видели, что, помогая миру, мы помогаем самим себе. Главная польза работы для 
других состоит в совершенствовании самих себя. Путем постоянных усилий, делая 
добро другим, мы стараемся забыть о себе; это забвение себя и есть урок, 
который нам надлежит усвоить в жизни. Человек после многих лет борьбы наконец 
понимает, что истинное счастье состоит в искоренении эгоизма и что никто не 
может сделать его счастливым, кроме него самого. Каждый милосердный поступок, 
каждое сострадательное чувство, каждый акт помощи, каждое хорошее дело лишают 
нас большой дозы самомнения и открывают нам глаза на наше собственное 
ничтожество. Мы видим, что джнана-, бхакти– и карма-йоги – все сходятся в одной 

точке. Высочайший идеал состоит в вечном и всецелом самоотречении, в котором 
нет уже больше «себя», а все лишь «ты»; и, сознательно ли или бессознательно, 
карма-йога ведет нас к этой цели. Религиозный проповедник, может быть, 
ужаснется идее о Безличном Боге; он может настаивать на существовании Личного 
Бога и может также желать сохранить свою личность и индивидуальность, что бы он 

под этим ни подразумевал, но его этические идеалы, если они действительно 
прекрасны, могут быть основаны лишь на самоотречении. Это основа всякой 
нравственности; ее можно распространить на людей, животных или ангелов, она 
является единой основной идеей, единственным основным принципом, проникающим 
все этические системы.
В мире существуют разные по уровню духовного развития типы людей. Во-первых, 
богочеловеческие существа, чье самоотречение совершенно и которые только делают 

добро другим, жертвуя при этом даже собственной жизнью. Это самые совершенные 
люди. Если их найдется хотя бы сотня в какой-нибудь стране, то стране этой 
нечего приходить в отчаяние. Но, к сожалению, таких людей слишком мало. Кроме 
того, есть хорошие люди, делающие добро другим до тех пор, пока это не вредит 
им самим. Наконец, есть третий тип людей, которые вредят другим, чтобы себе 
сделать добро. Один санскритский поэт говорит, что есть и четвертый тип людей, 
которому он не подыщет названия, – людей, наносящих вред другим ради 
удовольствия вредить. Подобно тому, как на одном полюсе бытия находятся 
высочайшие в духовном отношении люди, делающие добро ради добра, так на другом 
полюсе находятся люди, делающие зло ради зла. Они никакой выгоды не получают от 

того, что делают зло, но зло лежит в самой их природе.
Существует два санскритских слова: «правритти», означающее движение по 
направлению к чему-нибудь, и «нивритти» – движение прочь от чего-нибудь. 
Правритти олицетворяется тем, что мы называем миром «Я» и «мое»; оно включает 
все то, что обогащает это «Я» посредством денег, власти, славы и что по природе 

стремится захватить, собрать все в один центр, и центр этот есть «Я». Когда 
стремление это начинает ослабевать и наступает нивритти, или отдаление, 
отхождение, тогда вступают в свои права нравственность и религия. Как правритти,

 так и нивритти суть разные виды труда; правритти – негативная деятельность, 
нивритти – позитивная. Нивритти является основой всякой нравственности и 
религии, и конечное совершенство ее выражается в полном самоотречении, в 
готовности пожертвовать умом и телом, и всем для другого существа. Когда 
человек дошел до этого состояния, он достиг совершенства в карма-йоге. Это 
наивысший результат добрых дел. Хотя бы человек не изучил ни одной философской 
системы, хотя бы он не верил ни в какого Бога, хотя бы он не молился ни разу во 

всю свою жизнь, если он одной только силой хороших дел пришел к такому 
состоянию, что готов отдать жизнь для других, то он достиг того же пункта, к 
которому религиозного человека приводит молитва, а философа – знание. Итак, мы 
видим, что философ, молящийся и работник – все встречаются в одном пункте, и 
пункт этот есть самоотречение. Как бы ни разнились друг от друга философские и 
религиозные системы, все человечество все же преклоняется с благоговением и 
трепетом перед человеком, готовым пожертвовать собой для других. В данном 
случае вопрос вовсе не в верованиях или в доктрине – даже люди, очень враждебно 

относящиеся к всяким религиозным идеям, сталкиваясь с фактами полного 
самопожертвования, чувствуют, что они должны перед ними преклониться. Разве вы 
не видели, как даже самый строгий христианин, читая «Свет Азии» сэра Эдвина 
Арнольда, преклоняется перед Буддой, не проповедовавшим ни о Боге и ни о чем 
ином, кроме самопожертвования. Единственно, чего не знает узкорелигиозный 
человек, – это то, что собственная его цель в жизни совершенно тождественна с 
целью тех, с кем он расходится в убеждениях. Верующий, держа всегда перед собой 

идею Бога и окружая себя добром, приходит в конце концов к тому же пункту и 
говорит: «Да будет воля Твоя» – и ничего не сохраняет для себя. Это и есть 
самоотречение. Философ благодаря всему своему знанию понимает, что все видимое 
есть иллюзия, и с легкостью от него отказывается. И это – самоотречение. Итак, 
карма, бхакти и джнана встречаются в этой точке; это и хотели сказать все 
великие проповедники древних времен, говоря, что Бог не есть мир. Мир – одно, а 

Бог – другое, и различие это абсолютно справедливо. Под миром подразумевается 
эгоизм. Бог – это бескорыстие. Можно жить на троне, в золотом дворце, и быть 
совершенно неэгоистичным – такой человек живет в Боге. Другой человек живет в