воздуха. Если не хватает того или другого, мы умираем. Жизнь протекает не 
просто и не ясно; она очень сложна. Эта сложная борьба между чем-то внутри нас 
и внешней жизнью и есть то, что мы называем бытием.
Итак, с прекращением этой борьбы прекратится и жизнь.
Под идеальным счастьем подразумевается окончание этой борьбы. Но тогда и жизнь 
кончится, так как борьба может прекратиться только с прекращением жизни. Мы уже 
видели, что, помогая миру, мы помогаем самим себе. Главная польза работы для 
других состоит в очищении самих себя. Путем постоянных усилий, делая добро 
другим, мы стараемся забыть о себе: это забвение себя и есть урок, который нам 
надлежит усвоить в жизни. Человек после многих лет борьбы наконец понимает, что 
истинное счастье состоит в искоренении эгоизма и что никто не может сделать его 
счастливым, кроме него самого. Каждый милосердный поступок, каждое 
сострадательное чувство, каждый акт помощи, каждое хорошее дело лишает нас 
большой дозы самомнения и открывает нам глаза на наше собственное ничтожество. 
Мы видим, что Джнана, Бхакти, и Карма-Йоги - все сходятся в одной точке. 
Высочайший идеал состоит в вечном и всецелом самоотречении, в котором нет уже 
больше "себя", а все лишь "ты": и, сознательно ли или бессознательно, 
Карма-Иога ведет нас к этой цели. Религиозный проповедник, может быть, 
ужаснется идее о безличном Боге: он может настаивать на существовании личного 
Бога и может также желать сохранить свою личность и индивидуальность, что бы он 
под этим ни подразумевал, но его этические идеалы, если они действительно 
прекрасны, могут быть основаны лишь на самоотречении. Это основа всякой 
нравственности; ее можно распространить на людей, животных или ангелов, она 
является единой основной идеей, единственным основным принципом, проникающим 
все этические системы.
В мире существуют разные классы людей. Во-первых, богочеловеки, чье 
самоотречение совершенно и которые делают только добро другим, жертвуя при этом 
даже собственной жизнью. Это наивысшие люди. Если их найдется хотя бы сотня в 
какой-нибудь стране, то стране этой нечего приходить в отчаяние. Но, к 
сожалению, таких людей слишком мало. Затем есть хорошие люди, делающие добро 
другим до тех пор, пока это не вредит им самим: наконец, есть третий класс 
людей, которые вредят другим, чтобы себе сделать добро. Один санскритский поэт 
говорит, что есть четвертый класс людей, которому он не подыщет названия, 
наносящий вред людям ради удовольствия вредить. Подобно тому, как на одном 
полюсе бытия стоят высочайшие люди, делающие добро ради добра, так на другом 
полюсе находятся люди, делающие зло ради зла. Они никакой выгоды не получают от 
того, что делают зло, но зло лежит в самой их природе.
Существует два санскритских слова: "правритти", означающее движение по 
направлению к чему-нибудь, и "нивритти" - движение прочь от чего-нибудь. 
Правритти олицетворяется тем, что мы называем миром "Я" и "мое"; оно включает 
все то, что обогащает это "Я" посредством денег, власти, славы и что по природе 
стремится захватить, собрать все в один центр, и центр этот есть "Я". Когда 
стремление это начинает ослабевать и наступает нивритти, или отдаление, 
отхождение, тогда вступают в свои права нравственность и религия. Как правритти,
 так и нивритти - суть разные виды труда: правритти - дурная работа; нивритти - 
хорошая работа. Нивритти является основой всякой нравственности и религии, и 
конечное совершенство ее выражается в полном самоотречении, в готовности 
пожертвовать умом, и телом, и всем для другого существа. Когда человек дошел до 
этого состояния, он достиг совершенства в Карма-Йоге. Это наивысший результат 
добрых дел. Хотя бы человек не изучил ни одной философской системы, хотя бы он 
не верил ни в какого Бога, хотя бы он не молился ни разу во всю свою жизнь, 
если он одной только силой хороших дел пришел к такому состоянию, что готов 
отдать жизнь для других, то он достиг того же пункта, к которому религиозного 
человека приводит молитва, а философа - знание. Итак, мы видим, что философ, 
молящийся и работник - все встречаются в одном пункте, и пункт этот есть 
самоотречение. Как бы ни разнились друг от друга философские и религиозные 
системы, все человечество все же преклоняется с благоговением и трепетом перед 
человеком, готовым пожертвовать собой для других. В данном случае вопрос вовсе 
не в верованиях или в доктрине - даже люди, очень враждебно относящиеся к 
всяким религиозным идеям, сталкиваясь с фактами полного самопожертвования, 
чувствуют, что они должны перед ними преклониться. Разве вы не видели, как даже 
самый строгий христианин, читая "Свет Азии" сэра Эдвина Арнольда, преклоняется 
перед Буддой, не проповедовавшим ни о Боге и ни о чем ином, кроме 
самопожертвования. Единственно, чего не знает узкорелигиозный человек, это есть 
то, что собственная его цель в жизни совершенно тождественна с целью тех, с кем 
он расходится в убеждениях. Молящийся, держа всегда перед собой идею о Боге и 
окружая себя добром, приходит в конце концов к тому же пункту и говорит: "Да 
будет воля Твоя" - и ничего не сохраняет для себя. Это и есть самоотречение. 
Философ со всем своим знанием понимает, что все видимое есть иллюзия, и с 
легкостью от него отказывается. И это - самоотречение. Итак, Карма, Бхакти и 
Джнана встречаются в этой точке; это и хотели сказать все велики проповедники 
древних времен, говоря, что Бог не есть мир. Мир одно, а Бог - другое, и 
различие это весьма правильное. Под миром они разумеют эгоизм. Бог - это 
бескорыстие. Можно жить на троне, в золотом дворце, и быть совершенно 
неэгоистичным: такой человек живет в Боге. Другой человек живет в лачуге, носит 
лохмотья и ничего на свете не может назвать своим; однако, если он эгоистичен, 
он глубоко погружен в мирскую суету. Вернемся теперь к одному из главных наших 
положений. Мы говорим, что не можем творить добра, не делая одновременно 
какого-нибудь зла, и не можем творить зла, не делая вместе с тем и добра. Как 
же нам работать, зная это? На этом основании и возникали секты, которые,