что это твое творчество означает? В чем смысл?
Успенский ответил не сразу.
– Знаешь, я раньше терялся в догадках – зачем Нострадамус шифровал свои 
катрены? И только когда начал писать их сам, понял. Ничего он не шифровал. 
Просто слова и строки приходили ему в голову именно в таком виде. Готовыми. Как 
дельфийской пифии.
– Что это за птица? Ладно, ты, гляжу, опять на свою реинкарнацию оглобли 
завернул? Палыч, это же мракобесие!
– Это не мной придумано и не вчера открыто, – возразил Успенский. – Можешь 
называть это переселением душ, а можешь считать, что в информационном поле, 
окружающем Землю, произошло короткое замыкание. И на моем сознании отпечаталась 
матрица сознания Нострадамуса. В конце концов, если компьютер – искусственный 
интеллект – может копировать файлы, то почему этого не может произойти с 
естественным интеллектом, то есть с мозгом? И мой мозг подходит для этого 
ничуть не хуже любого другого.
Неожиданно Филатов просиял и хлопнул себя по лбу.
– Эврика! Слушай, а может, тебе все это просто показалось?
Андрей в ответ лишь пожал плечами.
– А я никогда и не утверждал обратного. Просто я вижу то, что вижу, и слышу то, 
что слышу. И ищу мало–мальски приемлемые объяснения. Мы их только что обсудили. 
Но есть и такая версия: мои видения – результат черепно–мозговой травмы. А 
можно считать их пророческим даром. Выбирай – что больше нравится.
Прокурор посмотрел на друга с недоверием.
– И тебя не интересует, как обстоит дело на самом деле?
– Нет. Мне по барабану, – признался тот. – Ты прокурор, лицо официальное, тебе 
нужны доказательства. А мне достаточно просто понять.
– И что ты понял? Может быть, у тебя и подозреваемый имеется.
Андрей покрутил в воздухе пальцами.
– Можно и так сказать.
– И кто же?
– Бес.
Филатов аж подскочил на месте.
– Час от часу не легче! – в отчаянии воскликнул он. – Какой еще бес? Ты 
смеешься? Опять мистику разводишь?
– Бес – это вирус зла. Человек, который им инфицирован, с древних времен 
характеризуется как одержимый бесом. Тебя такая трактовка устроит? Ну, вот и 
будем этого одержимого искать. И никакой мистики. Все материально, строго по 
науке.
Они могли бы дискутировать бесконечно долго, но беседу прервал звонок в дверь.
* * *
Андрей открыл дверь. На этот раз сюрприза не было, приехала Василиса. Он помог 
ей снять куртку, успевшую намокнуть, пока она закрывала машину и шла к подъезду.
 В прихожей, превращенной астрологом в приемную, она заметила свежий номер 
своего журнала.
Она удивилась:
– Ты читаешь наш журнальчик? Вот уж не подозревала тебя в пристрастии к желтой 
прессе.
Андрей немного смутился:
– Иногда балуюсь. – Он взял журнал и раскрыл. – Вот нашел в последнем номере в 
разделе сатиры и юмора: «Астролог звезд с неба не хватал». Это про меня, что 
ли?
– А! – Она небрежно махнула рукой. – Это наш Лелик в остроумии упражняется. Кто 
там у тебя?
– Алексей заскочил. Надо помочь по мелочи. А у тебя что?
Василиса прошла в кабинет и поздоровалась с Филатовым. Потом по–хозяйски прошла 
к компьютеру. Посторонилась, пропуская на рабочее место Успенского.
– У моей подруги, она же хозяйка нашего макулатурного листка, скоро юбилей. Ты 
не мог бы составить ее гороскоп?
– Нет проблем. Давай данные: рост вес, анализы. Шучу.
Василиса шутки не приняла.
– Что с тобой? – поинтересовался астролог. – С бойфрендом поругалась?
– У меня нет никакого бойфренда, и ты это прекрасно знаешь, – отрезала 
журналистка. – Просто по дороге поцапалась с каким-то жлобом. Представляете, 
выкатил на встречную, чуть не врезался мне в лоб, да еще хамить начал. 
Бейсбольной битой махать.
– И что ты сделала? – осторожно поинтересовался Успенский.
– Ничего. Судьба распорядилась за меня. Нашлись добрые люди. Он получил 
собственной битой по голове.
– Он жив? – встревожился прокурор.
Ему, конечно, только еще одного трупа недоставало.
– Жив, – успокоила его Василиса. – Здоровый, гад, попался.
Но Андрей уже думал о своем.
– Ладно. Мне нужен год, месяц, день и час рождения твоей подруги. Если знаешь 
минуты и секунды, то еще лучше.
Василиса положила перед ним листок, вырванный из записной книжки, и он 
погрузился в вычисления.
Прокурор с сомнением поглядел на журналистку.
– Слушай, неужели ты веришь в эту галиматью? – спросил он ее. – На кой ляд тебе 
это надо? Неужели так хочется знать, что тебя ждет в следующем месяце или 
квартале?