e des Lilas"* [Парижское кафе. (Примеч. пер.)]. 
И все-таки...»
Вообще же абсент ему скорей вредил. На несколько лет раньше он записал в 
дневнике: «Что
до абсента, несколько раз этой осенью я пил его со Сьёстедтом, но результаты
неутешительны». Он снова и снова описывает эти результаты, балансируя между 
паранойей
и чутьем: «кафе наполнилось ужасными типами», на улице появились какие-то 
оборванные
люди, «все в грязи, как будто они вылезли из канализации», и уставились на него.
 «Я
никогда не видел таких субъектов в Париже и недоумевал, "реальны" они или это
"проекции"». Однако «таких субъектов» он видел в Лондоне — отвратительные, 
грязные
люди кишели «у входа на Лондонский Мост, где толпа поистине таинственна и 
зловеща».
Кроме алхимии Стриндберг занимался цветной фотографией, телескопией,
«воздушным электричеством как движущей силой», «никелированием без никеля
(превращение металлов)», «производством шелка из жидкости без участия 
шелкопряда» и
многим другим. Позднее Делиус вспоминал время, когда он верил в научный гений
Стриндберга, хотя плохо понимал его прозрения. Однажды Стриндберг показал 
Делиусу
фотографию Верлена:
Поль Верлен тогда только что умер, и у Стриндберга была его довольно большая 
фотография
на смертном одре. Однажды он показал мне ее и спросил, что я на ней вижу. Я 
вполне откровенно
описал ее: Верлен лежит на спине, под стеганым одеялом, над которым видны 
только голова и
борода, а сплющенная подушка валяется на полу. Стриндберг спросил, вижу ли я 
огромное
животное на животе у Верлена, и черта, пригнувшегося к полу?
Делиус не был уверен, искренен ли Стриндберг или просто старается напустить
таинственность. «Однако, — добавляет он, — могу сказать, что в то время я 
безоговорочно
верил в его научные открытия...»
Например, только что открыли рентгеновские лучи, и он однажды сказал мне по 
секрету за
стаканом абсента в «Closerie des Lilas», что он сам открыл их на десять лет 
раньше.
Биограф Стриндберга, Майкл Мейер, приводит множество авторитетных мнений,
доказывая, что психическое расстройство Стриндберга обострила или даже вызвала
хроническая зависимость от абсента.
Бросая характерно-брезгливый взгляд на «идолов нынешней молодежи», Эдмон Гонкур
быстро расправляется с тремя главными из них при помощи короткой злобной 
ремарки:
«Бодлер, Вилье де Лиль-Адан, Верлен. Все считают их талантливыми, но это садист 
из
богемы, алкоголик и жестокий мужеложец». Намного прежде, чем стать чьим-либо 
идолом,
Вилье де Лиль-Адан уже оставил яркое впечатление, появившись в редакции журнала,

который издавали братья Гонкур. Появился он там сентябрьским вечером 1864 года:
Он был типичным представителем литературной богемы, неизвестным поэтом. Волосы,
разделенные на прямой пробор, падали тонкими прядями ему на глаза, и он 
откидывал их жестом
маньяка или провидца. У него был лихорадочный взгляд человека, страдающего 
галлюцинациями,
лицо опиомана или онаниста и безумный, механический смех, то и дело 
появлявшийся и
исчезавший. В общем, нечто нездоровое, вроде призрака... Так и кажется, что он 
произошел от
тамплиеров через какого-то медиума.
Франсуа Фоска в своих записях о парижских кафе того времени пишет о погибших
людях с Вилье де Лиль-Аданом во главе: «Многим пришлось пострадать за слабость 
к
Зеленой Фее — Вилье де Лиль-Адану, Шарлю Кро, Глатиньи, художнику Андре Жилю и
коммунару Вермешу, которого абсент довел до сумасшедшего дома...»
Узнав, что освободился греческий престол, Вилье де Лиль-Адан немедленно объявил 
о
своих притязаниях на него телеграммой в «Тайме». Его современникам это могло 
показаться
именно той безумной затеей, на которую пустится человек, пьющий абсент, но он 
делал это
всерьез. Он заручился поддержкой дво