старшинства. Здесь главу этого “двора” называют “шейхом”, и он имеет 
заместителей, “калифов” или наследователей, которых может быть много (так же, 
например, как в степени, предшествующей масонскому мастеру). Орден делится, по 
меньшей мере, на четыре колонны, столбы или степени. Первая ступень — ступень 
“человечества”, которая подразумевает сосредоточение на писаном законе и 
“уничтожение в шейхе”. Вторая — ступень “Тропы”, в которой “Мурид” или ученик 
достигает духовных сил и “самоуничтожения” в “Пэре” или основателе “Тропы”. 
Третья стадия называется “Знание” и предполагает, что “Мурид” становится 
вдохновленным; ее называют “уничтожение в Пророке”. Четвертая приводит его даже 
к Богу, когда он становится частью божества и видит Его во всем. Первая и 
вторая стадии получили современные подразделения, как “Целостность”, 
“Добродетель”, “Трезвенность”, “Благожелательность”. После этого шейх возводит 
его в ранг “калифа” или почетного мастера, так как в их мистическом языке 
“человек должен умереть, прежде чем родится святой”. Будет видно, что этого 
рода мистицизм приложим к Христу как основателю “Тропы””. 
     К этому сообщению автор добавляет следующее, касающееся бекташ дервишей, 
которые 
      “часто посвящали янычар. Они носят маленький мраморный кубик, запятнанный 
кровью. Их церемония следующая: перед приемом требуется пройти годовое 
испытание, в течение которого кандидату сообщаются ложные секреты; у него два 
крестных отца, и у него отнимают все металлы и даже лишают одежды: из овечьей 
шерсти делают веревку для его шеи и опояску для чресел; его вводят в центр 
квадратной комнаты, представляют как раба и сажают на большой камень с 
двенадцатью зубцами; его руки складывают на груди, тело наклоняют вперед, 
пальцы его правой ноги закладываются на левую ногу; после различных молитв его 
сажают в особенной позе, с рукой особенным образом вложенной в руку шейха, 
который повторяет стих из Корана: “Те кто давал тебе руку дают тебе клятву, 
дают клятву Богу, рука Бога вложена в их руку; кто бы ни нарушил эту клятву, 
причинит себе зло; кто останется верен Богу, получит чудесную награду”. 
Подкладывание руки под подбородок — их знак, возможно — в память их обета. Все 
пользуются двойными треугольниками. Брахманы вписывают в углах свою троицу и 
также обладают масонским знаком бедствия, каким пользуются во Франции” [538]. 
     С того самого дня, когда первый мистик нашел средства сообщения между этим 
миром и мирами невидимого сонма, между сферой материи и сферой чистого духа, он 
пришел к заключению, что бросить эту таинственную науку на опошление толпе 
значит потерять ее. Злоупотребление ею могло привести человечество к быстрому 
уничтожению; это было бы подобно обкладыванию группы детей взрывчатыми 
веществами со вручением им спичек. Первый адепт — самоучка посвятил только 
несколько избранных и хранил молчание перед множествами. Он осознавал своего 
Бога и чувствовал это великое Существо внутри самого себя. “Атман”, Я,402 
могущественный Владыка и Защитник, если только человек познал Его, как “Я есмь”,
 “Ego Sum”, “Ахми”, — являл свою полную силу тому, кто был в состоянии узнавать 
“все еще тихий голос”. Со дней первобытного человека, описанного первым 
ведическим поэтом, вплоть до нашего современного века не было философа, 
достойного этого названия, который не носил бы в молчаливом святилище своего 
сердца этой великой и сокровенной истины. Если он был посвященным, то узнавал 
это как священную науку; если нет, то подобно Сократу, твердя себе так же, как 
и своим ближним, благородный приказ — “О, человек, познай самого себя” — он 
преуспевал в узнавании своего Бога внутри самого себя. “Вы есть боги”, говорит 
нам царь-псалмопевец, и мы находим, что Иисус напоминает писцам, что изречение 
“Вы есть боги” было адресовано другим смертным людям, требуя себе той же самой 
привилегии безо всякого кощунства [Иоанн, X, 34, 35]. И как верное эхо, Павел, 
утверждая, что все мы являемся “храмами Бога живаго” [2 Коринфянам, VI, 16], 
осторожно добавляет, что, в конце концов, эти вещи только для “мудрых” и что 
говорить о них — “незаконно”. 
     Поэтому мы должны принять это напоминание и просто отметить, что даже в 
вымученной и варварской фразеологии “Кодекса назареев” мы повсюду различаем ту 
же самую идею. Подобно подводному течению, быстрому и чистому, она проходит, не 
смешивая своей кристальной чистоты с мутными и тяжелыми волнами догматизма. Мы 
находим ее в “Кодексе” так же, как в Ведах, в “Авесте”, как и в “Абхидхарме”, и 
в “Санкья-Сутрах” Капилы не менее, чем в четвертом Евангелии. Мы не можем 
достичь “Царствия Небесного”, если мы не соединимся неразрывно с нашим Rex 
Lucis, Владыкой Великолепия и Света, нашим Бессмертным Богом. Сперва мы должны 
завоевать бессмертие и “взять Царство Небесное силой”, данной нашим 
материальным “я”. 
      “Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба... 
говорю вам тайну”, — раскрывает Павел [1 Коринфянам, XV, 47]. 
     В религии Шакьямуни, которую ученые комментаторы с восторгом в последнее 
время сочли чисто нигилистической, доктрина бессмертия обрисована очень ясно, 
вопреки европейским или, скорее, христианским идеям о нирване. В священных 
книгах джайнов, Патуни, к умирающему Гаутаме обращаются так: 
      “Поднимись в Нирви (нирвану) из этого дряхлого тела, в которое ты был 
послан. Поднимись в твою прежнюю обитель, о, благословенный аватар!” 
     Это нам кажется прямой противоположностью нигилизму. Если Гаутаму 
приглашают снова подняться в свою “прежнюю обитель”, и эта обитель есть нирвана,
 тогда неоспоримо, что буддийская философия не проповедует конечного 
уничтожения. Так же как утверждают, что Иисус являлся своим ученикам после 
смерти, так же до нынешнего дня верят, что Гаутама снисходил из нирваны. И если 
он существует там, то его состояние не может быть синонимом уничтожения, 
     Гаутама не менее, чем все другие великие реформаторы, имел одно учение для