причиняющей страдание. Таким образом, различие здесь только в степени 
проявления, а не в проявляющейся вещи. В конце концов то, что мы называем 
хорошим и плохим, в действительности не существует. Тот же огонь, который 
согревает нас, может обжечь ребенка, но в этом вина не огня. Душа по своей сути 

чиста и совершенна, и человек, делающий зло, обманывает самого себя; он не 
знает своей истинной природы. Даже в разбойнике заключена чистая душа. Она не 
умирает. Это ошибка разбойника, что он не сумел проявить ее. Даже у человека, 
думающего, что он убит, душа не убита; душа вечна, она никогда не умирает, 
никогда не уничтожается. «Бесконечно меньший, чем самый малейший атом, 
бесконечно больший, чем величайшее из сотворенных существ, Господь всего 
присутствует в глубине каждого человеческого сердца. Безгрешный, свободный от 
всякого страдания, смотри на Него, по Его милости, как на бесконечного, но 
живущего в теле; как на превосходящего пространство, хотя и кажется, что он 
занимает определенное место; как на Бесконечного и Вездесущего. И зная, что 
такова природа души, мудрые никогда не бывают печальны». Но «этот Атман не 
познается ни посредством красноречия, ни разумом, ни даже изучением Вед».
Последнее утверждение замечательно. Как я уже говорил вам, индийские мудрецы 
были самыми смелыми исследователями и ни перед чем не останавливались. Вы 
помните, что в Индии Веды имели значение, какого христиане никогда не придавали 

даже Библии. Ваша идея об откровении состоит в том, что человек был вдохновлен 
Богом. Индийская же идея та, что вещи существуют потому, что они есть в Ведах. 
В Ведах и через Веды произошло все творение. Все, что называется знанием, 
считается частью Вед. Каждое их слово священно и вечно и считается 
несотворенным, подобно человеку, без начала и без конца. Весь ум Создателя как 
бы заключается в этих книгах. Почему это нравственно? Потому что так говорят 
Веды. Почему то безнравственно? Потому что так сказано в Ведах.
И все-таки, несмотря на такую веру в них, посмотрите на этих смелых мыслителей, 

заявляющих: «Нет, истина не может быть найдена изучением Вед. Кого Господь 
любит, Он сам тому открывается». Здесь, однако, может возникнуть вопрос: не 
есть ли это пристрастие со стороны Господа? Это затруднение разрешается 
следующим заявлением: «Кто творит зло, чьи сердца не спокойны, те не видят 
Света. В тех же, чье сердце искренно, дела чисты и чувства подчинены, Душа 
проявляет Себя».
Есть прекрасное сравнение. «Я» изображается едущим на экипаже, который есть 
тело. Пусть разум будет кучером, ум вожжами и чувства – лошадьми. Мы знаем, что 

экипаж, в котором лошади хорошо выезжены, а вожжи прочны и туго натянуты 
кучером-разумом, достигает цели – тождества с Ним, Вездесущим. Но экипаж, 
лошади которого неуправляемы, а вожжи-ум не крепко держатся, в конце концов 
разбивается. «Атман, обитающий в каждом существе, недоступен восприятию органов 

чувств; Его видят только те, чей ум очищен и утончен. Не проявленный ни в звуке,

 ни в форме, недоступный вкусу и осязанию, бесконечный, не имеющий начала и 
конца, Он выше самой природы, Абсолютный и Неизменяемый; и тот, кто познает Его,

 освобождается от власти смерти». Но как это трудно! «Познать Его, – говорят 
книги, – так же трудно, как идти по лезвию бритвы; и долог и опасен может быть 
путь. Но не отчаивайтесь. Проснитесь! Встаньте! Боритесь и не останавливайтесь 
до тех пор, пока цель не будет достигнута».
Вы видите теперь, что главная идея Упанишад – необходимость познать Себя, или 
Абсолютное Существо. Много препятствий к этому будет время от времени встречать 

ум, особенно ум современный. Может возникнуть вопрос о пользе такого познания и 

т. п. Но все эти препятствия, как увидим, происходят от влияния прежних 
ассоциаций, так как ассоциации идей имеют страшную власть над нашими умами. Тем,

 кто с самого детства постоянно слышал о личностном Боге и личном уме, идея о 
познании сущности может показаться суровой и неприятной. Но если мы в течение 
некоторого времени будем привыкать к ней и направим на нее наш ум, эта мысль 
станет частью нашей жизни и совершенно перестанет пугать нас. На вопрос о 
пользе этой философии ответ может быть только один. Если на основании теории 
утилитаризма некоторые предпочитают стремиться к удовольствиям, то почему не 
могут стремиться к тому же те, чье счастье заключается в религиозном 
созерцании? Многие наслаждаются чувственными удовольствиями и потому ищут их; 
но могут быть и другие, которые ими не удовлетворяются и предпочитают 
удовольствия духовные. Все удовольствия собаки заключаются в еде и питье. Она 
не может понять счастья человека науки, готового отказаться от всяких удобств и 

жить, может быть, на вершине горы, чтобы наблюдать положение звезд и планет. 
Собака подняла бы на смех такое понятие об удовольствии. Ученый может быть 
почти нищим, он может не иметь денег, чтобы приобрести дом или завести семью. 
Он может жить на вершине горы, питаясь только хлебом и водой. Как посмеялась бы 

над ним собака! Но ученый, со своей стороны, мог бы сказать, что собака смеется