– Дай обнять тебя и благодарить за благие твои пожелания мне и чувства 
истинного сына отечества! Продолжай всегда так чувствовать и действовать 
сообразно с этими чувствами. Продолжай всегда говорить мне правду! Я желал бы 
иметь побольше таких подданных!
И Александр обнял Каразина. Растроганный Каразин упал к ногам Александра и 
клялся говорить ему одну правду, и говорить ее всегда. И он свято выполнил эту 
клятву, хотя впоследствии правду его и не было желания выслушивать.
Встреча с Александром произвела глубокое впечатление на Каразина. С этой минуты 
его симпатии к молодому государю превратились в самую горячую привязанность, 
которая сохранилась у него до самой смерти, несмотря ни на что, несмотря на 
Шлиссельбургскую крепость, в которую Каразин в конце концов попал за 
высказывания правды «другу своей души», как называл он Александра I в письмах к 
нему. Каразин свято хранил память о «друге своей души» и тогда, когда «друг» 
сошел в могилу, и до конца дней отзывался о нем самым восторженным образом.
На Александра встреча с Каразиным и последующая беседа также произвели сильное 
впечатление, и после этого между двумя мечтателями завязываются самые 
задушевные отношения, продолжавшиеся, к сожалению, слишком недолго. Александр, 
приглашая Каразина являться к нему всегда, когда тот пожелает, и писать 
непосредственно ему, минуя всякие инстанции, оказывал ему глубокую доверенность 
во многих щекотливых случаях.
После первых минут свидания Александр указал Каразину на стул у своего 
письменного стола и сказал:
– Садитесь, мне нужно побеседовать с вами: вы коснулись в вашей бумаге стольких 
предметов, что надобно подумать, с чего начать работу.
– Конечно, с образования народного, – отвечал Каразин.
В последовавшей за этим началом продолжительной беседе Каразин объяснил 
Александру необходимость особого учреждения для заведования народным 
образованием и полный план целой системы просветительных учреждений. Здесь-то 
впервые была высказана идея учреждения министерства народного просвещения в 
России.

В наше время эта идея кажется такой естественной, более того – настолько 
обязательной, что невозможно даже представить цивилизованное государство без 
министерства народного просвещения. Совсем иначе обстояло дело 90 лет тому 
назад, в 1801 году, когда имела место первая встреча Александра с Каразиным. До 
тех пор отлично обходились без особого ведомства для народного образования. Да 
это было и понятно, потому что ему нечем было бы и ведать. Учреждение особого 
ведомства народного просвещения имело смысл только в случае принятия ряда мер 
по народному образованию, создания ряда просветительных учреждений. А тогдашнее 
общество весьма мало было озабочено этим предметом. Равнодушие к данному 
вопросу царило не только в консервативном большинстве общества, но и среди 
более передовых элементов, не исключая и вышеупомянутых «inseparables», 
составлявших интимный кружок Александра I. Занятые вопросом о переустройстве 
высшего управления России в смысле приближения его к более свободным 
политическим формам, друзья Александра мало думали о вопросах народного 
просвещения. И вот среди такого-то общества является человек, который говорит 
Александру, что реформационную работу, которую задумал этот государь, нужно 
начинать с народного образования. Это было новостью для Александра, и Каразин 
не мог не заинтересовать его уже одной этой идеей, которая казалась неожиданной 
и оригинальной. Взгляды Каразина на значение народного образования для того 
времени были действительно новы и оригинальны, да и для нашего времени их не 
только нельзя признать устаревшими, а, наоборот, многое в них до сих пор 
остается в качестве pia desideria.
[5]
Важность, которую Каразин придавал деятельности государства на пользу народного 
просвещения, выразилась уже в ответе Александру на вопрос, с чего начать. 
Позднее, в 1810 году, в письме к доктору Реману, просившему Каразина изложить 
свое мнение о положении народного образования в России, он выражал свой взгляд 
на значение народного образования в следующих восторженных и несколько 
напыщенных, как и всё, что писал Каразин, словах:



«Народное просвещение!.. Какое прекрасное выражение! Если б чрез полсотни лет я 
сделался наконец способным быть министром, то больше всего желал бы быть 
министром народного просвещения. Какой важный пост в таком государстве, как 
Россия!
Если что-либо может обеспечить незыблемость безмерного ее пространства, то это 
только просвещение ее народов. Если что-либо может сделать ее истинно 
независимою от всякого внешнего
давления, – как бы громадно оно ни было – то это опять-таки только 
просвещение…»


Далее Каразин поясняет свой взгляд на пределы ведения дел министерством 
народного просвещения:


«Произнося слово „народное просвещение“, я воображаю себе отрасль 
государственного, отеческого управления, обнимающую все, что только может