некоторых санскритологов, мы можем показать тождественность между этими двумя. 
Кроме того, так как теперь учеными доказано, что Веды появились на много веков 
раньше еврейской Библии, то, если было заимствование одной от другой — легко 
сделать вывод что тогда — не индийские священные книги можно обвинять в 
плагиате. 
     Прежде всего, их космогония показывает, как ошибочно было мнение, 
преобладающее среди цивилизованных наций, что Брахму индусы когда-либо считали 
своим главным, верховным богом. Брахма — второстепенное божество и, подобно 
Иегове, является “двигателем вод”. Он есть творящий бог и в своих 
аллегорических изображениях обладает четырьмя головами, что соответствует 
четырем странам света. Он — демиург, архитектор мира. 
      “В первоначальном состоянии творения, — говорит Полиер в “Индийской 
мифологии”, — зародышевая Вселенная, погруженная в воды, покоилась в лоне 
Вечности. Появившись из этого хаоса и мрака, Брахма, архитектор мира, плыл на 
листе лотоса, несомый по водам, не в состоянии различить что-либо, кроме воды и 
мрака”. 
     Здесь налицо полная идентичность смысла египетской космогонии, которая в 
первых же фразах говорит об Астор88 или Матери Ночи (которая представляет 
беспредельный мрак) в качестве первичного элемента, что покрывает бесконечную 
бездну, оживляемую водою и вселенским духом Вечного, одиноко пребывающего в 
Хаосе. Как и в еврейском священном писании, история сотворения начинается от 
Духа Божьего и его творческой эманации — другого божества.89 Отдав себе отчет в 
таком печальном состоянии, Брахма в ужасе спрашивает самого себя: 
      “Кто я? Откуда я?” 
     Затем он слышит голос: 
      “Направь свою молитву к Бхагавату — Вечному, известному также под именем 
Парабрахма”. 
     Из своего плавательного положения Брахма встает и принимает позу сидящего 
в созерцании на лотосе и обращает мысли к Вечному. Последнему по душе такая 
набожность, он рассеивает первичную тьму и открывает его понимание. 
      “После этого Брахма исходит из вселенского яйца (бесконечного хаоса) в 
виде света, ибо понимание его теперь открылось, и он приступает к работе; 
божественным духом, заключенным в нем самом, он двигает вечные воды; в своей 
способности двигателя вод он есть Нарайяна”. 
     Лотос, священный цветок как египтян, так и индусов, служит символом Гора 
так же, как и Брахмы. В Тибете или в Непале не найдется ни одного храма без 
него; значение этого символа весьма многозначительно. Ветка лилии, помещенная в 
руке архангела, который преподносит ее Деве Марии на картине “Благовещание” по 
своему эзотерическому символизму имеет в точности то же самое значение. 
Интересующихся этим отсылаем к сэру Уильяму Джонсу [120]. У индусов лотос 
является символом творящих сил природы, действующих посредством огня и воды 
(духа и материи). 
      “Вечный! — говорится в стихе “Бхагавадгиты”, — Я вижу Брахму-творца на 
троне в тебе над лотосом!” 
     и сэр У. Джонс показывает, что семена лотоса содержат — еще до того, как 
они начинают прорастать — в совершенстве сформированные листочки, миниатюрные 
образцы того, что однажды станет полным растением или, как выражается автор 
“Языческой религии”, таким образом — 
      “природа дает нам образчик преформирования своей продукции”, — добавляя 
затем, что — “семена всех явнобрачных растений, расцветающих определенными 
цветами, содержат в эмбрионе уже сформировавшееся растение” [121, с. 195]. 
     У буддистов оно имеет то же самое значение. Маха-майя, или Маха-дэва, мать 
Гаутамы Будды была заранее предупреждена о том, что у нее родится сын, 
бодхисаттвой (духом Будды), который появился около ее ложа с лотосом в руке. 
Также Озирис и Гор всегда изображались египтянами с цветком лотоса. 
     Все эти факты указывают на общность источника этой идеи в трех религиозных 
системах — индийской, египетской и иудео-христианской. Где бы ни фигурировала 
мистическая водяная лилия (лотос), — она символизирует эманацию объективного из 
сокровенного, или переход вечной мысли всегда незримого божества из 
абстрактности в конкретные или зримые формы. Ибо, как только тьма рассеялась и 
“был свет”, понимание Брахмы раскрылось, и он увидел идеальный мир (который до 
тех пор лежал в вечности скрытый в божественной мысли), архетипные формы 
бесконечного множества будущих вещей, которые будут вызваны к существованию и, 
следовательно, станут видимы. В этой первой стадии действия Брахма еще не стал 
архитектором, строителем вселенной, ибо ему надо было, как архитектору, 
ознакомиться с планом и представить себе идеальные формы, которые покоились в 
лоне Вечного Единого так же, как будущие листья лотоса скрыты в семени этого 
растения. И вот это и есть та идея, в которой мы должны искать происхождения и 
объяснения стиха в еврейской космогонии, где сказано: 
      “И сказал Бог, пусть земля производит плодовые деревья, приносящие плоды 
своего рода, чьи семена в них заключены”. 
     Во всех примитивных религиях “Сын Отца” есть творящий Бог, т. е. Его мысль,
 ставшая видимой; и в дохристианской эре, от индийской Тримурти до трех 
каббалистически объясняемых голов еврейских священных писаний триединое 
божество каждой нации полностью определяется и обосновывается в своих 
аллегориях. В христианском вероисповедании мы видим только искусственную 
прививку новой ветки на старый ствол; и принятие греческой и римской церквями 
символической лилии, которую держит архангел в момент благовещания, показывает 
мысль в точности того же самого метафизического значения. 
     Лотос — продукт огня (тепла) и воды, отсюда — двойной символизм духа и