отребила этой властью, но даже применила ее по отношению к любому 
испытуемому? Лишь в единственном случае, касающемся друга, который едва ли мог 
превратно истолковать мои действия, я настояла на том, чтобы он на время 
покинул Америку. А чтобы подчеркнуть эту мысль, скажу больше – как только я 
услышала от нескольких членов, коим я доверяю больше всех, что клятва, в том 
виде, как она сформулирована ныне, допускает толкование мертвой буквы, я тут же 
ее изменила, о чем вас и уведомляю. Пункты 2 и 3 читаются теперь так:
      2) Клянусь поддерживать перед всем миром Теософское движение и тех его 
руководителей и членов, коим я всецело доверился; в особенности же подчиняться, 
беспрекословно и незамедлительно, распоряжениям, отданным через Главу Секции, 
во всем, что касается моих теософских обязанностей и эзотерической деятельности,
 насколько дозволяет моя клятва своему высшему Я и моя совесть51.
      3) Клянусь никогда не выслушивать без протеста ни одну клевету, 
несправедливо сказанную или еще недоказанную, в отношении брата-теософа и 
воздерживаться от осуждения других52.
      Я сделала это, поскольку считаю нужным разъяснить истинный дух клятвы. Но 
именно мое нежелание направлять каждого из вас более, нежели требуется, и 
явлено сейчас как породитель зла и как то, в чем я повинна. Как говорится в том 
же письме, мне адресованном:
      «Ты заговорила с ними, прежде чем ухо их приучилось внимать, и начала 
демонстрировать феномены, прежде чем око ученика было готово узреть. И именно 
по этой причине, слыша, но неясно и видя все в своем собственном свете, не один 
[член Эзотерической Секции] отвратился и постарался отплатить тебе [мне] за 
труды твои».
      [И ныне я искренне надеюсь, что вы – по крайней мере, некоторые из вас – 
извлечете урок из моей слабости и проявите понимание, хотя бы тем, что не 
будете слишком строго меня судить, если я отчасти изменю свою политику. Ибо я 
должна или сделать это, или же вовсе прекратить эзотерические наставления, во 
всяком случае, для тех, кто не согласен с этим порядком. Дабы избежать 
повторения ошибки, я предлагаю сделать следующее. Каждая Инструкция будет 
посылаться так же, как и до сих пор, но только в качестве приложения к этике и 
учениям, в которых будут излагаться правила дисциплины и законы ученичества, 
как это принято в случае всех испытуемых.] Те, кто принимают новый порядок, 
должны его изучить, иначе они больше не смогут получать от меня наставления. 
Ибо, как гласит «Книга поведения» в школах Дзиан:
      «Не разглашай тайн ни простонародью, ни легкомысленному другу, ни новому 
ученику. Прозревая возможные последствия, замкни в душе своей учение 
преподанное, доколе не найдешь ты слушателя, что поймет слова твои и 
проникнется твоими устремлениями».
      Это означает не то, что вы вольны повторять все, что выучили, любому, кто,
 на ваш взгляд, отвечает этому описанию, но что вы можете обмениваться мнениями 
со своими соучениками, которые связаны клятвой так же, как и вы.
      Лучшее, что я могу сделать, я полагаю, так это незамедлительно дать 
устные и письменные наставления из той же вышеупомянутой книги, как и указано 
моим Учителем.
      «1. Серьезному ученику Учитель заменяет отца и мать. Ибо, тогда как они 
дают ему тело и способности, жизнь и бренную форму, Учитель являет ему, как 
развить внутренние способности, дабы обрести Мудрость Вечную.
      2. Каждый соученик становится ученику братом и сестрою, частицей самого 
себя53. Ибо его интересы и устремления есть их интересы и устремления, развитие 
его продвигается либо затрудняется их разумением, нравственностью и поведением 
через близость, порожденную их соученичеством.
      3. Соученик не может отступиться или выпасть из ученической цепи, не 
затронув тех, кто стойко держится через симпатическую связь между собой и 
психические токи между ними и их Учителем.
      4. Горе дезертиру, горе всем, кто помогает душе его достичь той стадии, 
при которой дезертирство впервые предстает пред его мысленным взором как 
наименьшее из двух зол. Золото в плавильном тигле суть тот, кто выдерживает 
плавильный жар испытания и позволяет сгореть лишь шлаку из сердца своего; 
обречен на проклятие кармического воздаяния тот, кто бросит шлак в тигель 
ученичества ради уничижения своих собратьев-учеников. Как члены зависят от тела,
 так и ученики зависят друг от друга, от Главы и Сердца, что наставляют и 
напитывают их жизненным потоком Истины.
      5. Как конечности защищают голову и сердце тела, коему они принадлежат, 
так и ученики должны защищать от повреждений голову и сердце тела, коему они 
принадлежат [в данном случае теософию]».
      Прежде чем продолжить, позвольте мне объяснить, из опасения быть вновь 
неправильно понятой, что под «Учителем» я не имею в виду себя, так как я лишь 
скромный глашатай истинного Учителя; также не привожу я выше написанное, дабы 
сподвигнуть кого-либо на защиту моей собственной личности, но воистину, дабы 
всем стало ясно раз и навсегда, что защищать Э[зотерическую] С[екцию] и 
теософию (сердце и душу Т[еософского] О[бщества], ее видимого тела) есть долг 
каждого честного теософа, и в особенности теософа Э[зотерической] С[екции]. Так 
что его «святая обязанность» – ограждать от нападок и защищать каждого собрата, 
если он знает, что тот невиновен, и стараться помочь ему морально, если он 
считает его виновным. Также и стих 5 не предпосылает мысль, что агрессивность 
есть наилучший путь, ибо это вовсе не так: пассивное сопротивление и твердый 
отказ выслушивать какие-либо кривотолки друг о друге – как в отношении любого 
члена, так и постороннего человека и бывшего собрата – вот все, что требуется в 
некоторых случаях, дабы полностью сорвать заговор и изничтожить злорадство.
      И теперь, уповая на то, что никакое недопонимание более невозможно, я в 
надежде на это продолжу цитировать «Правила», приведя еще несколько 
высказывании из того же письма. Они предстают как комментарий к ст. 5, и я 
цитирую их verbatim.
      «... И если конечности должны защищать голову и сердце своего тела, 
почему же тогда учени