ребует активной обороны и поистине обязывает каждого из нас проявлять активную 
заинтересованность в благоденствии брата, особенно гонимого брата, каковым 
является сейчас мистер Джадж. Неужели «собрат» должен оставаться равнодушным и 
бездейственным, когда того, кто так много сделал для благородного и священного 
дела, поносят за него, а значит, и за дело каждого теософа; когда враг избрал 
его мишенью для всех клеветнических и дискредитирующих выпадов тех, кто хочет 
разрушить Общество, дабы на руинах его возвести иной, липовый, орган того же 
названия и водрузить в нем идола о глиняных ногах, с сердцем, преисполненным 
эгоизма и зла, для восхищения и поклонения легковерных глупцов? Можем ли мы 
позволить им достичь сей цели, когда они пытаются добиться успеха, погубив 
репутацию этого самого бескорыстного защитника нашего Т[еософского] О[бщества]? 
Поставьте себя на место жертвы и поступайте так, как, на ваш взгляд, поступили 
бы ваши братья по отношению к вам при подобных обстоятельствах. Давайте же 
протестовать, говорю я, – все мы; протестовать словом и делом. Пусть каждый, 
кто может держать в руке перо, изобличает любую ложь, сказанную о нашем друге и 
брате, всякий раз, когда мы знаем, что это ложь.
      Все вы заявляете о желании обрести эзотерическое знание, а некоторые из 
вас – те, что верят в благословенных Мастеров – снискать благосклонность наших 
Учителей. Так знайте же, братья, что они обращают внимание лишь на тех, кто 
согласует свое поведение с правилами, на которые я намекаю – с позволения наших 
Учителей – в «Голосе Безмолвия» во втором и третьем трактатах. Репутация 
Теософского Общества в руках каждого из вас, и, насколько вы будете почитать 
его или пренебрегать им, настолько оно и будет процветать. Но вы должны помнить,
 что жизнь Э[зотерической] С[екции] также зависит от жизни этого органа. Как 
только Т[еософское] О[бшество] падет в Америке (оно не может умереть в Индии 
или даже в Европе, пока живы я и полковник Олькотт) вследствие вашей апатии или 
легкомыслия, каждый член Э[зотерической] С[екции], не исполнивший свой долг, 
низвергнется вместе с ним. И с этого дня не останется более надежды на 
обретение истинного восточного сокровенного знания вплоть до конца XX столетия.
      Если бы меня спросили: какой вид оборонительного протеста я избрала бы? – 
и напомнили, что ни брат Джадж не соглашается превратить свой «Path» в арену 
споров, ни большинство ежедневных и еженедельных газет не соглашаются поместить 
подобные письма теософов – я ответила бы ясно и искренно: возможность так 
действовать есть, однако у американских членов Э[зотерической] С[екции] и 
теософов, отказывающихся даже поддерживать «Path» так, как его надобно 
поддерживать, нет ни желания, ни энергии выполнить то, что для этого требуется. 
И все же оглянитесь вокруг, мои братья и сестры. Нет такой секты, гильдии или 
Общества, какими бы незначительными и никчемными они ни были, притом гораздо 
меньше нашего Теософского Общества, которая не имела бы свой, признанный всеми 
печатный орган. Адвентисты, христианские ученые, целители душ, последователи 
Сведенборга, торговцы и прочие – все имеют свои ежедневники, еженедельники и 
ежемесячники. Одна еженедельная или даже ежемесячная газетенка из четырех полос 
лучше, чем ничего; и не будь у нас сейчас острой нужды в таком оборонительном 
органе, он мог бы во все времена служить распространению наших теософских 
учений, популяризации теософии и восточной этики, приноровленных к интеллекту 
масс. Ни «Path», ни «Lucifer» – и менее всего «Theosophist» – не предназначены 
для масс. Чтобы понять их, нужны образованные читатели, а в большинстве случаев 
и высочайшие метафизики; а потому ни один из этих журналов никогда и не сможет 
стать популярным. Что вам, американским теософам, действительно нужно, так это 
выдержка и еженедельная газета, и настолько дешевые, насколько вы можете их 
таковыми сделать. Создайте орган печати, в котором можно будет защищать Дело от 
злокозненных выпадов, от искажений и лжи и преподайте народу истину, и очень 
скоро враг не сможет с нами ничего поделать. Преподайте простому труженику 
истины, которые он не может найти в церквях, и вскоре вы спасете половину рода 
человеческого в цивилизованных странах, ибо Путь легче осилят бедные и 
прямодушные, нежели образованные и богатые.]
      «Заметь, – пишет Учитель, – что первая из златых ступенек, восходящих ко 
Храму Истины, есть чистая жизнь. Она предполагает чистоту тела и еще большую 
чистоту помыслов, сердца и духа».
      Последняя чаще встречается среди бедноты, нежели среди образованных и 
богатых. То, что взор Учителя обращен на вас, теософов, явствует из следующих 
строк, выведенных тою же рукой:
      «Сколько их [вас], нарушающих одно или более из этих условий (правого 
Пути) и все же надеющихся, что им будут открыто преподаны высочайшая Мудрость и 
Науки – Мудрость богов. Как чистая вода, вылитая в ведро мусорщика, 
загрязняется и становится непригодной для пользования, так оскверняется и 
божественная Истина, когда ее изливают в сознание сластолюбца, того, чье сердце 
эгоистично, а душа равнодушна к справедливости и состраданию и недоступна им... 
»
      «Существует древний, очень древний афоризм, который древнее времен римлян 
или греков, древнее египтян или халдеев. Это тот афоризм, который все они 
(теософы) должны помнить и жить сообразно с ним. А он гласит, что здоровый и 
чистый дух нуждается в здоровом и чистом теле. Телесную чистоту каждый адепт 
предусмотрительно соблюдает... Большинство из вас (теософов) знает это».
      И все же, зная это, как мало вас, следующих ему в жизни! Я предпочла бы 
не говорить, включает ли письмо в высказанном упреке в целом теософов или же 
только эзотериков. Оно подразумевает кое-кого, но это только для моего личного 
сведения, не подлежащего огласке; между тем слова эти адресованы всем.
      «... Но хотя им неоднократно твердили об этом sine qua non правиле на 
Пути Теософии и ученичества, как мало их, удостоивших его своим вниманием. Узри,
 какое множество их: лежебоки по утрам и прожигатели жизни по вечерам; обжоры, 
поглощающие яства и вино ради чувственных удовольствий, кои они доставляют; 
нерадивые в делах; эгоисты, презревшие интересы ближних (б