Вот какая это идея. Я не буду сейчас выносить никакого оценочного суждения об 
этой идее; я всего лишь хочу подчеркнуть огромную ее важность для индийцев. 
Тысячи могут погибнуть ради нее, другие тысячи будут готовы погибнуть. Ради 
этой идеи целый народ в течение тысяч лет самоотверженно приносил себя в жертву.

 Ради этой идеи тысячи индусов каждый год оставляют свои дома, и многие из них 
гибнут из-за тягот, которые выпадают на их долю.
Западному сознанию все это должно казаться визионерством, и я могу понять такую 

точку зрения. Но, хоть я и сам жил на Западе, я тем не менее думаю, что эта 
идея - самая практичная и жизненная.
Каждый миг, в который я думаю о чем-либо ином,- это потеря для меня, даже если 
речь идет о чудесах земной науки; все то тщетно, что уводит меня от этой идеи, 
от размышлений о ней. Ведь жизнь - это лишь миг, обладаете ли вы знанием ангела 

или невежеством животного. Жизнь - это лишь миг, нищий ли вы в лохмотьях или 
самый богатый человек на свете. Жизнь - это лишь миг, живете ли вы бездомным на 

большой улице в одном из больших городов Запада или вы коронованный император и 

правите миллионами других людей. Жизнь - это лишь миг, обладаете ли вы 
прекрасным здоровьем или больны. Жизнь - это лишь миг, будь вы по природе 
утонченным поэтом или отъявленным злодеем. Есть лишь одно решение проблемы 
жизни, говорит индус, и решение это - в том, что называется Богом и религией. 
Если это верно, жизнь становится объяснимой, жизнь становится выносимой, жизнь 
становится наслаждением. В противном случае жизнь - всего лишь бесполезное 
бремя. Такова наша мысль, но никакими рассуждениями ее не доказать; 
рассуждениями можно лишь представить ее как возможную, не более того. В любой 
области знания наибольшее, на что способно рациональное рассуждение,- это 
представить некий факт как возможный, вероятный, не более того. Самые 
доказуемые факты физической науки - это всего лишь вероятности, но еще не факты 

в полном смысле слова. Факты - это то, что дано в ощущениях, в наших чувствах. 
Факты должны быть прочувствованы, и мы должны прочувствовать религию, чтобы 
доказать ее самим себе ..Мы .должны ощутить Бога нашими чувствами, чтобы 
убедиться в том, что Бог есть. Мы должны прочувствовать факты религии, чтобы 
знать, что это действительно факты. Ничто другое, никакие рациональные 
рассуждения, но единственно наши собственные чувства могут сделать это реальным 

для нас, могут сделать мою веру твердой, как скала. Такова моя мысль, и такова 
мысль Индии.
И эта мысль настолько завладела юношей, что вся его жизнь сосредоточилась на 
ней. День за днем он повторял в слезах: "Мать, правда ли, что Ты существуешь, 
или все это - поэзия? Мать, исполненная блаженства,- что это: выдумка поэтов и 
обманутых людей или подлинная Реальность?" Мы видели, что книжного образования, 

образования в нашем смысле слова, у него не было совсем, поэтому тем 
естественней, тем здоровее было его сознание, тем чище его мысли, не 
замутненные мыслями других людей. Он не посещал университет и поэтому думал 
самостоятельно. Из-за того, что мы провели половину жизни в университете, наши 
головы полны мешаниной из чужих мыслей. Верно сказал профессор Макс Мюллер в 
той статье, которую я уже цитировал: это был чистый, первородный, самобытный 
человек; и секрет его самобытности в том, что он никогда не был в стенах 
университета. Так или иначе, эта мысль - можно ли узреть Бога -завладела его 
сознанием и набирала силу день ото дня, пока он стал не в состоянии думать о 
чем-либо ином. Он уже не мог вести богослужение как следует, не мог уже 
выполнять обряды, соблюдая все должные мелочи. Часто он забывал поставить еду 
перед изображением Матери; иногда забывал помахать перед ним светильником, 
иногда же махал этим светильником час за часом и забывал обо всем прочем.
И все та же мысль была в его сознании каждый день:"Правда ли, что Ты 
существуешь, о Мать? Почему Ты не отвечаешь? Не мертва ли Ты?" Возможно, 
некоторые из нас, здесь присутствующих, вспомнят, что и в нашей жизни бывают 
моменты, когда, устав от унылой и мертвой логики, устав корпеть над книгами 
(которые в конце концов ничему нас не учат и становятся не чем иным, как своего 

рода интеллектуальным опиумом: без регулярного потребления его мы умираем), 
устав от всего этого, мы взываем из глубины души: "Неужели нет никого во всей 
вселенной, кто может показать мне свет? Если Ты есть, покажи мне свет. Почему 
Ты не отвечаешь? Почему Ты столь недостижим, почему посылаешь столь многих 
Посланцев, но не приходишь ко мне сам? В этом мире расколов и распрей за кем 
мне следовать, кому верить? Если Ты - Бог каждого мужчины и каждой женщины, 
почему же Ты не приходишь, не говоришь с Твоим ребенком, чтобы удостовериться, 
что он готов ко встрече с Тобой?" Наверное, ко всем нам приходят такие мысли в 
минуты великого уныния; но соблазны, окружающие нас, столь велики, что в 
следующий момент мы уже забываем об этих мыслях. На какой-то миг показалось, 
что врата небес вот-вот раскроются; на какой-то миг показалось, что мы вот-вот 
погрузимся в свет лучезарный; но животный человек вновь стряхивает с себя эти 
ангельские видения. И мы опять опускаемся в нашу животную жизнь: едим, пьем и 
умираем, умираем, пьем и едим снова и снова. Но есть исключительные души,