очень сильная личность.
— Бесспорно, – согласился Полковник, – однако мы уже поняли (или, по крайней 
мере, стараемся понять) одну вещь: при выборе друзей нам следует проявлять 
чуточку больше объективности, нежели раньше.
— С тех пор как мы переехали в этот дом, мы установили здесь одну, весьма 
полезную традицию
– сказал Синнетт, желая как можно шире представить Олкотту весь спектр их 
теософской деятельности, – каждый вторник мы устраиваем здесь днем небольшие 
"неофициальные собрания", на которые всегда приходят наши коллеги-теософы, а 
также и те, кого просто интересуют наши идеи. Эта практика, как мне кажется, 
себя оправдала. Конечно, большинство членов Ложи вы сможете увидеть и во время 
выборов. Кстати, они состоятся в доме Финна11.
— Я хотел бы встретиться с миссис и мисс Арундале, – сказал Олкотт, – похоже, 
что из всех членов Ложи, они самые преданные.
— Это действительно так. И они тоже надеются, что вы как-нибудь погостите у них.

Синнетт был доволен тем, что речь зашла об этой семье. Он вспомнил, что в одном 
из своих последних писем Учитель К.Х. говорил о нежелательности постоянного 
пребывания Олкотта в доме Синнеттов в течение всего того времени, что он 
пробудет в Лондоне. Со стороны это выглядело бы так, будто Олкотт приехал в 
гости исключительно к Синнетту, а не ко всем лондонским теософам. Поэтому было 
бы желательно, чтобы какую-то часть времени Олкотт гостил у других членов Ложи, 
которые пожелали бы пригласить его12.
— Замечательно, – сказал Олкотт, сразу уловив, в чем суть, – мне и в самом деле 
было бы полезно познакомиться со всеми членами, так мне будет легче понять их 
точку зрения.
Коллеги проговорили еще некоторое время обо всех тех сложностях, которые 
возникли в Лондонской Ложе за время Кингсфордовского правления. Мохини слушал 
их с неослабным вниманием, однако сам не проронил ни слова. Когда его, наконец, 
спросили, а что же он сам обо всем этом думает, он только покачал головой и 
сказал: "Я пока воздержусь от комментариев. Я хотел бы сперва познакомиться с 
этими людьми".
Вскоре к мужчинам присоединилась Пэйшенс, и был подан чай. Беседа однако 
длилась недолго, гости устали с дороги, и обсуждение было решено перенести на 
следующий день.
— Завтра я переговорю с Массеем и миссис Кингсфорд, – сказал Олкотт, перед тем 
как удалиться, – надо послушать, что они скажут.
— Разумеется, – согласился Синнетт, но про себя подумал, что если миссис 
Кингсфорд решит пустить в ход свои чары, то Полковнику будет не так-то просто 
устоять перед ними.
Однако его опасения оказались напрасными, Олкотт так и не почувствовал симпатии 
к миссис Кингсфорд.
"Хотя я с первых же минут смог оценить ее незаурядные умственные способности и 
широкий кругозор, – писал он впоследствии, – ее взгляды на любовь привели меня 
в ужас. Она говорила, что никогда не испытывала любви к человеку; когда она 
ждала ребенка, ей сказали, что с его появлением на свет в ней проснется 
материнская любовь, и тогда ее способность любить, скрытая в глубинах 
подсознания проявит себя в полной мере. Однако, когда ей наконец показали 
ребенка, единственное, чего ей хотелось, это чтобы его поскорее унесли! И в то 
же время она была способна питать безграничную любовь к своей морской свинке.
Прочтите замечательную книгу м-ра Мейтленда "Жизнь Анны Кингсфорд", и перед 
вашим мысленным взором как на экране кинематографа вспыхнет образ его 
прославленной соратницы, никогда не разлучающейся со своим зверьком, окружающей 
его своей заботой, а затем каждый раз отмечающей годовщину его смерти, как 
будто бы речь идет о ком-то из ее ближайших родственников"13.
Олкотт уже имел богатый опыт общения с самыми разными людьми и потому никогда 
не позволил бы, чтобы его насмешливое отношение к миссис Кингсфорд хоть как-то 
проявилось внешне. Он уже успел обсудить с Массеем возможность создания еще 
одного отделения Общества во главе с миссис Кингсфорд, которое называлось бы 
"Герметической Ложей Т.О.", и Массей согласился с тем, что это предложение 
представляет интерес для всех. Полковник хорошо знал и уважал Массея еще с тех 
пор, когда Теософское Общество еще только-только появилось на свет, и потому не 
позволил себе оскорбиться, когда последний скептически высказался по поводу 
существования Махатм; он решил, что сомнения г-на юриста вполне искренни.
Полковник с сочувствием выслушивал жалобы других членов Лондонской Ложи на 
миссис Кингсфорд. Как отмечали эти члены, выступления м-ра Синнетта на 
проводимых регулярно собраниях стали уже традиционными. Его беседы считались 
наиболее интересными. Но перед тем как начать обсуждение его выступлений, 
миссис Кингсфорд сперва повторно излагала суть его речей, но уже своими 
словами; а ее интерпретация зачастую противоречила оригиналу, что скорее 
смущало других членов Ложи, чем просвещало их. Плюс ко всему, эта практика 
вызывала у коллег скуку и нетерпение. Более того, комментарии миссис Кингсфорд 
зачастую переходили в непозволительную критику выступлений Синнетта, а 
поскольку источником его информации являлись Махатмы, то иногда доставалось и 
им14.
Олкотт ничего не сказал миссис Кингсфорд об этих жалобах, надеясь, что все 
можно будет исправить в том случае, если она примет его предложение. Она и в 
самом деле охотно восприняла идею создать свою собственную Ложу, так что 
Полковнику беседа с нею внушила некоторый оптимизм.
Вечером, накануне выборов, в дом Синнеттов прибыл еще один гость – Чарльз У. 
Ледбитер, молодой викарий из провинции, лишь недавно вступивший в Теософское 
Общество. Так как жил он в пятидесяти милях от города и вынужден был приезжать 
на собрания лишь накануне с вечера, Синнетты предложили ему постоянно 
рассчитывать н