Соотношение гносеологии, эпистемологии и методологии.
  Эпистемология (от греч. episteme — «знание» и logos — «учение») часто 
интерпретируется как знание оснований эмпирически наблюдаемого. Поэтому 
эпистемологию интересуют не все познавательные проблемы; в отличие от 
гносеологии, нацеленной на изучение познавательного процесса в целом, 
эпистемология устремлена к выявлению оснований знаний о реальности и условий 
истинности. Можно сказать, что она есть строгая гносеология, препарирующая 
познавательный процесс с точки зрения получения реального истинного знания. На 
эпистемологию возлагаются обязанности открывать с помощью логического анализа 
фундаментальные принципы научного познания. В этом смысле можно утверждать, что 
эпистемологическая проблематика вырвана из потока времени. Р. Рорти приводит 
нас к следующему различению теории познания и эпистемологии: «Теория познания 
будет поиском того, что вынуждает ум верить в него (в возможность познания — Т.
Л.), как только оно будет раскрыто. Философия как эпистемология будет поиском 
неизменных структур, внут-
5

ри которых могут содержаться познание, жизнь и культура — структур, 
установленных привилегированными репрезентациями, которые изучаются 
эпистемологией»1. Итак, поиски неизменных структур, ответственных за истинное 
знание, — вот что движет эпистемологической мыслью.
  Эпистемологическая проблематика инициируется тем, что в науке существуют 
отклонения от законов, варианты того же самого, неоднозначность научного 
доказательства и обоснования, да и сама Ее Величество Проблема Объективности. В 
этих условиях возникает необходимость осмысления кардинальных оснований условий 
истинности, адекватности познавательного процесса. Эпистемология требует 
одновременно реалистического и рационалистического языка. В ней важны и живая 
наглядность, и понимание. Вектор эпистемологического исследования ведет от 
рационального к реальному, а не наоборот. Речь идет об исходной, отправной 
основе, о начальной ясности. С точки зрения стиля или столь модного в 
постфилософской культуре подхода от имени «все в себе содержащего текста» 
эпистемология понимается как разновидность сочинений, в которых приверженность 
к обоснованию условий истинности, стремление к поискам фундаментального словаря,
 объединяющего и ученых, и различные дисциплины, оказываются превалирующими.
   Считается, что с конца XIX в. эпистемология стала доминировать над 
онтологией. Эпистемология открыто и обоснованно поднимала вопросы о 
достоверности, структуре, строгости, делала попытку найти третейского судью в 
виде разума. Одновременно происходила и «натурализация» эпистемологии 
посредством привлечения психологии и уяснения того, что именно психология может 
нам подсказать, как сделать мир доступным для ясных и отчетливых суждений. Тем 
более что понимание истины как соответствия, а знания как репрезентации 
(представления) стало во многом проблемным.
   Если согласиться с мнением, согласно которому имеет смысл различать «знает 
что-либо» от «знает, что», то знание можно рассматривать и как отношение между 
человеком и объектом, и как отношение между человеком и суждением. Первый .
взгляд может быть назван перцептуаль-ным, а второй — сужденческим. Первый 
условно с учетом историко-философской традиции может быть отнесен к Локку, 
второй — к Декарту. Можно сказать, что эпистемология разворачивалась в 
пространстве, застолбленном двумя межами. С одной стороны, стремление к 
истинности упиралось в вопрос: «Как я могу избегнуть мира явлений?» С другой 
стороны поджидал не менее сложный вопрос: «Как я могу избегнуть занавеса идей?»
   В связи с этим примечательно, что Эпистемологическая полярность закрепляла 
не автономию каждой из философских доктрин, например эмпиризма и рационализма, 
а их эффективность в дополнении друг друга. Мыслить научно, подчеркивал Гастон 
Башляр, представитель французской эпистемологии, т— значит занять своего рода 
промежуточное эписте-мологическое поле между теорией и практикой, между 
математикой и опытом. Научно познать закон природы — значит одновременно 
постичь его и как феномен, и как ноумен2. Получалось, что эпистемологическое
   
поле — изначально промежуточное и в этом смысле сплошное, в нем нет деления на 
сектора— эмпиризм, рационализм, логическое, историческое. Фактом 
эпистемологической эволюции является то, что развитие частнонаучного знания шло 
в направлении рациональной связанности. Продвижение знания всегда 
сопровождается ростом согласованности выводов. Эпистемологическая ось научного 
исследования — это подлинно реальная ось, не имеющая ничего общего с произволом.
 Она ведет свой отсчет от проблемы точности репрезентации. И именно точность 
репрезентации (т.е. представлений) объекта понятийным образом в системе знания 
есть дело эпистемологии.
  Репрезентация может быть формальной, а может быть и интуитивной. В последнем 
случае вы схватываете основные характеристики, особенности поведения и 
закономерности объектов, не проводя дополнительных или предварительных 
логических процедур, т.е. интуитивно. Процесс освоения материала сжат в точку, 
в мгновение Всплеска осознавания. Формальная репрезентация требует тщательно 
проведенных процедур обоснования и экспликации (уточнения) понятий, их 
смыслового и терминологического совпадения. Таким образом, и формальная, и 
интуитивная репрезентации входят в состав такой дисциплины, как эпистемоло-гия, 
чем во многом отличают круг ее проблем от родственных ей гносеологических. Два 
вида репрезентаций предлагают универсально исторический контекст, т.е. 
связывают проблемы, волновавшие древнейших античных и средневековых мыслителей, 
с современными проблемами соотношения рационального и внерационального,