времени основана была собственно розенкрейцерами “тайная” типография, т. е. не 
числившаяся по общему счету. Она помещалась в доме Шварца и состояла из двух 
станков, на которых работали рабочие-немцы, не имевшие никакого сообщения с 
прочими и получавшие отдельную плату. В ней печатались в небольшом количестве 
экземпляров книги, особенно важные для масонов. Это были переводы с 
французского и немецкого, сделанные самими розенкрейцерами. Корректуру держал 
Лопухин, и листы, представленные к цензуре, хранил у себя. Книги эти 
раздавались даром избранным, а в продажу не поступали. Нерозданные экземпляры 
книг тщательно скрывались.
По примеру Новикова частные типографии стали открываться с этого времени и в 
провинции. По его же примеру стали открываться в Москве и книжные лавки, а сам 
он завел несколько книжных лавок в провинциальных городах.
В конце 1783 года оба главнейших деятеля “Дружеского общества”, Новиков и Шварц,
 тяжело заболели. Новиков, проболев 4 месяца, поправился, а Шварц, силы 
которого давно уже были подорваны и чрезмерными трудами, и неприятностями, не 
перенес болезни и умер 17 февраля 1784 года в имении князя Николая Никитича 
Трубецкого, имея только 33 года от роду.
Смерть Шварца была тяжелой утратой не только для друзей его и для “Дружеского 
ученого общества”, но и для университетского юношества, которое привыкло видеть 
в нем высший авторитет, человека почти идеальной честности и благородства, 
искреннего наставника и Друга.
После смерти Шварца дом его у Меншиковой башни перешел, вероятно, по его 
предсмертному распоряжению, в ведение общества. Воспитанники семинарии, 
состоявшие на иждивении общества и жившие в этом доме, были поручены попечению 
князя Енгалычева. Жене своей и детям Шварц ничего не оставил, но, по 
предложению Новикова, общество назначило им пенсию, а кроме того, Татищев дал 
от себя жене Шварца 28 тысяч рублей.
В 1784 году, вскоре после смерти Шварца, “Дружеское общество” приступило к 
основанию крупного коммерческого предприятия, приобретшего затем очень большое 
значение. Предприятием этим было основание “Типографической компании”. 
“Дружеское общество”, имея в виду педагогические и просветительные цели, не 
могло не считать для себя важным правильную и прочную постановку типографского 
и издательского дела. До сих пор типография была исключительно в руках Новикова,
 и дело шло хорошо. Но Новиков, как и всякое частное лицо, был подвержен разным 
случайностям. Следовало поэтому создать центр, который был бы от них независим 
и обеспечен материально взносами участников, связанных с ним общими интересами. 
Поэтому решили составить в складчину капитал, распоряжаться которым сообща 
должны были пайщики по заключенному между собою формальному контракту. На 
собранные средства решено было основать обширную типографию, покупать книги для 
переводов, рукописи для изданий и т. п. Для управления этим делом пайщики 
выработали особые правила. Компания составилась из 14 человек.
Управление делами было поручено Н.И. Новикову, С.И. Гамалее, И.В. Лопухину, A.A.
 Кутузову, барону Шредеру и двум Трубецким. Остальные члены собирались только 
на общие собрания. В фонд “Типографической компании”, кроме значительных 
денежных взносов, вошло также и имущество, принадлежавшее “Дружескому обществу”,
 как, например, дом, числившийся за Шварцем, разные типографские принадлежности,
 книги, типография Лопухина и впоследствии даже частное имущество, как, 
например, типография Новикова. Капитал “Типографической компании” составился из 
взносов – в общей сложности на сумму 57 тысяч рублей. Братья Новиковы передали 
компании вместо денег книг на 80 тысяч рублей, по оценке 25 копеек за рубль 
обыкновенной продажной цены. Гамалея и князь Енгалычев были приняты в число 
членов без взноса. Распоряжение всеми этими капиталами было предоставлено Н.И. 
Новикову как самому уважаемому члену и самому опытному человеку в типографском 
и издательском деле.
Первым делом компании было завести обширную типографию на 20 станков, которая 
считалась принадлежащей не частному лицу, а целому товариществу. Помещалась она 
сначала тоже в доме Новикова, который был душою всего предприятия. Он не только 
управлял типографией в узком смысле слова, но, кроме того, заказывал переводы, 
просматривал рукописи, вел переговоры с переводчиками и сочинителями. До какой 
степени добросовестно Новиков относился к издательскому делу, до какой степени 
боялся кого-нибудь оттолкнуть от него и, напротив, старался всеми силами 
привлечь к литературе, видно из следующих фактов: он платил небывалые по тому 
времени цены за переводы, а произведения оригинальные оплачивал еще лучше. Иной 
раз ему случалось покупать два-три перевода одного и того же произведения; он 
выбирал лучший и печатал, остальные сжигал; но никогда не отказывался принять 
лишний перевод, чтобы не отбить у переводчиков охоту к работе.
Говоря об издательской и литературной деятельности Новикова в Москве, мы почти 
не упоминали о журнальной его деятельности за это время. Не имея возможности 
говорить о каждом из журналов в отдельности, постараемся очертить общее их 
содержание и направление.
По переезде в Москву Новиков продолжал издание “Утреннего света” до конца 1780 
года. Покончив с этим журналом, он с 1781 года начинает издавать другой, под 
названием “Московское ежемесячное издание, заключающее в себе собрание разных 
лучших статей, касающихся до нравоучения, политической и ученой истории и пр.”. 
Издание это служило продолжением “Утреннего света” и отвечало тем же целям, т.
 е. издавалось в пользу двух петербургских училищ, Екатерининского и 
Александровского, существовавших до 1782 года. Продолжением “Московского 
ежемесячного издания” явилась в 1782 году “Вечерняя заря”. Наконец, в 1784 году 
вышел последний новиковский журнал, служивший продолжением “Вечерней зари”,– 
“Покоящийся трудолюбец”.