материи. Бог Брахма является вторым лицом Троицы, каковыми являются Иегова 
(Адам-Кадмон) и Озирис или скорее Пэмандр, или сила божественной мысли Гермеса, 
ибо Пэмандр представляет собою корень всех египетских солнечных богов. Вечный 
есть Дух Огня, который возбуждает и оплодотворяет и развивает в конкретную 
форму все, что порождено из воды или изначальной земли, вышедшей из Брахмы. Но 
вселенная сама есть Брахма, и он есть вселенная. Это философия Спинозы, которую 
он выводит из учения Пифагора; и она та же самая философия, за которую Бруно 
принял мученическую смерть. Насколько христианское богословие заблудилось, ушло 
в сторону от своей отправной точки, показано в этом историческом факте. Бруно 
был казнен за толкование символа, принятого первоначальными христианами и 
разъясненного апостолами! Ветка водяной лилии бодхисаттвы, а позднее ангела 
Гавриила, представляющая символ огня и воды или идею творения и порождения, 
разработана в самом раннем догмате таинства крещения. 
     Доктрины Бруно и Спинозы почти тождественны, хотя слова последнего более 
завуалированы и более осторожно подобраны, чем те, которые мы находим в теориях 
автора “Causa Principio et Uno” или “Infinito Universo e Mondi”. И Бруно, 
который признается, что источником ему служил Пифагор, и Спиноза, который без 
прямого признания источника самой своей философией выдает секрет ее 
происхождения, — оба они рассматривают Первопричину с одной и той же точки 
зрения. У них Бог есть Сущность целиком per se. Бесконечный Дух и единственное 
Существо, совершенно свободное и независимое и от следствий и от других причин; 
Он через ту самую Волю, которая произвела все и дала первый импульс каждому 
космическому закону, — беспрерывно поддерживает существование и порядок во всем 
во вселенной. Так же как индийские свабхавики, которых ошибочно называют 
атеистами и которые полагают, что все люди так же, как боги и духи, родились от 
Свабхава или их собственной природы,90 — также и Спиноза и Бруно пришли к 
заключению, что Бога нужно искать внутри природы, а не вне ее. Так как творение 
пропорционально мощи творца, то вселенная так же, как ее творец, должна быть 
бесконечной и вечной, причем одна форма эманирует из своей собственной сущности 
и творит в свою очередь другую. Современные комментаторы утверждают, что Бруно 
“не будучи поддерживаем надеждой на другой и лучший мир, все же предпочел лучше 
поступиться жизнью, нежели своими убеждениями”; тем самым давая понять, что 
Джордано Бруно не верил в продолжение жизни после смерти. Профессор Дрейпер 
решительно утверждает, что Бруно не верил в бессмертие души. Говоря о 
бесчисленных жертвах религиозной нетерпимости папистской церкви, он замечает: 
      “Переход от этой жизни к следующей, хотя и через тяжкие испытания, 
являлся переходом от преходящих страданий к вечному счастью... На своем пути 
через долину мрака мученик верил, что невидимая рука поведет его... Для Бруно 
такой поддержки не было. Философские убеждения, ради которых он пожертвовал 
своей жизнью, не могли дать ему такого утешения” [48, с. 180]. 
     Но профессор Дрейпер, кажется, обладает очень поверхностными знаниями об 
истинных верованиях философов. Мы не будем касаться Спинозы и даже позволим ему 
оставаться в глазах его критиков крайним атеистом и материалистом, ибо 
осторожность его выражений такова, что человеку, не читающему между строк и 
незнакомому с сокровенным значением пифагорейской метафизики, чрезвычайно 
трудно убедиться, каковы, в самом деле, его убеждения. Но что касается Джордано 
Бруно, то он, если он придерживался доктрин Пифагора, должен был верить в 
загробную жизнь и, следовательно, не мог быть атеистом, чья философия не давала 
ему такого “утешения”. Его обвинения и следующие затем признания, как они 
изложены профессором Доменцио Берти в его “Жизнь Бруно”, которая собрана по 
подлинным документам, недавно опубликованным, доказала, без сомнения, какова 
была, действительно, его настоящая философия, вера и доктрины. Вместе с 
александрийскими платонистами и более поздними каббалистами он верил, что Иисус 
был маг в том смысле, в каком это слово применялось Порфирием и Цицероном, 
который называл магию divina sapientia (божественное знание); в том смысле, как 
она употреблялась Филоном Иудеем, который описывал магов, как обладающих 
наибольшей способностью проникновения в сокровенные тайны природы, а не в 
унизительном значении, придаваемом этому слову в нашем веке В его возвышенной 
концепции маги были святыми людьми, которые, отстранившись от всего на этой 
земле, размышляли о божественных добродетелях и более глубоко понимали 
божественную природу богов и духов; они посвящали других в те же тайны, которые 
состоят в том, что человек на протяжении всей своей жизни может поддерживать 
непрерывную связь с этими невидимыми существами. Но мы лучше можем 
продемонстрировать сокровенные философские убеждения Бруно, приводя отрывки из 
его обвинений и его собственных признаний.
     Обвинение в изложении Мосениго, его обвинителя, звучит так: 
      “Я, Жуан Мосениго, сын высокочтимого сэра Маркантонио по велению моей 
совести и по приказанию моего духовника обличаю перед вами, высокочтимые отцы, 
Джордано Бруно в том, что во время бесед со мною в моем доме он несколько раз 
говорил, что католичество кощунствует, утверждая, что хлеб преосуществляется в 
плоть христову; что он против мессы; что никакая религия его не прельщает; что 
Христос был негодяй (un tristo), и если он занимался нехорошими делами, 
совращал народ, то можно было предвидеть, что его посадят на кол; что в Боге 
нет никаких различных лиц, и что таковые различия унижали бы Бога, что мир 
вечен и что существуют бесконечные миры; что Бог творит их непрерывно, ибо он 
хочет проявить свою мощь; что Христос совершал деяния, кажущиеся чудесами, и 
что он был маг, какими были и апостолы и что он собирается делать то же самое, 
что делали они и даже больше; что Христос проявил нежелание умереть и избегал 
смерти насколько мог; что нет наказания за грехи и что душа созданная природным 
процессом, переходит от одного животного в другое и что так же, как грубые