ителем, оставаясь прежде всего воплощением 
природной стихии. Почему? Потому что мифология, помимо всего прочего, отражает 
важные черты национального характера данного народа.
      
ВЕЛЕС (ВОЛОС)
      
      В летописи его называют «скотием богом». Имя его тоже указывает на это. 
Одновременно он был покровителем достатка, богатства, которое традиционно 
связывалось с количеством скота. Как отметил Б.А. Рыбаков, вплоть до 
Средневековья на Руси слово «скот» означало и домашних животных, и имущество; 
«скотолюбие было синонимом корыстолюбия, «скотником» называли финансового 
чиновника, посредника между посадником и старостой, а «скотницей» – казну.
      Может показаться странным, что когда киевский князь Владимир пожелал 
идеологически объединить своих подданных, он приказал водрузить в столице идолы 
Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Макоши, но по какойто причине не 
включил в тот ряд Белеса. Чем можно объяснить такую «забывчивость»? Неужели к 
этому времени (980 г.) он стал занимать второстепенное место в славянском 
пантеоне?
      В 907 году, по свидетельству летописца, в Византии русские «кляшаси. 
оружьем своим и Перуном богом своим и Волосом скотием богом». То же повторилось 
в 971 году: «Да имеем клятву от бога, в него же веруем и от Перуна и от Волоса 
скотия бога». Безусловно, за несколько лет общественное сознание в ту эпоху не 
могло столь резко измениться, чтобы оказался забытым бог, который до этого 
стоял рядом с самим Перуном.
      Представляется вполне правдоподобным объяснение, предложенное Рыбаковым: 
«Единственный допустимый вывод о различии между Перуном и Волосом по этим 
выпискам из договоров с греками тот, что в составе русских посольств 907 и 
971 гг. были как дружинники, клявшиеся грозным Перуном, как и купцы, дававшие 
клятву своему богу богатства Волосу Ни о каком противопоставлении двух богов 
нет и речи».
      Такто оно так, но почемуто упомянуты два бога, а не один, тем более что 
князь Владимир не счел нужным воздать должное Велесу, хотя и выделил менее 
значимых божеств. Повидимому, в те времена уже обозначился существенный отрыв 
княжеского двора, дружинников (среди которых было много наемниковварягов, чьи 
покровители и оказались, пожалуй, среди идолов, установленных на вершине холма) 
от прочего люда, включая купцов. В народе почитали главным образом Велеса; его 
идол стоял в нижней части Киева, и уже этим своим положением в определенной 
степени противопоставлялся воинственному Перуну и его «дружинным» богам.
      Подобное географическое разделение двух богов отражало еще одно их 
различие: Перун царствовал вверху, в небесах, тогда как Велес оставался 
божеством сугубо земным и даже отчасти подземным: ведь ему в жертву приносили 
животных при погребальном обряде. В мифологии балтийских племен Вело 
превратился в бога царства мертвых.
      Литовское божество Велняс тоже может называться «скотием» и даже 
изображалось с рогами и копытами. Но в отличие от Велеса, Велняс представлен 
существом вредным, похищающим стада у Перкунаса, который вынужден отбивать их у 
него. Тут все вроде бы перевернуто, поставлено с ног на голову. Возникает 
вопрос: откуда могли появиться у воинственного Перкунаса (Перуна) стада? 
Повидимому, они были захвачены в качестве добычи или присвоены, когда этот бог 
стал главенствовать как князь. Вот и приходится Велнясу (Велесу) угонять 
отобранные стада обратно, за что его и наказывает верховный властитель.
      Не исключено, что в придании Велесу черт «отрицательного героя», 
противопоставленного сиятельному небесному Перуну, сыграло свою роль 
христианство. В Евангелии Христу противостоит Велиар – демон небытия и 
разрушения (литовцы называли Велняса еще и Велинасом). Однако у восточных 
славян такое сопоставление не пользовалось популярностью, и Велес оставался в 
народных верованиях покровителем скота, а значит, символом благополучия, 
зажиточной жизни, достатка.
      Интересна и плодотворна гипотеза, связывающая культ ВелесаВолоса с 
почитанием лесного мохнатого великана медведя. Будем иметь в виду, что 
«медведь» – не подлинное имя зверя, а его характеристика как «мёд ведающего»; 
называли его еще и «хозяином», а также, повидимому, «волосом» (волохатым, 
косматым), связывая с его мохнатой шкурой представление о звериной силе и 
власти над животными.
      «Намечается следующая эволюция образа Волоса, – пишет Б.А Рыбаков, – 
первоначально, в охотничьем неолитическом обществе (когда культ медведя уже 
частично оттеснил лосихрожаниц), Волос мог быть хозяином леса, божеством 
охотничьей добычи, выступавшим в медвежьем обличье. Возможно, что само имя его 
было лишь нарицательным иносказанием, вызванным табу на подлинное имя…»
      Действительно, обожествленного медведя первобытные охотники не называли 
по имени, чтобы не потревожить его, а предпочитали намекать на него, а потому 
Волос вполне для этого подходил (да и Велес намекает на великого бога леса, 
если только такую догадку можно принимать всерьез).
      «Поскольку скотоводство развилось из охоты, из отлова и выращивания 
дикого молодняка, то при переходе к скотоводству хозяин леса и повелитель 
лесного зверья мог быть переосмыслен в покровителя домашнего зверья, стал 
«скотьим богом» в прямом смысле слова», – пишет Рыбаков.
      Высказано предположение, что и волхвы, языческие ведуны, и колдуны, тоже 
изначально воспринимались как «волохатые», волосатые, потому что совершали 
шаманские ритуалы, надевали медвежью шкуру или маску, как бы оборачиваясь в 
Волоса. Популярность в наро