пользоваться его библиотекой, не прибегая ни к чьему посредству.
Теперь карьера Линнея могла бы быть обеспеченной, тем более что Стобеус привлек 
его к участию в своей медицинской практике и обещал впоследствии передать ее 
всецело ему. Но в следующем же году Линней покинул Лунд и перешел в другой 
университет, в Упсалу; его манила туда репутация двух профессоров, Рогберга и 
Рудбека, преподававших медицину и ботанику, и ботанический сад, принадлежавший 
университету; кроме того, он надеялся на возможность получить в Упсале 
королевскую стипендию. Старый друг, доктор Ротман, поддержал его в этом 
намерении. Посетив на каникулах родительский дом и получив от отца 
единовременно небольшую сумму денег, Линней перебрался в Упсалу. Отцовские 
деньги вышли, стипендии он не получил и вскоре впал в крайнюю нужду; у него не 
было ни обеда, ни сапог, ни платья; он должен был пользоваться помощью 
товарищей и, получивши в подарок старые сапоги, сам чинил их себе, заделывая 
дырявые подметки картоном и древесной корой. Теперь уж он жалел, что не остался 
в Лунде у Стобеуса; отец советовал ему бросить ученье, вернуться домой и, 
возвращаясь к прежнему плану, поступить в духовное сословие. Находясь в 
безвыходном положении, Линней решил наконец послушаться отца, но счастливая 
звезда выручила его и на этот раз. Решение расстаться с университетом было уже 
окончательно принято, и накануне отъезда он пошел в последний раз в 
университетский сад проститься со своими любимыми цветами и гордыми мечтами 
молодости. Он наклонился срезать на память в своей гербарий редкий, только что 
распустившийся цветок, когда с ним заговорил Олаус Цельзий, соборный священник, 
ученый богослов и любитель ботаники. Разговорившись с молодым студентом, 
Цельзий был поражен его огромными ботаническими познаниями и подробным 
знакомством с ботаническим садом университета; он увидел бедственное положение 
юноши и узнал о принятом им против воли решении. Судьба опять пришла на помощь 
Линнею в самую критическую минуту: Цельзий радушно предложил студенту 
поселиться у него в доме, пока не устроятся его дела. Можно себе представить, 
какими глазами посмотрел Линней на Цельзия и на свой любимый ботанический сад, 
который был так неожиданно вновь возвращен ему.
Теперь самый критический период жизни Линнея миновал; хотя ему и приходилось 
еще переносить и неудачи, и лишения, но ни разу уже не пришлось сворачивать с 
пути, по которому он стремился.
Мало-помалу его дела пошли на лад. Новый покровитель Линнея, Цельзий, работал 
над ученым, духовно-ботаническим сочинением «Hierobotanicum»; это должен был 
быть трактат обо всех растениях, названия которых встречаются в Священном 
Писании. Линней стал помогать ученому автору в собирании литературных справок 
по этому сочинению. Вскоре у него нашлись частные уроки, и он смог наконец на 
свои собственные деньги купить себе башмаки и нужное платье.
В это время Линней впервые выступил с самостоятельным научным рассуждением: по 
поводу одной диссертации, защищавшейся в Упсальском университете, он написал 
небольшую статейку о поле растений. В ней уже находились зародыши тех идей, 
которые впоследствии привели его к новой системе растительного царства. Цельзий 
прочитал его рукопись и передал ее Рудбеку, профессору ботаники и медицины; 
Рудбек обратил внимание на большие сведения и самостоятельные взгляды, которые 
обнаружил молодой студент в своей статье, и стал принимать в нем такое же 
участие, как Цельзий. Он пригласил Линнея давать уроки своим сыновьям, разрешая 
пользоваться для занятий своей библиотекой.
В 1730 году Рудбек по старости лет решил передать кому-нибудь часть своих 
лекций, и выбор его остановился на Линнее. Факультет произвел ему испытание и 
одобрил его, хотя профессор Рогберг и считал рискованным «делать доцентом 
студента, не пробывшего еще трех лет в университете». Но опасения его были 
напрасны: Линней стал исполнять свои новые обязанности с полным успехом. Кроме 
лекций, он предпринимал со своими слушателями ботанические экскурсии: на эти 
практические занятия у него явилось много желающих, и он стал получать 
порядочное вознаграждение.
Из его товарищей по Упсальскому университету был один также оставившей по себе 
добрую память в науке. Когда в 1727 году Линней поселился в Упсале и просил 
указать ему, кто из студентов обладает наибольшими познаниями по естественной 
истории, его товарищи единогласно назвали ему Петра Артеди. В судьбе и 
свойствах обоих молодых людей было много общего. Артеди был на два года старше 
Линнея и также беден: в 1724 году он явился в Упсалу изучать богословие, но, 
как и Линней, променял подготовку к «хлебной» карьере на неблагодарное изучение 
естествознания. Они познакомились, и вскоре между Артеди и Линнеем завязалась 
тесная дружба; специальностью Артеди была ихтиология, изучение рыб, и по 
отношению к этой отрасли знания он носился с такими же реформаторскими идеями, 
как Линней в вопросе о классификации растений.
В Упсале с 1719 года существовало Королевское научное общество. По ходатайству 
профессора Рудбека и Цельзия это общество в 1732 году предложило Линнею 
отправиться в научное путешествие на крайний север Шведского государства, в 
Лапландию. Линней с радостью согласился на это предложение и, посетивши 
предварительно отца и Килиана Стобеуса в Лунде, весной 1732 года пустился в 
путешествие, которое продолжалось около полугода.
Деньги, отпущенные ему на это путешествие, представляют из себя, по теперешним 
ценам, до смешного малую сумму: всего 60 талеров. На эти деньги Линней 
ухитрился полгода пространствовать, посетить Лапландию и Финляндию и еще 
сделать маленькие сбережения. Он не задавался при этом, конечно, никакими 
широкими целями, а путешествовал самым скромным образом, – иначе, впрочем, и 
невозможно путешествие по такой стране, как Лапландия. Из Упсалы Линней выехал 
верхом, а на месте странствовал по большей части пешком.