Многое – знаю это хорошо – 
ускользнуло от нас благодаря протяжению времени, которое прошло до записи... 
Поэтому есть вещи, о которых у нас нет воспоминаний; ибо сила, пребывающая в 
благословенных мужах, была велика". Это – обычное переживание тех, кто получает 
знание непосредственно от Великих Учителей, ибо Их присутствие вызывает к 
деятельности силы человека, которые в нем обыкновенно спят и которые без такого 
содействия не могли бы пробудиться. "Есть также вещи, которые долго оставались 
незаписанными и которые ныне изгладились, и другие, которые исчезли, поблекнув 
в самом уме, ибо задача эта не легка для неопытных; эти я стараюсь воскресить в 
моих Комментариях. Другое я намеренно пропускаю в целях мудрого выбора, боясь 
записывать то, о чем я остерегался говорить: не из нежелания давать – ибо это 
было бы неверно – но боясь за моих читателей, чтобы они не споткнулись, 
принимая сказанное в превратном смысле, и чтобы нас не обвиняли, что мы 
"протянули меч младенцу". Ибо невозможно, чтобы раз написанное не стало 
известным, хотя бы оно и не было обнародовано мною. Но, обдумывая вновь со всех 
сторон, если пользоваться одним голосом, если же пользоваться только тем, что 
написано – эти записи не ответят ничего тому, кто захочет вопрошать сверх того, 
что записано, ибо они требуют по необходимости помощи или
от того, кто записывал, или от того, кто ступал по его следам. На некоторые 
вещи мой трактат только намекает; на некоторых он останавливается; о некоторых 
лишь упоминает. Он старается говорить незаметным образом, представлять 
сокровенно и доказывать безмолвно"*12. Одной этой цитаты достаточно, чтобы 
установить существование тайного учения в Церкви первых веков. Но можно 
привести и другие. В главе XII той же I книги, озаглавленной "Мистерии веры, не 
могущие быть разглашенными для всех", Климент заявляет, что, так как не одни 
мудрые люди могут прочитать его произведение, "необходимо поэтому облечь в 
Мистерию выраженную мудрость, которой Сын Божий поучал". Требовалось очищение 
речи у говорящего и очищение слуха у слушающего. "Таковы были препятствия на 
пути к моему писанию. И даже ныне я боюсь, как сказано, `метать бисер перед 
свиньями, дабы они не попрали его ногами и, обернувшись, не растерзали нас'. 
Ибо весьма трудно предъявлять действительно чистые и прозрачные слова, 
относящиеся к истинному свету, свинским и невоспитанным слушателям. Ибо едва ли 
что либо могло быть более смехотворным для них; а с другой стороны, нет 
предмета более чудесного и вдохновляющего для тех, кто обладает благородной 
природой. Но мудрые не произносят устами того, что они обсуждают втайне. `Но 
что вы услышите на ухо, – говорит Господь, – то провозглашайте на крышах', 
повелевая им воспринимать тайные предания истинного знания и изъяснять их на 
открытом воздухе и с очевидностью; а то, что мы слышали на ухо, передавать тем, 
для которых это на потребу; но не повелевая нам сообщать всем без различия то, 
что им сказано в притчах. В моей же записи можно найти лишь одни очертания, в 
ней сеется истина; как разбрасываемые рукой семена, чтобы избежать внимания тех,
 кто подбирают зерна подобно галкам; если же они найдут хорошего хлебопашца, 
каждое из них прорастет и даст хлеб". Климент мог бы прибавить, что 
"провозглашать на крышах" означало провозглашать их в собраниях Совершенных или 
Посвященных, но вовсе не громко говорить первому встречному на улице. В другом 
месте он говорит, что все, "которые еще слепы и глухи, не имея понимания и не 
имея осеяния яркими видениями созерцательной души... должны стоять вне 
божественного Хора..." Почему, сообразно с сохранением втайне, подлинное 
священное Слово, "воистину божественное и необходимое для нас, хранимое в 
святилище истины, было у Египтян обозначаемо тем, что они называли adyta, а у 
Евреев – завесой. Только посвященные... имели доступ к нему. И Платон также 
считал незаконным нечистому прикасаться к чистому. Поэтому пророчества и 
оракулы выражаются загадками, и Мистерии не предъявляются немедленно всем и 
каждому, но лишь после известных очищений и предварительных наставлений"*13. 
Затем он подробно разъясняет символы, комментируя пифагорейскую, еврейскую и 
египетскую символику*14, и затем прибавляет, что не сведущий и неученый человек 
не может понимать их. "Но Гностик понимает. Посему-то и не подобает, чтобы все 
было предъявлено без разбора всем и каждому, или чтобы благодеяния мудрости 
сообщались тем, у кого душа даже и во сне не была очищена (ибо не позволено 
открывать случайному пришельцу то, что было добыто с таким усиленным трудом) и 
не должны быть Мистерии Слова передаваемы мирянам"*15. Пифагорейцы и Платон, 
Зенон и Аристотель имели рядом с внешними и сокровенные учения. Философы 
установили Мистерии, ибо "не более ли благотворно для святого и благословенного 
созерцания реальностей быть сокрытым?"*16 Апостолы также одобряли "прикрытие 
Мистерий Веры" ибо есть особое обучение для "совершенных", на которое есть 
указание в послании к Колоссянам*17. Таким образом, с одной стороны, имеются 
Мистерии, которые были сокрыты до времен Апостолов, и которые были переданы ими 
так, как они приняли их от Господа и, сокрытые в Ветхом Завете, были проявлены 
для святых. А с другой стороны, есть богатства славы тайны и у язычников, 
которая есть вера и надежда во Христе; в другом месте он то же самое называет 
"основанием". Он приводит Ап. Павла в доказательство того, что "познание 
принадлежит не всем", и говорит, ссылаясь на послание к Евреям*18, что 
"несомненно и у Евреев было нечто, устно переданное и не записанное"; а затем 
ссылается на Св. Варнаву, который говорит о Боге, как о "вложившем в наши 
сердца мудрость и понимание Своих тайн", и говорит, что "только немногим 
доступно понимание этих вещей", в которых "следы гностического предания". 
"Посему обучение, разоблачающее скрытые вещи, называют просветлением, ибо лишь 
один Учитель может приподнять крышку кивота Завета"*19. Далее, ссылаясь на Ап. 
Павла, он разъясняет его замечание, обращенное к Римлянам так, что он хочет 
явиться к ним "с полным благословением благовествования Христа"*20 и что он 
таким образом определяет "духовный дар и гностическое толкование", тогда как в 
своем присутствии желает наделить их "полн