достигается таким дьявольским способом? Почему добро получается таким скверным 
путем, а не путем добра? Почему в моих настоящих страданиях меня должно утешать 

то, что мои потомки в каком-то будущем веке будут счастливы? Это тоже
майя
, и объяснения ей нет.

Мы часто слышим, что одним из отличительных признаков эволюции служит 
уменьшение зла, и что вследствие этого в будущем останется в мире только добро. 

Это очень приятно слышать; оно удовлетворит наше тщеславие или, по крайней мере,

 тщеславие тех, кто получил от мира достаточно благ, кто не раздавлен колесами 
этой, так называемой эволюции. Для них и им подобных это действительно хорошо и 

удобно. А то, что масса обыкновенных людей страдает, – стоит ли об этом 
заботиться? Пусть другие умирают, о них незачем думать. Прекрасно! Но беда в 
том, что это рассуждение от начала до конца ложно. Оно, во-первых, считает 
доказанным, что сумма проявляющегося в этом мире добра и зла – величина 
постоянная. Во-вторых, делает еще более сомнительное допущение, что вследствие 
так называемой эволюции количество добра увеличивается, а зла – уменьшается, и 
значит, настанет время, когда все зло исчезнет и останется только добро. Это 
легко говорить, но можно ли доказать, что количество зла уменьшается? Не с 
таким же ли основанием можно сказать, что оно все время возрастает? Возьмите 
дикаря, живущего в лесу, ничего не знающего об интеллекте и его развитии, не 
умеющего читать и никогда не слышавшего о такой вещи, как письменность. Если 
его тело проткнут штыком, он после этого выздоровеет, тогда как гораздо более 
культурный человек, получив на улице царапину, может умереть. Машины делают все 

дешево, создают прогресс и эволюцию, но они же подавляют миллионы людей, чтобы 
сделать одного богаче остальных, а всю массу человеческих существ обратить в 
рабов. Это существующий порядок вещей.

Человек-животное признает только физические удовольствия; его страдания и 
радости зависят от его органов чувств. Если у него нет достаточно еды или 
что-нибудь случится с его телом, он тотчас же становится несчастным. Счастье и 
несчастье для него начинаются и кончаются в его чувствах. Но как только человек 

начинает развиваться, как только его умственный горизонт расширяется, 
количество его несчастий также попутно увеличивается. Дикарь в лесу не знает, 
что такое ревность, не знает, что значит быть привлеченным к суду, не знает 
материальных затруднений, не знает похвал и осуждений общества, не знает 
постоянной, в течение дня и ночи, тирании, на которую способна людская злоба, 
забирающаяся в тайники каждого сердца. Он не знает, что человек со всей его 
бесполезной образованностью, со всей его гордыней может стать в тысячу раз 
больше зверем, чем любое животное. Таким образом, когда мы освобождаемся от 
исключительного господства чувств, мы развиваем в себе большие способности к 
наслаждениям, но в то же время и дополнительные причины страданий, так как наша 

нервная организация становится более утонченной и чувствительной. Мы видим, что 

в любом обществе человек неразвитый придает очень мало значения оскорблениям, а 

если и чувствует боль, то разве что при палочных ударах, тогда как джентльмен 
не может вынести даже одного грубого слова, до того утончилась его психика. Его 

способность страдать увеличилась вместе с разнообразием доступных ему 
удовольствий. Увеличивая нашу способность чувствовать себя счастливым, тем 
самым мы увеличиваем и нашу способность страдать; и, по моему мнению, если 
способности к наслаждениям возрастают в арифметической прогрессии, то 
способности к несчастью увеличиваются в прогрессии геометрической. Те, кто 
родился в лесу, мало зависят от общества, тогда как мы, ушедшие далеко вперед, 
знаем, что чем больше мы развиваемся, тем больше чувствуем на себе его гнет, и 
трудно сказать, не оттого ли получается три четверти наших сумасшедших. Это
майя.


Мы видим, таким образом, что понятие
майи
не предлагается как теория для объяснения мира. Оно представляет собой лишь 
утверждение того факта, что в самом основании нашего существования есть 
противоречие; что куда бы мы ни пошли, мы должны пройти через это ужасное 
противоречие: где есть добро, там должно быть и зло, а где зло, там должно быть 

и добро; за жизнью всегда, как тень, следует смерть; все, кто смеется сегодня, 
будут завтра плакать, а кто теперь плачет, будет потом улыбаться. И это 
положение вещей не может быть изменено. Конечно, мы можем вообразить в будущем 
существование такого места, где будет только добро и вообще не будет зла, где 
мы будем только радоваться и никогда не будем плакать, но греза эта невозможна 
по самой природе вещей, так как условия везде и всегда останутся теми же. Где