го сказать о его убеждениях.
     В период правления британского короля Карла I (1625–1649) кавалеры обильно 
украшали свои одежды дорогими кружевами и аксессуарами. Воротники, манжеты и 
даже брюки на коленях отделываются кружевом. Колеты, постепенно превращающиеся 
в куртки, были разукрашены всевозможными галунами и позументами. Королевский 
двор Карла I по элегантности, утонченности и роскоши костюмов оставлял далеко 
позади приходящий в упадок парижский двор Людовика XIII (1610–1643). Однако под 
влиянием всеобщей усталости от Тридцатилетней войны появляется все больше 
приверженцев аскетического мировоззрения, отрицательно относившегося к роскоши 
и радостям жизни, и проявившегося, в частности, в экономной простоте и 
неброскости одежды. Королевская власть в Англии находилась под угрозой, 
пуританские проповедники, отличавшиеся строгостью нравов, яростно выступали 
против растущей безнравственности и роскоши в одежде.
     На портрете Лилли изображен почти что в костюме такого проповедника: 
скромный белый воротник и манжеты, черная простая накидка – все это 
демонстрировало полное презрение к аксессуарам: лентам, дорогим заграничным 
кружевам, розеткам и шлейфам. Пуритане предлагали заменить шелк отечественной 
шерстью. «Круглоголовые», к партии которых принадлежал и Лилли, заложили основы 
скромного костюма квакеров, который получил дальнейшее распространение в Новом 
Свете.
«Инструменты »
     На портрете Лилли изображен в окружении атрибутов профессии астролога: на 
столе перед ним лежит открытая книга с изображением знаков Зодиака и планет, 
правая рука покоится на сфере звездного неба с зодиакальным поясом, левая лежит 
на бланке гороскопа.
     Изображение в портрете инструментов астролога уходит корнями в традицию 
Ренессанса. Именно тогда сложилось представление о том, что измерение является 
одной из важнейших основ познания. Вот как писал об этом в середине XV века 
великий гуманист, глава флорентийской Платоновской академии Марсилио Фичино: 
«человек. .. измеряет небо и землю, а также исследует глубины Тартара. Ни небо 
не представляется для него слишком высоким, ни центр земли слишком глубоким. А 
так как человек познал строй небесных светил, и как они движутся, и в каком 
направлении, и каковы их размеры, и что они производят, то кто станет отрицать, 
что гений человека (если можно так выразиться) почти таков, как у самого Творца 
небесных светил...»
     Можно сравнить это с высказыванием самого Вильяма Лилли из его напутствия 
«Изучающему астрологию»: «Стой твердо, человек, в своей верности Богу и 
непоколебимым принципам, и осознай свое величие, поскольку все сотворенное, 
нынешнее и будущее, было создано ради тебя. Более того, ради тебя даже Бог стал 
человеком. Именно ты – то создание, которое познало Христа, живущего и 
правящего небесами, стоящего выше всех властей и авторитетов. Сколько 
преимуществ, привилегий и пользы даровал тебе Бог! Ты простер выше небес свои 
размышления, постижение движения и величины звезд; ты беседуешь с ангелами, да 
и с самим Богом, все создания подчиняются тебе, и дьяволы порабощены тобою».
     Мера, число и пропорция приобрели значение универсального ключа к истине и 
красоте. Философы объясняли с их помощью устройство мира, все качества и 
своеобразие явлений выводились из количественного соотношения основных 
элементов, сама мысль о гармонии связывалась с пропорциональной соразмерностью 
частей.
     Но этим кругом идей не исчерпывалась философия и практика, как астрологов 
эпохи Возрождения, так и Вильяма Лилли.
«От тебя и от науки»
     Левая рука его лежит на бланке гороскопа, указательный палец направлен на 
куспид третьего дома карты. И это один из самых содержательных ключей портрета 
Вильяма Лилли. Третий дом – управляющийся Близнецами и их владыкой Меркурием, 
планетой, символизирующей расчеты, а также означающей рациональный ум в 
человеке, указывает на метод познания. Но левая (воспринимающая) рука касается 
карты указательным пальцем (пальцем Юпитера – планеты мудрости и высшего 
религиозного и провиденциального знания). Здесь соединены два основополагающих 
принципа любого духовного учения: Метод и Мудрость, представляющие два 
универсальных творческих начала Вселенной. И это так не похоже на ту 
приземленную и догматическую «традиционную астрологию», которую пытаются 
создать нынешние радикальные ревнители традиции.
     Не случайно в разных местах книги мы встречаемся с высказываниями Лилли о 
том, что необходимо сочетать знание правил со здравым смыслом. Он часто 
повторяет выражение из первого афоризма «Центиллоквиума», труда, приписываемого 
Птолемею: «От тебя и от науки». Это значит, что астрологу необходимо сочетать 
рациональное знание со способностью делать собственные суждения, сочетать 
знания свойств небесных объектов с внутренней способностью делать предсказания.
     В центральной части бланка гороскопа написаны слова «Non cogunt» – «Не 
принуждают». Звезды склоняют, но не принуждают, говорит Лилли, – это значит, 
что Бог наградил человека свободной волей и астролог не должен пугать своего 
клиента, но давать ему возможность проявить собственную инициативу, помочь ему 
в выборе путей: «Поскольку ты ежедневно беседуешь с небесами, наставляй и 
формируй свой разум в соответствии с образом Священного, познай ризы 
добродетели и будь глубоко наставлен в них. Будь человечным, вежливым, 
доступным, близким всем. Не поражай несчастных ужасом резких суждений; в таких 
случаях позволь им узнать свою тяжкую судьбу постепенно; направь их, дабы 
обратились к Богу с просьбой отвратить приговор, нависший над ними».
     В заключение, хочу попросить читателей быть снисходительными к возможным 
огрехам и шероховатостям предлагаемого перевод