,
Как равнодушно ты усыпляешь меня.
Эти стихи дополняют более ранние и более порочные стихи Саймонса «Куритель
опиума», которые начинаются «за здравие» («Я увлечен, мне хорошо тонуть...»), а 
кончаются
«за упокой» — в мансарде, кишащей крысами.
Саймонса считали пьяницей и наркоманом, но он мало пил и едва пробовал гашиш.
Хэвелок Эллис считает, что Саймоне пил абсент только один раз, с самим Эллисом 
в
парижском кафе. Возможно, он немного недооценивал Саймонса, но у того, конечно, 
не
было наркотической зависимости. Вероятно, заботясь о своей репутации, Саймоне 
написал в
своей книге «Лондон» с подзаголовком «Книга перспектив»:
Мне всегда были любопытны ощущения, в первую очередь те, которые, кажется, 
ведут в
«искусственный рай», доступный не всем. Я не сразу понял, что «искусственный 
рай» — в твоей
душе, среди твоих собственных мечтаний... Тайна всего, что опьяняет, 
зачаровывала меня, а
напиток, никогда меня лично не привлекавший и, в сущности, не принесший мне 
никаких
удовольствий, побуждал меня снова и снова наблюдать за его силой, воздействием 
и изменениями.
С такими друзьями, как Доусон и Джонсон, у него наверняка было много 
возможностей
наблюдать за воздействием абсента. Хотя у него и не было «зависимости», в 1907 
году он не
избежал тяжелого нервного срыва. Тем не менее он прожил намного дольше, чем его
употреблявшие абсент товарищи. Он пережил Доусона, Джонсона и Уайльда почти на
полвека и умер в далеком 1945 году.
Судьбы эстетизма, декаданса и «Искусства ради искусства» поднимались и падали и
вместе с судьбой Оскара Уайльда, который прославился около 1880 года и страшно 
рухнул в
1895 году. Он был учеником Уолтера Пейтера книга которого «Ренессанс» в своем
Заключении» содержала манифест нигилистического эстетизма. «Это моя золотая 
книга, —
говорил Уайльд, — я никуда без нее не езжу. Вот он, подлинный цветок декаданса;
последняя труба должна была прозвучать, как только она была написана». Сам 
Уайльд
написал другое великое произведение английского декаданса — «Портрет Дориана 
Грея».
Тлеющее раздражение разгорелось открытым огнем в 1895 году, когда его признали
виновным в мужеложстве и отправили в тюрьму. После освобождения, в 1897 году, 
он
переехал во Францию.
Французский __________литератор Марсель Швоб был знаком с Уайльдом и оставил 
злобно
искаженный портрет этого эстета в 1891 году: тот был «высоким человеком, с 
большим
одутловатым лицом, багряным румянцем, ироническим взглядом, плохими, торчащими
зубами, порочным, каким-то детским ртом, словно на губах его — молоко и он не 
прочь
пососать еще. За едой — а ел он мало — он постоянно курил египетские сигареты,
припахивающие опиумом». Чтобы завершить эту неаппетитную картину, Швоб пишет, 
что
Уайльд пил «ужасно много абсента, который дарил ему его видения и похоти».
На самом деле в те годы Уайльд не так уж увлекался абсентом. Пил он тем больше, 
чем
тяжелее ему жилось, и в конце концов пристрастился. Однажды он сказал критику 
Бернарду
Беренсону: «Он ничего не говорит мне» и признался Артуру Мейкену, который сам 
любил
выпить* [Во втором издании его книги «Иероглифы» на фронтисписе, по словам 
автора,
была его фотография. «Я кажусь на ней мрачным, праведным и строгим, — пишет он. 
—
На самом деле она выражает мои чувства во время позирования».
«Господи! — говорил я себе. — Почему я должен тратить время на фотографию в
Бэронс-Корт, когда в блаженный воскресный день мог бы пить абсент...?»]: «Я 
никак не
мог привыкнуть к абсенту, но он так подходит к моему стилю». В конце концов, он 
все же
привык к нему и после своего низвержения, в Дьеппе, говорил: «У абсента — 
чудесный цвет,
зеленый. Стакан абсента очень поэтичен. Какая разница между ним и закатом?»
По словам своего биографа, Ричарда Эллмана, Уайльд выработал «романтические
идеи» об абсенте. Вот как он описывал действие абсента Аде Леверсон по п