наше представление о нем, он пребывает в нас: «Из 
мысли состоящий, чье тело – дыхание, чей облик – свет, чей замысел – истина, 
чей атман – пространство; все свершающий, все знающий… – этот мой атман в моем 
сердце меньше, чем зернышко риса…Этот мой атман в моем сердце больше, чем земля,
…больше чем все эти миры.
      Все свершающий, все желающий, все обоняющий, все вкушающий, объемлющий 
этот мир, без речи, без забот – это мой атман в моем сердце, это – Брахман. В 
него войду я, уйдя из этого мира».
      Вот замечательная мысль, которая в более привычной для нас форме, как 
поэтическая метафора, прозвучала еще раньше: «То сияние, что светится над этим 
небом, над всеми и над всем в этом высшем из миров, это поистине то же сияние, 
что и внутри человека». (Вспомним: «Солнце – это Брахман».)
      В мировоззрении авторов «Упанишад» понятие Брахман является центральным. 
Его можно отождествить с космическим порядком, абсолютом, душой мира. А в 
каждом живом существе, мыслящем создании присутствует Атман. Это довольно 
сложная философская категория, которую можно назвать индивидуальной душой, 
самосознанием, личным восприятием мира. И этот Атман есть в то же время 
Брахман! Такова одна из важнейших формулировок индийской религиозной философии.
      Выдающийся физик XX века Эрвин Шредингер писал: «Начиная с древних 
великих Упанишад представление о том, что индия Атман = Брахман (то есть личная 
индивидуальная душа равна вездесущей, всепостигающей, вечной душе)… считалось 
квинтэссенцией глубочайшего прозрения того, что происходит в мире». Он 
обосновал свое утверждение примером из области физики и биологии. Для нашей 
цели следует подчеркнуть, что идея единства Брахмана и Атмана наводит на целый 
ряд мыслей. Прежде всего она выражает единство материи и сознания, мира и 
человека, мысли и природы, индивидуального и всеобщего.
      Исходя из этого, легче осмысливать миры мифологий. Ведь наше собственное 
сознание, осмысливая жизнь природы, людей и богов, исполняет роль творца. Наш 
творящий Атман уподобляется творцуБрахману. (Такое двуединство в Древней 
Греции формулировали просто: человек – микрокосм.)
      Выходит, царство Брахмана и вне человека, и в нем самом. Но от этого не 
следует преисполняться вселенской гордости. Таково потенциальное состояние, а 
дальнейшее зависит от самого человека: «Если сердце смертного избавлено от всех 
желаний, ой становится бессмертным, он достигает здесь Брахмана».
      Это высказывание не учитывает одно важное обстоятельство, которое 
неоднократно подчеркивается в Упанишадах: в человеке не должно угасать 
стремление к познанию: «Мир ведом разумом, разум – опора, разумение – Брахман». 
Или еще:
      Все боги почитают познание Как достойнейшего Брахмана. Тот, кто знает 
познание как Брахмана И не отклоняется от него, Достигает [исполнения] всех 
желаний, Оставив в теле все зло.
      Речь идет, конечно, не о методах, способах познания (скажем, о науке), а 
о его сущности и основе: очищении своей души от всяческой скверны, от лицемерия,
 корыстолюбия, властолюбия, тщеславия Только тогда очищается душа, испытывая 
радость познания: «Как зеркало, очищенное от пыли, сияет ярко, так и телесное 
[существо], узрев истинную [природу] атмана, становится единым, достигает цели 
и избавляется от печали.
      Когда истинная природа [собственного] атмана становится светочем, видят, 
сосредоточиваясь, истинную [природу] Брахмана; познавая бога, не родившегося, 
постоянного, очистившегося от всех свойств, избавляются от всех пут».
      Мудрецы, составлявшие «Упанишады», предостерегли от удовлетворенности 
знаниями. «Если ты полагаешь: «Я хорошо знаю облик Брахмана», то ты, право, 
знаешь его мало». В другой главе любознательная Гарги непременно желает узнать 
о начале всех начал, постоянно спрашивая учителя «Во что же вплетены звездные 
миры?» – «В миры богов, Гарги». – «Во что же вплетены миры богов?» – «В миры 
Индры, Гарги». – «Во что же вплетены миры Индры?» – «В миры Праджапати, Гарги».
 – «Во что же вплетены миры Праджапати?» – «В миры Брахмана, Гарги». – «Во что 
же вплетены миры Брахмана?» Он сказал: «Не спрашивай слишком много, Гарги, 
иначе лишишься ты головы [ума]…»
      Это не просто запрет спрашивать или рассуждать – есть предел, за который 
не дано церейти разуму человека. Хотя никому не ведома и та грань, за которой 
относительное незнание переходит в абсолютное Неведомое.
      У Брахмы, всемогущего богатворца, есть одно качество, которое делает 
тщетными все попытки людей обратиться к нему с молениями, жалобами, просьбами: 
устав от акта творения, он пребывает во сне, не принимая участия в суете бытия. 
Так продолжается вплоть до того, как по окончании очередного космического цикла 
Шива не уничтожит этот мир. Тогда и настанет черед Брахме явить всю свою силу, 
все умение, весь разум.
      Удивительна длительность этого космического цикла: 4,32 миллиарда лет. По 
странному совпадению, примерно такая цифра получена учеными, исследующими 
возраст Земли, Луны, метеоритов! Цифра эта (4–5 миллиардолетий) показывает не 
абсолютный возраст этих небесных тел, а тот срок, который прошел с момента 
последнего геологического или космического катаклизма.
      Такое поистине чудесное совпадение религиознофилософских и научных 
данных вызывает некоторую оторопь. Остается считать это случайным. Хотя нельзя 
отказать индийским мудрецам в проницательности не только в духовной, но и в 
материальной сфере. В «Майтриупанишаде» очень верно отмечены признаки 
бренности нашего мира: «Ведь происходит… высыхание морей, разрушение гор, 
склонение Полярной звезды, опускание земли…»
      Все это – совершенно реальные явления, о которых люди стали догадываться 
сравнительно недавно. Каких