бесполезно. Он не остановился до тех пор, пока я не съел все. Тогда он схватил 
меня за руку и сказал: "Обещай, что скоро придешь сюда снова, один!" Он был так 
настойчив, что я вынужден был сказать "да". Затем мы вернулись, чтобы 
присоединиться к моим друзьям».
     Это, конечно, было серьезное психологическое испытание для 
восемнадцатилетнего интеллектуала из колледжа! Но интуиция Нарена была гораздо 
глубже его умствований. Он не мог выбросить Рамакришну из памяти, как какого-то 
чудака. Ибо если этот человек и был сумасшедшим, то даже в его безумии было 
что-то святое. Нарен чувствовал, что перед ним великий святой, и уже успел 
полюбить его.
     Во время их второй встречи Рамакришна проявил себя совсем в ином качестве 
– как человек, наделенный сверхъестественной и пугающей силой. На этот раз 
Нарен застал его в комнате одного. Рамакришна с любовью приветствовал юношу и 
попросил сесть рядом с ним. Потом, как впоследствии описывал Нарен: «...бормоча 
что-то про себя и устремив свой взгляд на меня, он медленно приблизился ко мне..
. В мгновение ока он поставил свою правую ногу на мое тело. Это прикосновение 
дало мне совершенно новое переживание. Сидя с широко открытыми глазами, я 
увидел, как стены и все остальное в комнате закружилось, исчезая и превращаясь 
в ничто; вся Вселенная вместе с моей собственной личностью должна была вот-вот 
потеряться во всеобъемлющей, таинственной Пустоте! Я был ужасно напуган и думал,
 что нахожусь на пороге смерти, – ведь потеря индивидуальности означала для 
меня не что иное, как смерть. Я не мог владеть собой и закричал: "Что вы 
делаете со мной! У меня родители дома!" Услышав это, он громко рассмеялся. 
Поглаживая меня по груди, он сказал: "Ну ладно, на сегодня достаточно. Все 
придет в свое время". Удивительно было то, что как только он сказал это, все 
прекратилось. Я был снова самим собой. И все в комнате и за ее пределами было 
таким же, как раньше».
     Своим прикосновением Рамакришна подвел Нарена к самой грани того 
сверхсознательного переживания, которое индусы называют самадхи. В самадхи 
всякое ощущение личности исчезает, и человек познает истинное Я – вечно 
пребывающую в нем Божественность. Божественность, будучи Единством, 
переживается как некая Пустота в противоположность многообразию предметов, 
которые составляют наше обычное чувственное сознание. В этой Пустоте личность 
утрачивается, а потеря личности неизбежно должна казаться смертью тем, кто к 
этому не готов.
     Для Рамакришны, достигшего невообразимо высокого состояния духовного 
сознания, самадхи было ежедневным опытом, и сознание божественного присутствия 
никогда не покидало его. Вивекананда вспоминает: «Я подошел к нему и задал 
вопрос, который я задавал другим всю свою жизнь: "Вы верите в Бога?" – "Да", – 
ответил он. "Вы можете это доказать?" – "Да". – "Как?" – "Я вижу Его так же, 
как вижу тебя, только намного отчетливее". Это сразу же произвело на меня 
впечатление. Впервые я встретил человека, который осмелился сказать, что видит 
Бога, и что религия – это Реальность, которая воспринимается, ощущается намного 
интенсивнее, чем мы ощущаем мир».
     После этого Нарен стал частым гостем в Дакшинешваре. Постепенно он 
оказался вовлеченным в круг молодых учеников – большинство из них были его 
ровесники, – которых Рамакришна готовил к монашеской жизни. Но Нарен нелегко 
поддавался этому влиянию. Он постоянно спрашивал себя, не объясняется ли сила 
Рамакришны гипнозом. Поначалу он отказался хоть как-то принимать участие в 
поклонении Кали, говоря, что это сущий предрассудок. И Рамакриш-не, по-видимому,
 нравились его сомнения. Бывало, он говорил: «Проверяй меня, как менялы 
проверяют монеты. Ты не должен мне верить до тех пор, пока тщательно меня не 
испытаешь». А сам, в свою очередь, проверял Нарена, неделями не обращая на него 
внимания, чтобы посмотреть, не перестанет ли тот посещать Дакшинешвару. И когда 
этого не случилось, Рамакришна обрадовался и поздравил Нарена с тем, что у него 
хватило внутренней силы. «Кто-нибудь другой, – сказал Рамакришна, – давно 
покинул бы меня».
     Действительно, сомнение, свойственное темпераменту Нарена, было одним из 
его самых удивительных качеств. Мы все когда-либо испытывали сомнения, и то, 
что этот проницательный наблюдатель ничего не принимал на веру, должно 
послужить нам немалым утешением. Когда мы читаем о жизни Рамакришны и видим, 
как часто он даровал Нарену глубочайшие откровения, может даже показаться, что 
Нарен сомневался слишком много и слишком долго. Но мы должны помнить, что вера 
Нарена не была поверхностной. Его сомнения были велики, ибо он был способен 
глубоко верить. Для большинства из нас обращение в какую-нибудь веру не имеет 
далеко идущих последствий. Для Нарена «верить» означало быть совершенно 
преданным объекту своей веры. Неудивительно, что он колебался! Неудивительно, 
что его внутренние битвы были столь суровыми!
     В 1885 году у Рамакришны развился рак горла. По мере того как становилось 
ясно, что Учитель не пробудет с ними долго, молодые ученики все больше и больше 
сближались. Нарен был их лидером вместе с другим юношей по имени Ракхал, 
который позднее стал Свами Брахманандой. Однажды, когда Рамакришна лежал в 
последней стадии болезни, Нарен медитировал в комнате внизу. Внезапно он 
утратил внешнее сознание и вошел в самадхи. На какой-то миг его охватил ужас, и 
он выкрикнул: «Где мое тело?» Один из учеников подумал, что Нарен, должно быть, 
умирает, и побежал наверх сообщить об этом Учителю. «Оставьте его как есть на 
некоторое время, – с улыбкой сказал Рамакришна. – Он достаточно долго упрашивал 
меня дать ему этот опыт». Прошло немало времени, прежде чем Нарен вошел в 
комнату Рамакришны, переполненный радостью и покоем. «Теперь Мать показала тебе 
все, – сказал ему Рамакришна. – Но ключ я оставлю у себя. Когда ты завершишь