онажей, и публике казалось, что перед ней — какое-то загадочное тайное 
братство. Эти
крашеные гвоздики можно было купить в «Королевском Пассаже». Поскольку в 
природе их
нет, они воплощали декадентский культ искусственности и стали эмблемой 
эстетизма.
Если у «Зеленой гвоздики» есть недостаток, он — в том, что сатира слишком тонка 
и
часто слишком приближается к тому, что должна бы пародировать. Лишь иногда 
шутки
просто смешны; например, кое-кто из действующих лиц тайно пьет питательный 
напиток
(«Он чувствует себя таким порочным!»).
Хиченс входил в круг Уайльда; в его романе есть мистер Амаринт (Уайльд) и его 
друг
«Реджи» (Бози, лорд Альфред Дуглас). Эллман пишет, что налет вымысла в романе 
слишком
тонок, он кажется скорее документальным повествованием, чем пародией:
— А кто ввел в моду зеленую гвоздику?
— Мистер Амаринт. Он называет ее ядовитым цветком изысканной жизни. Сам он вдел 
ее в
петлицу, потому что она так хорошо сочетается с цветом абсента.
Желто-зеленый цвет абсента, действительно, очень подходит 90-м годам XIX века,
когда зеленое и желтое считались «изысканными». В комической опере «Терпение» 
(1881)
У.Ш. Гилберт уже высмеивал «желто-зеленого», томного молодого человека. Зеленое 
и
желтое у Уайльда — это цвета нарочито, вызывающе эстетизированного Лондона из
«Симфонии в желтом», где омнибус кажется желтой бабочкой, а зеленоватая Темза —
посохом из нефрита.
Даже во времена расцвета — правда, в Англии, а не во Франции — абсент окружала
аура немного нелепого эстетизма, которая так и просилась в пародию. Абсент 
упоминается у
Хиченса, когда Реджи хвастается своей раздвоенностью между высшим добром и 
высшим
злом и, объясняя это, изящно перескакивает с абсента на географию души:
Когда я хороший, у меня такое настроение; когда я, как говорится, плохой, это 
тоже
настроение. Я никогда не знаю, каким я буду в ту или иную минуту. Иногда мне 
нравится сидеть
дома после ужина и читать «Сон Геронтия». Я люблю чечевицу и холодную воду. 
Иногда должен
пить абсент и всю ночь напролет веселиться со шлюхами. Мне нужна музыка и 
подходящие к ней
грехи. Бывает, я хочу бедности, убожества, грязи... У души есть свой Уэст-Энд и 
свой Уайтчепел.
«Зеленая гвоздика» положила конец дружбе между Уайльдом и Хиченсом, Уайльда
особенно оскорбляли слухи, что он сам это написал. Хиченс, возможно, повредил 
Уайльду
больше, чем хотел. Маркиз Квинсбери — отец Бози, злой гений Уайльда — не 
смеялся,
прочитав описание отношений Амаринта и Реджи.
Беда Уайльда потащила за собой и «Желтую книгу». Этот известный журнал
выпускался Джоном Лэйном в издательстве «Бодли Хед» на Виго-стрит, но после 
ареста в
1895 году общественные настроения повернулись против эстетизма и декаданса. 
Толпа
атаковала издательство и перебила все окна, Обри Бердсли непристойно переиначил 
его
название. Джон Лэйн сорвался и уволил Бердсли. Уайльда арестовали 5 
апреля__________, а Бердсли
потерял место художественного редактора 11-го. Преемником «Желтой книги» стал 
журнал
«Савой», издававшийся Артуром Саймон-сом. Обложка по рисунку Бердсли изображала
херувима, мочащегося на «Желтую книгу».
В 1895 году Саймоне, Бердсли и Доусон поехали в Дьепп. В августе художник 
Чарльз
Кондер писал Уильяму
Ротенстайну, что в город приехал Артур Саймоне, снял номер в том же отеле и 
«только
что написал стихотворение о том, что море у Дьеппа — совсем как абсент. 
Оригинально,
n'est-ce pas?».
Гнетущая атмосфера Лондона была одной из причин этого бегства декадентов и
эстетов, хотя даже в Дьеппе Бердсли не чувствовал себя в полной безопасности. 
«Во
Франции нет такого жандарма, — сетовал он, — который не носил бы с собой моей
фотографии или модели моего пениса».
Среди английских любителей абсента в Дьеппе одной из главных знаменитостей был
издатель Леонард Смайзерс, игравший большую роль в литературном мире 90-х годов.

Ротенста