тибетский язык, чтобы лучше общаться с тибетцами в том случае, если
  меня все же пропустят в их страну.
 ----------------------------------
      *  Административный  дом,  в  котором  обычно   останавливаются
  инспектора и чиновники во время своих поездок.

      Несмотря  на  мои  неоднократные  протесты  в  адрес  различных
  официальных лиц, офицер полиции так и не получил приказа пропустить
  меня. Поэтому по прошествии двух месяцев я решил, что должен  тайно
  проникнуть в Тибет. Я купил у одного из  своих  охранников  длинное
  пальто (оно было очень старым и грязным) и постарался изменить свою
  внешность. В одиннадцать часов ночи, когда мои стражники напились и
  крепко заснули, я вышел из дома и отправился  в  Педонг,  одетый  в
  купленное мной длинное тибетское пальто. Это произошло 15-го  июля.
  Перед уходом я оставил на столе записку,  в  которой  сообщал,  что
  отправляюсь в Дели. Меня не терзали угрызения совести,  так  как  я
  чувствовал, что действия властей, не пускавших меня в  Тибет,  были
  противоправны. Через три дня я добрался до  последнего  пропускного
  пункта, который охранялся караулом гуркхских  солдат,  выставленным
  здесь властями Сиккима. Солдаты захотели выяснить, кто я  такой,  и
  попросили у меня документы, удостоверяющие личность. Однако, так как
  я разговаривал с ними на непальском языке, который хорошо знал, они
  в конце концов решили, что я непалец, и пропустили меня.
      В  Тибете  меня  ждали  еще  более  тяжелые  испытания.  Я  был
  вегетарианцем, но не мог добыть никакой иной пищи, кроме мясной. За
  все время своего пребывания в  Тибете,  я  не  встретил  ни  одного
  вегетарианца,   что   обусловлено   климатическими   условиями    и
  высокогорным расположением этой страны. Все жили, питаясь  рыбой  и
  мясом. Даже я начал есть яйца. Мне также  удалось  найти  некоторые
  виды сезонных овощных культур, но я не мог и подумать о том,  чтобы
  есть рыбу и мясо. Из-за перемены в пищевом  рационе  я  страдал  от
  поноса, и мое здоровье расстроилось. Но  я  твердо  решил  посетить
  некоторые  монастыри  и  пещеры,  чтобы   выполнить   цель   своего
  путешествия -- встретиться с гуру моего учителя.
      Когда я располагался на ночь, ко мне  нередко  подходили  люди,
  оценивающим взором  окидывавшие  мои  пожитки  с  явным  намерением
  ограбить. Однако вся моя  поклажа  состояла  из  нескольких  фунтов
  сухого  печенья,  небольшого  количества  гороха  и  бутылки  воды,
  отданной мне одним из солдат на посту при переходе границы. У  меня
  было с собой около 2000 рупий, -- немного для такого путешествия, --
  которые я привязал к внутренней стороне своих чулок. Я  никогда  не
  обувался в чьем-либо присутствии. В день я обычно проделывал путь в
  десять-пятнадцать миль, иногда пешком, а иногда на муле. Со  своими
  попутчиками я вел разговоры об астрологии и счастливых приметах. Это
  несколько угнетало мою совесть, но тибетцы любят говорить о подобных
  вещах. Стоило им обнаружить, что я что-то знаю на эту тему, как они
  сразу же становились дружелюбно настроены по  отношению  ко  мне  и
  предлагали своих мулов, чтобы доехать до следующего горного лагеря.
  Несколько раз мне довелось лицом к лицу сталкиваться с гималайскими
  медведями и огромными собаками бхотья, которых в тибетских селениях
  используют для охраны. Несмотря на усталость  от  борьбы  со  всеми
  этими трудностями, я чувствовал некую силу, толкавшую меня вперед на
  поиски возможностей получения более глубоких знаний о тайных учениях
  гималайских мудрецов. Я не рассчитывал когда-либо вновь вернуться в
  Индию, так как был уверен, что британские власти  в  Индии  тут  же
  посадят меня в тюрьму.
      Набравшись  мужества,  я  сумел  завершить   это   утомительное
  путешествие, во время которого пересекал горные реки и  перебирался
  через  ледники,  продвигаясь   вперед   без   какого-либо   заранее
  разработанного плана, без снаряжения и без проводника. Отдавшись на
  волю провидения, я вручил свою судьбу в руки моего  учителя  и  его
  гуру, твердо веря в то, что они помогут мне и защитят меня, если  я
  собьюсь с пути. В те дни я чувствовал себя бесстрашным. Я не боялся
  смерти. Во мне горело желание увидеть гуру моего учителя. Я  считал
  своим прямым долгом какое-то  время  пожить  у  него.  То,  что  он
  находился в Тибете, объяснялось желанием более полного уединения, а
  также тем, что здесь он обучал нескольких продвинутых йогов, которые
  были готовы к этому и которых он захотел взять к себе в ученики. Мое
  желание встретиться с этим человеком было очень  сильным.  Со  слов
  моего учителя мне было известно, что многие гималайские мудрецы,  и
  в том числе Хариакхан Баба, восхищались им и много  лет  учились  у
  него. Хариакхан Баба, пользовавшийся очень широкой  известностью  в
  горах Камаюна и считавшийся  некоторыми  самим  вечным  Бабаджи  из
  Гималаев, учился у гуру моего учителя. Подобные  факты  все  больше
  укрепляли во мне  желание  встречи,  которое  в  конечном  итоге  и
  заставило меня пуститься в это рискованное путешествие.
      По прошествии двух  тяжелых  месяцев,  проведенных  в  пути,  я
  достиг Лхасы. Мне встретился католический  священник,  который  жил
  здесь.  Он  пригласил  меня  в  свой  небольшой  дом,  одновременно
  служивший и церковью, который он разделял еще с двумя миссионерами.