приподнимите слои этой коры, и покажутся еще ДРУГИЕ ПИСЬМЕНА под теми, красота 
которых так поразила вас. Не воображайте, что заходящие один на другой слои 
повторяют один и тот же отпечаток. Совсем наоборот, ибо каждая пленка, которую 
вы приподнимаете, представляет уже другое начертание. Как же вы в этом случае 
можете подозревать фокусничество? Я делал все, что было в моих силах, чтобы 
обнаружить какой-нибудь след человеческого трюка, но мой поставленный в тупик 
разум не мог удержать ни малейшего подозрения”. 
     Мы добавим к повествованию Хака, что письмена, которые появляются на 
различных частях Кунбума, написаны на сенсаре (или на языке солнца, 
разновидности древнего санскрита); и что священное дерево в различных своих 
частях содержит in extenso всю историю творения и сущность священных писаний 
буддизма. В этом отношении оно связано с буддизмом так же, как картина в храме 
Дендера, в Египте, связаны с древнею верою; фараонов. Последняя вкратце описана 
профессором У. Б. Карпентером, председателем Британской Ассоциации, в его 
манчестерской лекции об Египте. Он ясно доказывает, что еврейская “Книга Бытия” 
есть ничто иное, как выражение ранних еврейских идей, основанных на 
пиктографических письменах египтян, среди которых они жили. Но он не 
высказывается ясно, кроме как путем выводов, верит ли он, что картины Дендеры 
или изложение Моисея являются аллегориями, или же претендуют на то, что они 
являются историческим повествованием. Как может ученый, занявшийся только 
самыми поверхностными исследованиями этого предмета, отважиться утверждать, что 
у древних египтян были те же самые смешные понятия о сотворении мира в одно 
мгновение, как у ранних христианских теологов, это уму непостижимо! Как может 
он сказать на основании того, что картины Дендера совпадают с их космогонией в 
аллегории, что на претворении аллегории в жизнь понадобилось шесть минут или 
шесть миллионов лет? Она может аллегорически указывать шесть последовательных 
эпох или эонов, или вечность так же, как шесть дней. Кроме того, Книги Гермеса 
не придают правдоподобия такому утверждению, а “Авеста” называет шесть 
специфических периодов, причем каждый охватывает тысячи лет, вместо дней. 
Многие из египетских иероглифических начертаний противоречат теории доктора 
Карпентера, и Шампольон отплатил за древних во многих частностях. Мы думаем, 
что из того, что было сказано прежде, читателю ясно, что в египетской философии 
нет места для таких грубых спекуляций, если бы и евреи сами им когда-либо 
верили; египетская космогония рассматривала человека, как результат эволюции, 
длившейся в течение циклов огромной длительности. Но вернемся к чудесам Тибета. 

     Говоря о картинах, одна, описанная Хаком как висящая в некоем ламаистском 
монастыре, может справедливо быть признана наиболее чудесной из всех 
существующих. Эта картина на простой парусине безо всякого присоединенного к 
ней механизма, о чем на досуге может убедиться каждый посетитель. На ней 
изображен залитый лунным светом ландшафт, но эта луна не бездвижна, ни мертва; 
как раз наоборот, ибо, по словам аббата Хака, можно сказать, что она живой 
двойник самой луны, освещающий картину. Этот двойник повторяет каждую фазу, 
каждое движение нашего сателлита. 
      “Вы видите на картине эту планету в виде полумесяца, серпа или полной 
луны, ярко сияющей, прячущейся в тучу и опять выглядывающей из нее в точности, 
как ее небесная сестра. Одним словом, наиболее точная и сияющая репродукция 
бледной королевы ночи, которой в старину поклонялось так много людей”. 
     Когда мы думаем об удивлении, которое неизбежно испытал бы один из наших 
самодовольных академиков при виде такой картины — и она ни в коем случае не 
единственная, ибо имеются они и в других частях Тибета, а также в Японии, 
причем представляющие движение солнца — когда мы думаем о его затруднительном 
положении, ибо он знает, что если он рискнет рассказать голую правду об этом 
своим коллегам, то судьба, вероятно, уподобится судьбе бедного Хака, и его 
выбросят из кресла академика как лжеца и сумасшедшего, мы не можем не вспомнить 
анекдот о Тихо Браге, рассказанного Гумбольдтом в его “Космосе” [308, т. II, с. 
168]. 
      “Однажды вечером”, — говорит великий датский астроном — “я по привычке 
своей рассматривал небесный свод и, к моему неописуемому удивлению, увидел 
близко к зениту, в Кассиопее, сияющую звезду необычайного размера. Пораженный 
удивлением, я не знал, верить или не верить моим собственным глазам. Некоторое 
время спустя я узнал, что в Германии ломовые извозчики и прочие люди низших 
классов неоднократно предупреждали ученых, что на небе можно будет наблюдать 
великое явление, что доставило и газетам, и публике еще раз возможность 
высмеивать ученых, которые в некоторых случаях в прошлом не сумели предсказать 
появление комет”. 
     Со дней самой отдаленной древности было известно, что брахманы обладали 
удивительными познаниями во всякого рода магии. От Пифагора, первого философа, 
который учился мудрости у гимнософистов, и Плотина, который был посвящен в 
тайну, как соединить себя с божеством через отвлеченное созерцание, вплоть до 
современных адептов было хорошо известно, что земля брахманов и Гаутамы Будды 
есть та страна, где следует искать источники “сокровенной” мудрости. Будущим 
векам предстоит открыть эту великую истину и принять ее, как таковую, тогда как 
теперь она унижена и считается низким суеверием. Что было сделано каким-либо, 
даже из самых великих наших ученых, чтобы изучить Индию, Тибет и Китай до 
последней четверти нынешнего века? Наиболее неутомимый ученый Макс Мюллер 
рассказывает нам, что до этого ни один подлинный документ по буддийской религии 
не был доступен европейскому филологу; что пятьдесят лет тому назад “не было ни 
одного ученого, который мог бы перевести строку из Вед, строку из “Зенд-Авесты” 
или строку из буддийской “Трипитаки”, не говоря уже о других диалектах и языках.