на содержание которых отпускалось по сто рублей на каждого. Для размещения 
семинаристов обществом был куплен на имя Шварца дом. Просветительные планы 
“Дружеского общества” совпали в это время с планами нашего правительства. Так, 
7 сентября 1782 года появился указ об учреждении комиссии народных училищ под 
председательством графа Завадовского. Для организации этих школ был выписан 
специалист по этой части, ученый серб Янкович де Мириево.
В это же время члены “Дружеского ученого общества” стали хлопотать об 
официальном утверждении своего кружка. Для этого они обратились с формальной 
просьбою через обер-полицмейстера к генерал-губернатору и к архиепископу 
московскому Платону. В октябре было получено разрешение генерал-губернатора и 
благословение Платона на открытие публичных заседаний “Дружеского общества”.
6 ноября 1782 года происходило первое торжественное публичное заседание 
общества в обширной зале Татищевского дома. В числе публики был и 
генерал-губернатор.
В то время, когда все, кажется, сулило успех и процветание делу Новикова и 
Шварца, над головою последнего стали сгущаться неприятности, которые, 
постепенно увеличиваясь, заставили его наконец выйти из университета и были 
отчасти причиной его преждевременной смерти.
Освободившись от обязательных занятий, Шварц стал ревностнее, чем прежде, 
заниматься масонскими делами. Основав орден розенкрейцеров в России, он вскоре 
объявил его членам, что по полученным им известиям из Берлина они в ближайшее 
время будут зачислены в тамошний капитул, но что для этого надо послать 
прошение в Берлин.



Из розенкрейцеровских рукописей, принадлежавших А. П. Мельгунову


Из собрания С. П. Мельгунова


Новиков, относившийся недоверчиво к неизвестным ему заграничным масонским ложам,
 колебался подавать прошение и спрашивал у Шварца о целях заграничного братства 
и нет ли в них чего-нибудь противного христианской вере и правительственной 
власти. Шварц уверил его в обратном и говорил, что тайны розенкрейцерского 
учения ведут кратчайшим путем к познанию Бога, человека и природы. Тогда 
Новиков отдал ему прошение от себя, а также от своего брата Алексея Ивановича, 
от Гамалеи, Лопухина, Тургенева, Кутузова и Чулкова. Кроме того, прошения 
подали князья Трубецкие, князь Черкасский, князь Енгалычев. Весной 1783 года из 
Берлина пришло известие, что члены, подавшие прошение, зачислены в 
розенкрейцерское братство и что управление московским отделом поручено Шварцу. 
Тут кстати будет заметить, что за последнее время между Новиковым и Шварцем 
возникали частые недоразумения и явилось даже некоторое охлаждение в отношениях 
из-за масонства. Шварц упрекал Новикова, что тот слишком холодно относится к 
масонским делам. А Новиков, со своей стороны, удерживал Шварца от излишних 
увлечений высшими степенями и заграничными системами. Новиков действительно 
относился холоднее других к масонским упражнениям, во-первых, потому, что занят 
был типографскими и издательскими делами; а во-вторых, он всегда и раньше 
относился не только холодно, но даже враждебно ко всевозможным масонским 
обрядам и формам. Для него была важна сущность масонства, его идея. 
Проникнувшись ею, он старался всевозможными путями провести ее в жизнь и в этом 
находил свое удовлетворение.
1783 год был одним из самых блестящих периодов деятельности “Дружеского ученого 
общества”. Заседания его велись публично. На них, кроме денежных отчетов, 
читались письма, получаемые обществом, разные педагогические проекты, 
произносились назидательные речи и прочее. Число воспитанников в двух 
семинариях – педагогической и переводческой – достигало 50 человек. 
Пожертвования делались в таком изобилии, что, кроме издания полезных книг и 
содержания семинаристов, часть денег могла быть уделяема на филантропические 
дела, как, например, устройство больницы для бедных. Кроме всего этого, 
общество получило возможность благодаря указу правительства о вольных 
типографиях с января 1783 года расширить свою типографскую и издательскую 
деятельность. До 1783 года типографии принадлежали исключительно правительству 
и существовали при казенных учреждениях; а 15 января 1783 года вышел указ, 
которым правительство, тоже озабоченное вопросом о просвещении, разрешало 
заводить их каждому, кто захочет. Вследствие этого в столицах открылось 
постепенно много типографий. Формальности, необходимые при печатании книг, не 
были строго определены. В столицах правила цензуры возлагались на управу 
благочиния, а в провинциях – на местные полицейские власти. Но о них не было 
дано никаких специальных инструкций. На заглавном листе книги выставлялась 
только общая форма: “Печатано в такой-то типографии, в таком-то году, с 
указного дозволения”. “Дружеское общество” не замедлило воспользоваться этим 
указом. До сих пор оно имело возможность печатать книги, признаваемые им 
полезными, лишь в университетской типографии. Но Новиков должен был в ней 
печатать и много вещей, чуждых целям общества, отчасти по официальным 
поручениям, а отчасти для получения средств на оплату аренды университету. 
Теперь общество получило возможность основать типографии, которые отвечали бы 
только его целям. Поэтому в том же году основано было еще две типографии. Одна 
– на имя Новикова, а другая – на имя Лопухина. Кроме того, около этого же