наука не может допустить тайны. Я вам решительно отвечаю, она никак не может 
избегнуть ее. Тайна есть ФАТАЛИЗМ науки. 
      Дать ли вам доказательства? Тогда, во-первых, оглянитесь кругом на чисто 
материальный мир от малейшего атома до величественного солнца. Если вы 
попытаетесь охватить умом единство единого закона всех этих тел и их движения; 
если вы будете искать слово, которое способно объяснить в этой обширной 
панораме царствующую там гармонию, где все кажется повинующимся велению единой 
силы, то, чтобы обозначить ее, вы скажете Притяжение!.. Да, притяжение — это 
как бы сводка, возвышенный вывод науки о небесных телах. Вы говорите, что в 
пространстве эти небесные тела опознают и привлекают один другого; вы говорите, 
что они привлекаются друг другом пропорционально их массе в обратной пропорции 
квадрата расстояний между ними. И, фактически, до настоящего момента ничто не 
произошло такого, что опрокинуло бы эту теорию, но все только подтверждало 
формулу, которая теперь царствует в области гипотез, и поэтому должна и впредь 
пользоваться славой незыблемой истины. 
      Джентльмены, от всего сердца я отвешиваю свой научный поклон суверенитету 
притяжения. Я не таков, чтобы пожелать затемнять или умалять свет материального 
мира, который отражается на мир духов. Итак, область притяжения осязаема; оно 
суверенно; оно глядит нам в лицо! 
      Но что такое притяжение? кто видел притяжение? кто встречался с 
притяжением? кто прикасался к притяжению? Каким образом эти немые безгласные 
тела, неразумные, бесчувственные, оказывают бессознательно один на другого это 
взаимное воздействие и реакцию, которые удерживают их в общем равновесии и в 
единодушной гармонии? Является ли эта сила, которая притягивает солнце к солнцу,
 атом к атому, — является ли эта сила незримым посредником, который ходит от 
одного к другому? В таком случае — кто же этот посредник? Откуда берется сама 
эта сила, которая посредничает, и эта власть, с какой она охватывает все, 
которой не может избегнуть ни атом, ни солнце? Но есть ли эта сила что-то 
другое, отличное от тех элементов, которые друг друга притягивают?.. Тайна! 
Тайна! 
      Да, джентльмены, это притяжение, которое сияет так светло по всему 
материальному миру, но в глубине своей остается непроницаемой тайной... Хорошо! 
станете ли вы из-за этой тайны отрицать ее реальность, с которой вы 
соприкасаетесь, и ее власть, которая подчиняет вас себе?.. И опять, отметьте 
если вам угодно, что в основании науки находится столько тайны, что если бы вы 
захотели ее оттуда исключить, вам пришлось бы подорвать самою науку. Какую бы 
науку вы ни представили себе, вместе с великолепным ходом ее умозаключений... 
когда вы подходите к ее истокам, вы становитесь лицом к лицу с непознанным.254 
      Кто оказался в состоянии проникнуть в тайну возникновения какого-либо 
тела, рождения хотя бы единого атома? Что находится в центре — я уже не говорю 
о центре солнца, но спрашиваю — что находится в центре атома? Кто измерил 
бездонную глубину песчинки? Наука изучала песчинку тысячу лет, она ее вертела и 
так, и сяк; она делит ее все мельче и мельче; она терзает ее своими опытами; 
она пристает к ней со своими вопросами, чтобы вырвать у нее окончательное 
разрешение ее сокровенного строения; она вопрошает с ненасытным любопытством: 
“Должна ли я тебя делить до бесконечно малого?”. Затем, зависнув над этой 
бездной, наука колеблется; она спотыкается; она чувствует себя оглушенной — у 
нее кружится голова и, в отчаянии, она восклицает: “Я НЕ ЗНАЮ!” 
      “Но если вы в таком полном неведении относительно происхождения и 
сокровенного естества песчинки, какая может быть у вас интуиция о происхождении 
какого-либо живого существа? Откуда появилась жизнь в этом живом существе? Где 
ее начало? Что есть ее жизненный принцип?”255 
     В состоянии ли ученые ответить этому красноречивому монаху? Могут ли 
избегнуть его безжалостной логики? Тайна, действительно, окружает их со всех 
сторон; и Ultima Thule, будь то Герберта Спенсера, Тиндаля и Гёксли, написала 
на закрытых порталах слова непостижимое, непознаваемое. Для любителя метафор 
наука может быть уподоблена мерцающей звезде с прекрасным сиянием, 
просвечивающим разрывы в гряде черных туч. Если ее последователи не могут 
определить таинственного притяжения, которое соединяет в плотные массы 
материальные частицы, которые образуют мелкие камушки на берегу океана, как 
могут они определить границы, где возможное прекращается и невозможное 
начинается? 
     Почему должно быть притяжение между молекулами материи и не должно быть 
притяжения между частицами духа? Если из материальной части эфира в силу 
присущего его частицам движения могли развиться формы миров, видов их растений 
и животных, почему не может из духовной части эфира развиться последовательный 
ряд существ из состояния монады до человека, причем каждая низшая форма 
переходит в высшую до тех пор, пока работа эволюции на Земле не закончена 
созданием бессмертного человека? Как видите, в данный момент мы совершенно 
оставляем в стороне доказательства к сказанному, предоставляя читателю самому 
логические выводы. 
     Каким бы именем физиологи не называли все оживляющий, энергизующий принцип 
в материи, — это не имеет значения; он есть нечто тонкое, отдельное от материи, 
так как его не удается обнаружить. Если признано, что закон притяжения 
управляет материей, почему не допускать его влияния на другого? Представляя 
логике отвечать, мы обратимся ко всеобщему опыту человечества, а там мы находим 
массу свидетельств, подтверждающих бессмертие души, если мы будем судить по 
аналогиям. Но у нас есть больше, чем это — у нас имеются тысячи и тысячи 
безукоризненных свидетельств о том, что существует систематическая наука о душе,
 которая, несмотря на то, что ей отказано занимать место в ряду официально