы, например, ощущения после массажа 
той или иной части тела. Кожа приветствует воздушные и солнечные ванны, 
купание; отдельные мышцы и мышечные группы положительно реагируют на адекватную 
нагрузку. Приятные сигналы может давать и должным образом наполненный желудок. 
Положительные ощущения в половых органах знакомы, вероятно, подавляющему 
большинству людей.
Вопросы к читателю. Знакомо ли вам ощущение, когда вы почти физически 
“рассыпаетесь на куски”? Можете ли вы описать противоположное свое состояние? 
Прислушиваясь к своему внутреннему состоянию, трудно ли вам определить источник 
дискомфорта? Или он непостижимым образом стремится скрыться от вашего внимания? 
Любите ли вы жаловаться на боли и дискомфорт в различных частях тела? Или же вы 
склонны оценивать свое самочувствие в целом? Для самого себя, для других? 
Представляется ли вам приветствие “Будьте здоровы!” имеющим какой-то смысл, 
кроме чисто ритуального? Обнимая другого человека, важно ли для вас, как именно 
расположить вокруг него свои руки? Имеет ли для вас значение, в какое место 
целуют вас и куда целуете вы своих любимых? Во время сексуально окрашенных 
взаимодействий важны ли для вас переживания в частях тела, отличающихся от 
генитальных зон? Верите ли вы, что эрогенные зоны у каждого человека 
индивидуальны и что на них стоит обращать внимание в интимных ситуациях? 
Сохраняет ли ваше тело память о прикосновениях других людей? Какие части вашего 
тела наиболее обидчивы к неадекватным прикосновениям? Имеет ли для вас смысл 
последний вопрос? 
Ощущение внешнего мира
Большой ошибкой является идея общности или одинаковости восприятия людьми 
внешнего мира, хотя органы чувств у нас у всех устроены примерно одинаково. 
Однако, несмотря на это, внутренние переживания отзывов тела на разные 
раздражители у разных людей совершенно различны, и эта разница больше, чем 
можно себе представить. Поэтому мы, как обычно, рассматриваем не только сами 
телесные ощущения человека от окружающего пространства, но и модальности их 
переживания человеком.
Глобальный архетип дает человеку склонность интегрировать полученные от 
внешнего мира телесные ощущения, воспринимая их в целом. Оценивая и 
характеризуя свои телесные ощущения, такой человек скажет: ”Мне хорошо. Мне 
удобно. Мне приятно”. Или наоборот: “Жестко, дискомфортно, неуютно”. При этом, 
если ему некомфортно, он не притворяется, выдавая характеристику общего плана. 
Он действительно не замечает той конкретной причины, по которой он ощущает 
дискомфорт. Если переключить его на локальный архетип, то могут выясниться 
конкретные подробности. Например, что ему жмут ботинки, или что ему холодно, а 
именно, что у него замерзла шея, поскольку ее плохо прикрывает шарф, или что 
ему мешает сигаретный дым и что угодно еще, но пока локальный архетип не 
включен, глобальный интегрирует все эти частные неприятности и выдает в 
сознание человека лишь глобальную характеристику.
Локальный архетип, напротив, выдает, иногда с чрезвычайной точностью, место и 
характер ощущений от внешнего мира, то есть человек может очень ярко 
чувствовать ощущение от своих стоп, идя по горячему песку, или встав на колени, 
с необыкновенной ясностью ощутить фактуру досок, которыми устлан пол, 
почувствовать ветер, который шевелит его волосы, особенно прядку у правого 
виска, ощутить боль в глазах от чересчур ярких бликов на волнах озера. Все эти 
ощущения, которые у разных частей тела могут быть совершенно различными, 
существуют в нем одновременно и никак в его сознании не интегрируются. У него 
не возникает общего ощущения, свойственного глобальному архетипу. Путешествуя 
своим вниманием по различным частям тела, он может попадать то в райские, то в 
адские области, не умея выработать какого-то среднего уравновешенного 
восприятия.
Вопросы к читателю. Чувствуете ли вы телесный дискомфорт, изменяя среду 
обитания, например, выезжая на природу из города, входя в воду, выходя из нее 
обратно? Часто ли в вашей жизни бывает так, что вы не можете определенно 
ответить на вопрос, комфортно ли вам в окружающей среде? Любите ли вы 
контрастные процедуры (быстрые перемещения из холода в тепло, из света в тень и 
т.п.)? Цените ли вы стабильность своих телесных ощущений? Трудно ли вам 
прощаться с хронической болезнью? Радикально менять климат среды обитания? 
Слетать на самолете на два дня в иной климатический пояс?
Еда
Отношение к еде, привычки в еде, сами поедаемые продукты и то, как человек к 
ним относится, - не только важная часть в жизни любого человека, хотя он может 
и не придавать ей существенного значения, но и зеркало архетипов, царствующих в 
его подсознании. Итак, посмотрим, что и как человек ест и как он к этому 
относится.
Глобальный архетип воспринимает процесс еды в целом. Он требует от человека, 
как правило, выработки определенного режима питания и определенной схемы 
питания, разработки его различных аспектов, таких, например, как калорийность, 
витамины, минеральные соли, вывод шлаков из организма. К теме еды обычно 
добавляются очищение, разгрузочные дни, и все это укладывается в разнообразные 
универсальные схемы.
Глобальный взгляд на процесс еды, распространяясь вширь, подчиняет всю жизнь 
человека процессу питания. Это видно по временным меткам, которыми человек 
регулирует свою жизнь. Они же входят и в разговорный обиход всех людей, которые,
 однако, могут не придавать им прямого значения. Такие выражения как 
“предобеденное время”, “послеобеденный отдых”, “обсудим это за ужином” говорят 
сами за себя. Это ничто иное, как торжество глобального архетипа, наложенного 
на процесс еды и продолженного на всю остальную жизнь человека.
Локальный взгляд на процесс принятия пищи гораздо более демократичен и 
свойственен детям, для которых еда никак не выделена из общего процесса их 
жизни и которые склонны, как выражаются взрослые, кусочничать, т.е. в любой 
момент времени прокрасться на кухню, схватить вкусный кусок, немедленно его 
съесть и продолжить свои игры. По тому же принципу живут и многие взрослые, 
понимая и считая, что такое поведение неправильно, но будучи не в силах сменить 
его на иное. И дело тут не всегда в слабости характера, иногда виной тому и 
физиологические, и психологические причины. Впрочем, автор не считает, что 
четкий распорядок в привычках еды органически присущ человеку. Видимо, истина 
весьма и весьма индивидуальна. Локальный взгляд склонен выбирать тот продукт, 
который в данный момент кажется человеку наиболее вкусным, и, не задумываясь, 
его поедать. Вероятно, гурманы в большой степени ведомы именно локальным 
архетипом, именно он дает человеку тонкий вкус, способность разбираться в 
подробностях своих гастрономических ощущений и, на высоком уровне, к творению 
истинных шедевров этого искусства. Под локальным архетипом человек питается и 
голодает иногда по вдохновению, не задумываясь о калориях и сочетаниях 
продуктов. Идеи раздельного питания и систематического голодания, безусловно, 
относятся к глобальному архетипу. Можно сказать, что глобальный подход более 
систематичен, а локальный более искренен, и нигде это не проявляется так явно, 
как в привычках и предпочтениях в еде.
Вопросы к читателю. Соблюдаете ли вы жесткий режим питания, как по распорядку 
дня, так и в плане продуктов? Считаете ли вы это для себя полезным, необходимым,
 желательным, необязательным? Опишите свое поведение в ситуации, когда из 
командировки возвращается муж и привозит с собой из южных стран много сладких 
фруктов. Варианты: вы немедленно бросаетесь к ним и начинаете их беспорядочно 
поедать; вы делите их на несколько дней и едите их в определенное время дня; вы 
игнорируете факт их появления в доме, никак не меняя привычки и рацион своего 
питания. Поедая салат, стремитесь ли вы прочувствовать вкус всех его 
компонентов по отдельности или обращаете максимальное внимание на его общий 
вкус? В течение какого времени после еды вы прислушиваетесь к ощущениям своего 
желудка? Различаете ли вы оттенки чувства голода, когда организм просит вас о 
том или ином продукте? Бывает ли с вами так, что вы сыты одними видами пищи и 
одновременно голодны по другим? Склонны ли вы разделять процессы питья и еды 
или же совмещать их?
Внешний облик и движения
Разумеется, ведущие человека архетипы проявляются и во внешнем виде его 
физического тела, и в том, как он двигается, как одевается, как воспринимается 
окружающими. Однако, прочитать конкретно, суметь увидеть и прочувствовать 
влияние конкретного архетипа - это высокое искусство, которое во многом 
интуитивно и достигается путем продолжительной и неустанной практики. В каком 
ключе можно вести эти наблюдения? 
Глобальный архетип проявляется в том, что тело человека, как в статике, так и в 
динамике, смотрится как единое целое, в котором все органично, нет ничего 
лишнего, выступающего, и нет ничего особо привлекающего внимание. Даже если 
какая-то его часть и бросится в глаза, то тут же обнаружится ее связь с другими 
частями и органическое единство восстанавливает видение тела как целого. То же 
относится и к движению. Это тело двигается таким образом, что оно органично 
вплетается в окружающую среду, и никакая его часть при движении не кажется 
лишней. Это качество, которое обозначается словами ловкость, ладность, 
собранность, характерно для спортсменов-многоборцев. При этом локальный взгляд 
может обнаружить дефекты и недостатки в любом месте тела человека, но странным 
образом они как бы не бросаются в глаза, не смотрятся как существующие сами по 
себе, а, вплетаясь в тело, как бы теряются в нем.
В своей одежде человек, ведомый глобальным архетипом, заботится, в первую 
очередь о некотором общем стиле, которому будут подчинены его внешний облик и 
движения. Этот общий стиль подбирается им в соответствии с той средой, в 
которой он находится. Для него есть большая разница между уличной одеждой, 
домашней одеждой, официальной одеждой, праздничной одеждой и одеждой, 
надеваемой в торжественных случаях. Когда он ее надевает, у него меняется все: 
и настроение, и выражение лица, и походка, и жестикуляция.
Локальный архетип дает взгляд на тело человека, как будто бы состоящее из 
отдельных кусков, причем некоторые из них могут очень красивы, некоторые 
уродливы, некоторые просто выразительны, а некоторых как бы и вовсе не 
предусмотрено природой, по крайней мере, взгляд на них не падает никогда. 
Попытка взглянуть на это тело в целом обычно обречена на провал. Настолько 
выразительны его отдельные части, что взор обязательно падает на них и 
поражается их красоте, или уродству, или своеобразию, но картина в целом 
складываться упорно не хочет. Когда этот человек двигается, то внимание 
наблюдателя также приковывается к отдельным частям его тела или отдельным 
жестам, повороту головы, движению ног и т.п. Понять в целом, какова его походка,
 чрезвычайно сложно. Когда он перемещается в пространстве, изобилующем 
разнообразными предметами, например, идет по лесу, пробирается через толпу, то 
он достаточно ярко выделяется в этом пространстве; при этом он редко 
вписывается в него органично, или же своим телом он ярко акцентирует те или 
другие части окружающей среды, например, наталкиваясь на дерево, спотыкаясь о 
корень и падая на него в живописной позе.
В одежде этот человек любит определенную акцентуацию, штрихи, яркие детали, 
бросающиеся в глаза элементы или краски. При этом уследить за всей своей 
одеждой в целом он совершенно не в силах, поскольку его усилия направлены на 
два или три момента, которые ему в данный момент представляются наиболее 
важными, - на шляпку, или манжеты, или галстук, - а все остальное как-то 
упускается им из виду. Однако то, как смотрят на него другие люди, часто не 
согласуется с тем, на что обращает внимание он сам, и хотя они, скорее всего, 
тоже будут смотреть на детали, но это будут совсем другие детали, так что они 
увидят его совсем по-другому. Локальный взгляд типичен при самооценке молодого 
человека. Он смотрит на нос или на живот, которые его абсолютно не устраивают, 
игнорируя то, что остальное тело бросает определенный свет на эти сомнительные 
части его фигуры, и такого рода взгляд, сменив архетип с локального на 
глобальный, удается преодолеть лишь в возрасте, когда примитивное самовыражение 
и самоутверждение уже не актуальны, то есть обычно ближе к тридцати или даже 
сорока годам; иногда, впрочем, он остается на всю жизнь.
Вопросы к читателю. Устраивает ли вас ваше физическое тело в целом? Какие у вас 
претензии и отдельным его частям? Реальны ли эти претензии? На что вы обращаете 
внимание, глядя на незнакомого человека впервые? Каков характер вашего 
внимания: оцениваете ли вы его целиком или же ищете наиболее выразительные 
детали? Каковы эти детали? Какие качества человека в целом, в первую очередь, 
бросаются вам в глаза? Есть ли у него какие-либо иные качества, которые, 
наоборот, вы просматриваете при первом знакомстве и которые вообще для вас 
несущественны, но существенны для других людей? Сколько раз в день вы 
переодеваетесь? Считаете ли вы, что мелких уродств не бывает? Верите ли вы, что 
общая гармоничность и привлекательность облика фигуры - ключ к успеху женщины? 
Считаете ли вы, что красота человека тождественна красоте его лица? Важны ли 
для вас подробности одежды: вашей, ваших знакомых, друзей, незнакомых людей? 
Способны ли вы, не скучая, разглядывать человека в течение двадцати минут, 
получая все новую и новую информацию о нем? Можете ли вы составить словесный 
портрет лица вашего мужа (жены), по которому его (ее) можно будет отличить от 
другого человека?