Механизмы «врастания» человечества в природу разнообразны, они не сводятся 
только к биологическим, техническим или социальным. В своем взаимодействии они 
представляют собой сложное интегративное качество взаимодействий всех
380

мировых энергий, где один уровень накладывается на другой, видоизменяет своим 
давлением третий и т.д. Человек неотделим от биосферы, он в ней живет и только 
ее объекты может исследовать непосредственно своими органами чувств. Проблема в 
том, что за пределы биосферы человек «может проникать только построениями 
разума, исходя из относительно немногих категорий бесчисленных фактов, которые 
он может получить в биосфере зрительным исследованием небесного свода и 
изучением в биосфере же отражений космических излучений или попадающего в 
биосферу космического внеземного вещества...»7.
  Понятие ноосферы содержит в себе пафос программных возражений против тех 
многочисленных и — увы! — фактографических данных о глобальных негативных 
последствиях деятельности человека. В появившейся в 1866 г. книге Г. Марша 
«Человек и природа, или О влиянии человека на изменение физико-географических 
условий природы» был приведен огромный материал об отрицательном влиянии 
человека на среду обитания. Это и разрушение почвенного покрова, и сокращение 
площади лесов, и уничтожение видов. Подобная необдуманная эксплуатация естества 
грозила гибелью самому человеку.
   В связи с этим ученые фиксируют два сценария развития ноосферных процессов. 
Согласно первому это апокалипсис, когда ноосфера как сфера разума не 
оправдывает своего наименования, поскольку разум разрушает самое себя. Согласно 
второму возможна гармоничная конвергенция всех типов материальных систем, 
коэволюция как новый этап согласованного существования природы и человека.
   Обеспечение коэволюции биосферы и общества как принципа их совместного 
развития с необходимостью предполагает определенные запреты и регламентации 
человеческой деятельности. Здесь возникает потребность в некоем «экологическом 
императиве», который накладывал бы рамки определенных ограничений на совместные 
действия и поведение людей. Ноосфера как сфера разума предполагает и новую, 
разумную нравственность, и перестройку всего бытия с ориентацией на идеалы 
непротиворечивого коэволюционного развития.
  Гуманистический пафос этого, во многом неисследованного, феномена ноосферы в 
наш технократичный век особо значим. Он заставляет задуматься о «всепланетарных 
последствиях» общественного прогресса, развития науки и техники. Человечество 
осознает необходимость и острую потребность своего обновления с опорой на 
ценности разума. Тревога за будущность человечества и намерение использовать 
достижения науки только во благо, а не во вред вливает новую кровь в вены 
машинной индустрии, настраивает на новый синтез в едином жизненном акте мира и 
человека, «Всего» и Личности. «Мысль— сила, и ничто не остановит ее», — считал 
В. Вернадский, остается только уповать на чистоту и све-тоносность мысли.
  Легко доказать, что идея ноосферы В.И. Вернадского имеет большую 
историко-философскую традицию. Наиболее близким философским аналогом выступает 
известный афоризм родоначальника английского материализма Ф. Бэкона «знание — 
сила». Уже в нем заложен энер-
381

гопотенциал величайшей веры в силу знания и разума, способных изменить мир. 
Наиболее древний образец убежденности во всемогуществе разума можно встретить в 
герметической философии и в философии гностиков, где познание мира и его 
изменение суть тождественны. А наиболее поздний — в представлении П.А. 
Флоренского о «духосфере» или «пневматосфере».
   Сейчас не является тайной то, что Вернадский был в значительной степени 
восхищен традициями восточной философии. В своей незавершенной рукописи 
«Научная мысль как планетарное явление» он утверждал, что наука неотделима от 
философии и не может развиваться в ее отсутствие. Полемика, развернувшаяся в 
1932-1933 гг. с академиком А.М. Дебо-риным, обвинявшим В.И. Вернадского в 
идеализме, заставила ученого скептически и негативно отнестись к официальной 
доктрине диалектического материализма. Весьма распространенное некомпетентное 
вмешательство официальных философов в решение частнонаучных проблем оставляло 
тягостное впечатление. Вернадский был убежден, что научная деятельность 
предшествует философской работе и что после крупных научных обобщений можно 
ожидать появления новых течений философии, Догматизация основных положений 
официальной доктрины, объявление их непогрешимыми истинами заставляла мыслителя 
с горестью говорить «о тяжелой реальной обстановке», «об отсутствии в нашей 
стране свободного научного и философского искания».
   Все это с неизбежности обращало взоры ученого к иной философской системе. 
Целостность мироздания, космопсгосология человека как универсальные 
характеристики великого эволюционного процесса, великолепно описанные Рерихами, 
были положены Вернадским в основания новой системы образования, воспитания и 
науки. Наука и искусство интерпретировались им как два метода общения человека 
с космосом. Понятие живого и разумного Космоса, трепета пульса Земли (А. 
Чижевский), «лучевого человечества» (по Циолковскому) как обозримого 
космического будущего людей — идеи, заполняющие проективное поле ноосферных 
исканий. Эвристический потенциал идеи ноосферы еще ждет своего полноценного 
осознания, творческого применения и развития.
ЛИТЕРАТУРА
1   Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М., 1988. С. 27.
2   Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987.