как граф был на стороне правительства, то ему, конечно, невозможно и 
нежелательно было терпеть в своем доме человека, все симпатии которого были на 
стороне карбонариев и который пользовался среди последних значительным влиянием.
 Поэтому в конце концов он потребовал от жены, чтобы она немедленно дала 
отставку своему «amica», a когда та решительно отказала ему в этом, он стал 
угрожать ей разводом. Для того чтобы выхлопотать развод, графу необходимо было, 
однако, обратиться к помощи адвокатов, но те наотрез отказали ему в своих 
услугах, так как общественное мнение было против него. К счастью для всех 
сторон, графиня Гвиччиоли, наконец, сама стала хлопотать о разводе, который ею 
и был получен в июле 1820 года. Одним из условий развода суд определил, чтобы 
графиня впредь жила постоянно в доме своих родителей. Ввиду этого Байрону в 
первое время после получения графиней развода не было особенно удобным часто 
встречаться с ней; но впоследствии и это препятствие исчезло, так как поэт 
поселился в одном доме с родными своей возлюбленной. Байрон окончательно 
расстался с графиней Гвиччиоли только тогда, когда уехал в Грецию. Такова 
история последнего романа в жизни великого поэта.
Байрон прожил в Равенне немногим менее двух лет, и за это время, несмотря на 
деятельное участие в местных политических делах и в хлопотах, связанных с 
разводом графини Гвиччиоли, он успел написать следующее: три исторические драмы 
– «Марино Фальери», «Двое Фоскари» и «Сарданапал»; две мистерии – «Каин» и 
«Небо и Земля»; 5-ю часть «Дон-Жуана», «Пророчество Данте», «Видение Страшного 
Суда» и «Вернера». О драмах Байрона, из которых большая часть появилась в 1821 
году, английский критик его, профессор Никольс, отзывается так: «Лорд Байрон не 
обладал способностями великого драматурга; он имел очень мало конструктивного 
воображения и не в состоянии был создавать ничего цельного и законченного… Его 
так называемые драмы суть не что иное, как поэмы, разделенные на главы. Далее, 
он не обладал тем, что Расин называет „проницательным воображением“, и поэтому 
создавал все лица драм по своему собственному образу». В «Марино Фальери» он 
пытался создать характер, непохожий на его собственный, и вышло нечто совсем 
нереальное. Зато «Сарданапал», самая субъективная из всех его драм, оказалась 
вместе с тем и самой лучшей. Одновременно с «Сарданапалом», т. е. в декабре 
1821 года, появилась и великая мистерия Байрона «Каин». Это произведение, 
посвященное Вальтеру Скотту, вызвало необыкновенный восторг в одних и такое же 
негодование в других. Томас Мур отзывался о «Каине» как о произведении 
«поразительном, страшном и бессмертном». Валь тер Скотт сравнивал его с 
«Потерянным раем» Мильтона, а Шелли смотрел на него как на новое откровение. 
Гёте был так восхищен «Каином», что советовал немцам учиться английскому языку 
специально для того, чтобы иметь возможность читать это великое произведение в 
подлиннике. Но в то время как одни восхищались «Каином», другие отзывались о 
нем с пеной у рта. Большинство мелких английских критиков неистово ругали 
автора, а крупные, отмечая великие литературные достоинства этого произведения, 
считали нужным, однако, в то же время горько оплакивать антирелигиозную 
тенденцию его. Не смотря на это, успех произведения был колоссальным, и в 
короткое время появилось множество законных и незаконных перепечаток с первого 
издания.
После развода графини Гвиччиоли Байрон некоторое время еще оставался в доме ее 
мужа и, к великому негодованию последнего, продолжал деятельно заниматься там 
политикой. Перебравшись на другую квартиру, поэт стал чаще прежнего встречаться 
с карбонариями. Папскому правительству, конечно, сильно не нравилось 
вмешательство Байрона в местные дела, но оно боялось трогать знатного 
англичанина. Желая, однако, во что бы то ни стало избавиться от него, прибегли 
к следующей тактике: правительство издало приказ об изгнании семейства Тамбов, 
т. е. родных графини Гвиччиоли, в полной уверенности, что поэт не останется в 
Равенне после того, как его возлюбленная, которая обязана была, согласно 
разводу, жить у своих родных, последует за ними в изгнание. Ожидания 
правительства вполне оправдались. Семейство Тамбов вместе с графиней Гвиччиоли 
выехало из Равенны в середине июля 1821 года, а Байрон, оставшись там назло 
правительству еще на несколько месяцев, в декабре того же года последовал за 
своей возлюбленной в Пизу.
О жизни поэта в этом городе мы читаем у одного из новейших английских его 
биографов следующее. «Прибыв в Пизу вместе со всеми своими экипажами, лошадьми, 
собаками, птицами, слугами и обезьяной, Байрон поселился в палаццо Лафранчи, 
где прожил спокойно целых 10 месяцев, отлучившись оттуда только на несколько 
недель в Легхорн. Жизнь его в старом феодальном замке была в общих чертах 
продолжением его жизни в Равенне. Он вставал поздно, после полудня принимал 
посетителей, затем играл на бильярде, совершал прогулки верхом или же 
упражнялся в стрельбе. Большую часть своего времени он обыкновенно проводил в 
обществе Шелли, который тоже тогда жил в Пизе. Оба поэта были хорошими 
стрелками, но Байрон был более метким, несмотря на то, что рука его часто 
дрожала. Начало вечера он обыкновенно проводил в обществе графини Гвиччиоли, с 
которой он теперь уже жил под одной крышей вопреки условиям развода. После 
крайне скудного ужина он принимался за поэзию и просиживал часто до самого 
утра».
Во время своего пребывания в Пизе Байрон получил от своей жены пакет, 
содержавший локон волос и миниатюрный портрет дочери их Ады. Этот подарок 
глубоко тронул поэта, и он с благодарностью вспоминал о нем в своих письмах к 
друзьям. Но несколькими месяцами позже, его как отца постигло также и большое 
горе. В апреле 1822 года он получил известие о смерти своей незаконной дочери 
Аллегры, которая жила с ним в Италии с 1818 года и которую он незадолго перед 
тем поместил для воспитания в один из католических монастырей. Этот удар был