третья Самнитские и, наконец, Тарентинская войны. Успехи римлян были огромны: у 
побежденных и восставших было отнято большое количество земель, так что, с 
одной стороны, стало возможным, а с другой, ради обеспечения римской власти – 
даже необходимым – облегчить положение народа, разделив поля и основав целый 
ряд колоний, а вместе с тем – это была, вероятно, главная цель аристократии – 
приобрести опору для римского господства во вновь приобретенных землях.
Так, в течение примерно семидесяти лет (338 – 263) были основаны 25 многолюдных 
колоний. Наряду с этим производились довольно обширные разделы завоеванных 
земель для обработки, без объединения обывателей в городском центре.
Такие меры, естественно, не могли не улучшить материального положения народа, а 
это, в свою очередь, повлияло на быстрое, несмотря на продолжительные и тяжелые 
войны, увеличение народонаселения, которое и давало Риму возможность бороться с 
целым рядом врагов, победить самнитов, этрусков, умбров, Тарент с царем Пирром 
и так далее, одним словом, – утвердить свое владычество во всей Италии. Так 
внешние успехи, улучшив внутреннее положение, вели к новым и еще большим 
внешним успехам. Мерилом благосостояния народа вообще до известной степени 
может служить увеличение его численности. А рост населения за указанный 
промежуток времени был необыкновенно быстр: от 165 тысяч в 338 году число 
римских граждан возросло до 298 тысяч в 252 г.
Нельзя, однако, не заметить, что все эти быстрые и поразительные в своей 
совокупности успехи не были результатом коренной и сознательной реформы, 
способной обеспечить их долговечность и постоянство, а лишь последствием чисто 
внешних успехов. Можно было предсказать – да оно действительно так и случилось 
– что, как только эти внешние успехи прекратятся или хотя бы временно 
приостановятся, благосостояние народа опять пошатнется, и лишь новые завоевания,
 дающие возможность приступить к новым разделам и основанию колоний, будут 
способны на время задержать процесс, роковой исход которого не может быть 
окончательно устранен без коренных и глубоких реформ.

Земледельческие государства вообще, даже при очень выгодных условиях, неминуемо 
должны стремиться к расширению своих пределов. Если хозяйство идет хорошо, 
население возрастает и, не желая или не будучи по внешним обстоятельствам в 
состоянии найти другого рода занятия, поневоле принуждено искать новых мест для 
обработки, – сначала в государстве – посредством уничтожения лесов, 
употребления в дело худшей по качеству земли и так далее, затем вне государства 
– путем полумирной, полувоенной колонизации соседних стран или путем их полного 
завоевания, покорения жителей и конфискации их земель в свою пользу
[1]
. Приостановите или устраните возможность такого расширения пределов 
обрабатываемой земли – и либо часть населения будет принуждена перейти от 
земледельческого труда к торгово-промышленному, либо потрясенное в своих 
основах народное хозяйство повлечет за собою и гибель самого государства.

Таковы результаты даже при наличности очень благоприятных условий: римский 
народ и его хозяйство были поставлены далеко не в такое выгодное положение.
Основой экономической жизни Рима, правда, все еще было земледелие. Впрочем, 
говоря о народном хозяйстве и экономическом строе древнего государства, мы 
никогда не должны забывать, что речь идет об очень незначительной – 
количественно, конечно – части населения этого государства. Характер всех 
древних государств по самому существу своему решительно аристократический – все 
они основаны на рабстве. “Народ античного мира – это вовсе не та совокупность 
трудящихся классов, которую мы подразумеваем под этим словом, это лишь более 
или менее значительная, с постепенным ходом развития все уменьшающаяся, часть 
народа в нашем смысле. Поэтому, если мы говорим, что основой римского народного 
хозяйства все еще оставалось земледелие, то это вовсе не исключает возможности 
существования и очень даже быстрого развития промышленности и, главным образом, 
торговли. Это лишь указывает на то, что подавляющее большинство полноправных, 
то есть не только свободных, но и свободнорожденных, римских граждан находило 
средства жизни не в каком ином, а именно в земледельческом труде.
Рядом с ним благодаря расширению границ римского влияния, благодаря стечению 
значительных капиталов в столице Италии, быстро начала развиваться торговля, и 
не только мелкая, находившаяся вполне в руках вольноотпущенников, но и крупная, 
выгодами которой не замедлила воспользоваться аристократия. Образованию больших 
капиталов притом содействовал откупной характер римской финансовой системы. Все 
доходы, как и все расходы государства, сдавались на откуп, так что государство, 
заключив договор с откупщиком или подрядчиком, уж не имело далее никакого дела 
до взыскания податей, постройки дорог, укреплений, водопроводов и так далее.
Если этим, с одной стороны, и упрощался государственный механизм – вследствие 
возможности обойтись без многочисленных чиновников, то, с другой стороны, такая 
система имела и свои темные стороны: во-первых, она давала простор 
злоупотреблениям, а во-вторых, создавала богатый и влиятельный класс откупщиков,
 так называемых публиканов. Дело в том, что откупные суммы были настолько 
значительны, что отдельные лица не были в состоянии вести дела самостоятельно, 
и поэтому желающие были принуждены соединяться в товарищества. Эти-то 
товарищества и послужили основой позднейшей организации публиканов, придававшей 
им столько единства, силы и влияния на государственные дела.
В то время, о котором мы говорим (вторая половина III века до Р.Х.), сенаторы 
еще участвовали в откупах и в торговых спекуляциях, – и, по-видимому, это 
обстоятельство оставалось не без влияния на направление римской политики. Этим, 
по крайней мере наряду с вышеуказанными общими причинами, можно объяснить