поклонения некий индийский манускрипт. На материи, в которую он был
  завернут, лежал толстый слой  сандаловой  пыли.  Мне  сказали,  что
  всякий, кто прочтет этот текст, сразу же заболеет проказой и умрет.
      Ламы  приходили  поклоняться  ему,  но  никогда  не  читали.  Я
  испытывал сильное желание посмотреть, что же скрывают  в  себе  эти
  древние, рукописные страницы, но на все мои просьбы  позволить  мне
  сделать  это  лама  неизменно  отвечал  отказом.  Мне   вспомнилась
  поговорка, гласившая: "Священные тексты  принадлежат  тем,  кто  их
  изучает, а не тем, кто владеет ими, но не знает их  содержания".  В
  три часа ночи я прошел во внутренние помещения монастыря, освещенные
  многочисленными  светильниками,  и  открыл  этот   древний   текст,
  завернутый в семь полотен шелковой материи. Приступив к его чтению,
  я с удивлением обнаружил, что это ничто иное как часть Линга Пураны,
  одной из восемнадцати книг,  содержащих  тысячи  духовных  историй,
  методов  и  практик,  основанных  на   древнеиндийской   ведической
  литературе. Я быстро завернул манускрипт опять в материю и вернулся
  в свою комнату.
      В связи с тем, что я нарушил  расположение  светильников  и  не
  сумел аккуратно завернуть манускрипт, было быстро  обнаружено,  что
  кто-то открывал эту книгу. Подозрение сразу  же  пало  на  меня.  Я
  сказал  тому  ламе,  который  знал  хинди:   "Я   был   уполномочен
  гималайскими учителями просмотреть этот текст, и, если вы хоть слово
  скажете об этом, то пострадаете вы,  а  не  я".  К  счастью,  глава
  монастыря, а также другие ламы велели прекратить разбирательство, а
  не то меня могли бы забить до смерти.  Я  доказал,  что  был  прав,
  утверждая, что со мной ничего не произойдет,  если  я  открою  этот
  запретный манускрипт, и в  их  глазах  это  превратилось  в  веское
  подтверждение  правдивости  моего  заявления  о  том,  что  я   был
  уполномочен сделать это. Среди них распространился слух о том, будто
  бы я был прибывшим из Бодхигайи молодым ламой, обладавшим  огромной
  силой  и  мудростью.  Мои  тибетские  проводники  посоветовали  мне
  оставить этот монастырь, и я, последовав их  совету,  отправился  к
  месту моего назначения. Иногда полное невежество на пути духовности
  выдается за тайную мудрость; люди не любят, когда развенчивают  то,
  во что они слепо верят. Мне и  раньше  приходилось  сталкиваться  с
  фанатизмом и слепой верой.
      Когда я, наконец, увидел гуру моего учителя, он обнял  меня  со
  словами: "О, ты  очень  устал.  Тебе  пришлось  преодолеть  столько
  препятствий.  Путь  просветления  --  труднейший  путь,  а   поиски
  просветления -- тяжелейшая задача". Описав мне все перипетии  моего
  путешествия, он предложил мне искупаться и отдохнуть. Я был  крайне
  утомлен этим долгим и трудным путешествием.  Все  занятия  йогой  и
  правила дисциплины, которые я привык соблюдать, были  заброшены,  и
  это мучило меня больше всего. Однако, стоило  лишь  этому  человеку
  обнять меня, как я неожиданно забыл все те неприятности  и  тяготы,
  через которые прошел. Взгляд, которым он смотрел на меня,  был  тем
  же, что и взгляд моего учителя. Его  сострадание  было  неописуемо.
  Когда великие йоги и учителя смотрят
      на своих учеников, то все их существо начинает  излучать  такую
  любовь, с которой ничто не может сравниться.
      Мой учитель рассказывал мне, что его гуру был  родом  из  семьи
  браминов, что он  с  раннего  детства  странствовал  в  Гималаях  и
  принадлежал к бесконечной цепи гималайских  мудрецов.  Он  выглядел
  очень старым, но в то же время очень здоровым. Обычно он поднимался
  с того места, где сидел, один раз утром и один раз вечером.  В  нем
  было пять футов и девять дюймов роста. Он был очень худощав, но при
  этом исключительно энергичен. У него были густые брови, а  лицо,  с
  которого не сходила легкая улыбка, излучало глубокое спокойствие  и
  безмятежность. Его пищу в основном составляло молоко яков и  иногда
  ячменный суп. Временами к нему приходили некоторые ламы и учились у
  него. Он жил в пещере естественного происхождения  на  высоте  7000
  футов и пользовался огнем, для того чтобы избавиться от сырости,  а
  также кипятить воду и молоко. Его ученики соорудили деревянный навес
  перед входом в пещеру. Это было прекрасное место, откуда можно было
  видеть длинные цепи гор и бескрайний горизонт.
      Во время своего пребывания здесь я  задал  гуру  моего  учителя
  множество вопросов, касающихся различных редких и требующих высокой
  степени подготовки  практик,  и  на  все  вопросы  получил  ответы.
  Однажды, после того как мой интерес такого рода был удовлетворен, он
  спросил меня, почему я не решаюсь раскрыть ему свое главное желание.
      Дрожащим голосом я произнес:
      "Пожалуйста, убедите меня  в  существовании  техники  пара-кайя
  правеша".
      "Хорошо", -- согласился он.
      На следующее утро к нему пришел лама,  один  из  его  учеников.
  Было примерно девять часов утра.
      "Сейчас я раскрою тебе мудрость.  --  сказал  мне  гуру.  --  Я
  продемонстрирую ее тебе".
      Он сказал, что способен оставлять свое  тело,  входить  в  тело
  другого человека, а затем снова возвращаться в свое. По его  словам