Глава ли дома,
    Или глава общины,
    Или глава области,
    Или глава страны,
    То Митра воспрянет,
    Гневный и оскорбленный,
    И разрушит он и дом,
    И общину, и область, и страну
      
      Чистота помыслов, верность своему долгу, своему слову, своим обещаниям и 
клятвам – все это необходимо свято чтить и исполнять. И прежде всего это 
относится к тому, кто властвует над другими людьми, ибо от него зависит и их 
судьба. Митра покарает отступника, а также всех, кто вместе с ним. Он – 
олицетворение справедливости.
      Восходу Солнца предшествует свет, от которого вспыхивают облака и 
белоснежные вершины гор. Постижению истины, достижению высшего блаженства 
предшествует духовная чистота, стремление к правде и справедливости, иначе 
говоря – служение Митре. «У некоторых иранских народов, – писал И.С. Брагинский,
 – почитание Митре полностью ассоциировалось с культом Солнца, и слова «Михр», 
«Мира» (восходящие к древнеиранскому имени Митры) стали означать просто 
«солнце». Поклонение Митре распространилось и за пределы иранского мира, 
послужило основой таинственных культов религии римских легионеров – митраизма, 
разнесенного ими по всей Западной Европе и соперничавшего с ранним 
христианством».
      В сравнительно поздних произведениях искусства Митру изображали в виде 
юношивоина, убивающего быка. Это ритуальное убийство обеспечивало победу добра 
и справедливости над темными враждебными силами. Во времена Древнего Рима культ 
Митры сопровождался мистериями, от участников которых требовалось пройти ряд 
испытаний голодом, жаждой, болью, холодом (в пещерных святилищах). Днем 
рождения Митры считалось 25 декабря, когда начинает прибывать световой день 
(считается, что в соответствии с этим праздником был принят и день рождения 
Иисуса Христа). А римские легионеры чтили в образе Митры прежде всего, 
повидимому, верность долгу, присяге. Эта вера помогала им держать строгую 
воинскую дисциплину, действовать в сражениях согласованно, что и определяло во 
многом их победы, тем более что Митра, по преданию, встречал душу погибшего в 
царстве мертвых и вершил над ней правый суд.
      До появления учения Заратуштры Митру чтили высоко, ему определяли земные 
владения и посредничество между людьми и божествами. «Один из наиболее 
интересных эпитетов Митры, – писал В. Н. Топоров, – «выпрямитель линий 
(границ)» не только намекает на возможную примиряющую роль Митры при спорах о 
границах, но в конечном счете – позволяет, очевидно, восстановить для него 
более древнюю функцию царяжреца, принимающего участие в ритуальных изменениях, 
которые подтверждают следование универсальному закону, правде. Существенна 
посредническая роль Митры, функция различения добра и зла, правды и лжи. В этом 
смысле Митра – божество, определяющее некую моральнонравственную границу». И 
хотя Запатуштра, исповедовавший культ единого главнейшего Бога, отвел Митре 
сравнительно скромное место в своем пантеоне, в последующем культ Митры 
возродился во всем блеске. Всетаки правда, честь, справедливость – это те 
опоры, на которых держится общество.
      
      
КИТАЙ
      
      Китайская мифология очень сложна, не сведена в более или менее стройную 
систему; из многих богов нелегко, а то и невозможно выбрать самых главных, 
великих. Другая особенность: очень часто мифы складывались на основе реальных 
событий или реальных исторических личностей, далеко не всегда можно определить, 
где приукрашенная действительность, а где фантастический вымысел, которому 
придано правдоподобие.
      Кроме того, мифология китайца (верней, племен, участвовавших в создании 
китайской цивилизации) по преимуществу рациональна. Общество свято чтило 
традиции и церемонии, почитание предков; своеобразное отношение было у этих 
людей к природе и судьбе. «Вера в то, что основой Вселенной является забота, – 
пишет канадский синолог Джон Бертронг, – отличает китайскую религию от иудаизма,
 христианства и ислама, где основой религиозного сознания служит страх и 
благоговение перед Верховной Силой. Именно поэтому в Китае всегда сильна была 
связь религии с этической Философией».
      О такой связи говорит сходство слов, обозначающих философскую школу (цзя) 
и религиозное учение (цзяо). Освоение цзя требует знаний, раздумий, сомнений, 
умственных усилий. А цзяо надо выслушивать, запоминать и принимать на веру. Цзя 
предназначено для мыслителей, а цзяо – для народа. Поэтому в мифах, которые 
сохранял и передавал из поколения в поколение народ, сравнительно немного 
содержится глубоких умозрений, больше – житейской мудрости.
      Китайская цивилизация, не столь древняя, как египетская или индийская, 
3000 лет назад достигла заметных успехов. Пока господствовали племенные 
отношения, китайцы, подобно другим народам, поклонялись местным божествам, 
тотемным животным, духам предков, демонам природных стихий. Однако с изменением 
социального строя общества, возникновением раннеклассовых отношений и 
значительным преобразование