которые они склонны постоянно забывать, если даже их повторять им 
постоянно. Тайны Оккультной Науки невозможно никоим образом передать ни в 
письменной, ни даже в устной форме. Будь это возможным, то "Братьям" оставалось 
бы только издать справочное пособие, по которому Оккультизм можно было бы 
преподавать в школе, наподобие грамматики. Это общераспространенное среди людей 
заблуждение, что мы, якобы, по собственному желанию окружаем себя и свои 
способности ореолом таинственности, что мы ни с кем не хотим делиться своими 
знаниями и отказываемся – 'безответственно и намеренно'6 – передавать его 
другим.
Истина заключается в том, что неофит должен достичь такого состояния, в котором 
будет возможно достижение определенной степени просветления, к этому и ради 
этого его готовят и посвящают, – до этого времени большинство тайных знаний 
просто непередаваемо. Восприимчивость к знаниям должна быть адекватна их 
передаваемому объему. Просветление должно приходить изнутри"7.
Дальнейшее изложение касалось строгих требований оккультизма и завершалось 
следующими словами Махатмы:
"... Если бы всем претендующим на звание посвященных это было более или менее 
известно, то, я уверен, они стали бы более благодарными и терпеливыми, и к тому 
же – меньше раздражались бы по поводу того, что представляется им проявлением 
скрытности и непостоянства с нашей стороны"8.
Мало-помалу англичанин начинал все более четко осознавать, что путь, на который 
он ступил, был отнюдь не из легких, и хотя он упорно не позволял себе 
сомневаться в собственной неспособности соответствовать всем этим требованиям, 
все же он вынужден был признать, что слова Учителя очень его огорчили.
И все же Синнетт не смог сдержать улыбку, когда читал ответ на свою просьбу 
прислать ему портрет; эту просьбу он считал вполне уместной в виду того, что 
его образ жизни делает практически невозможной его встречу с Учителем.
За всю мою жизнь с меня не написали ни одного портрета, – писал Махатма. – 
Единственный мой ферротип был сделан одной странствующей художницей еще во 
времена "Gaudeamus"9 и из рук этой художницы мне его пришлось потом вызволять. 
Ферротип у меня сохранился, но изображение на нем уже поблекло; нос облупился и 
один глаз куда-то исчез. А больше ничего я Вам предложить не могу. Ничего не 
могу обещать Вам заранее, поскольку не в моих привычках брать назад свои 
обещания. Но все же я постараюсь раздобыть что-нибудь для Вас"10.
И вновь Махатма добавил одну строку уже ниже своей подписи. Отчасти она 
освещала ближайшие его планы, но, что было более важным для Синнетта, содержала 
в себе просьбу, адресованную ему самому: "Я осмелюсь попросить Вас: попробуйте 
подружиться с Россом Скоттом. Он мне нужен"11.
Суть этой просьбы стала понятной, когда, приехав в Симлу, Синнетт обнаружил 
Росса Скотта среди гостей, прибывших в "Ротни-Касл". Он никогда раньше не 
встречался с этим молодым человеком, и хотя тот показался ему несколько 
"грубоватым"12, улыбка, с которой он приветствовал каждого, была просто 
обезоруживающей. К тому же он был умен, и, похоже, искренен. Синнетт 
предположил, что Скотт обладает какими-то потенциальными способностями, которые 
Учитель хотел развить в нем и, возможно, испытать их.
Это предположение оказалось правильным, но Синнетт и представить себе не мог, 
насколько своеобразным окажется предложенное Скотту испытание.
Незадолго до этого Скотт повредил себе ногу, и эта травма все еще продолжала 
его беспокоить. Е.П.Б. беспрерывно упрашивала Учителей вылечить его, и они 
пообещали помочь при условии успешного прохождения Скоттом назначенного ими 
шестимесячного испытания. Е.П.Б. было предложено найти ему подходящую жену, 
причем было сказано, что Минни Хьюм "является основной претенденткой на эту 
роль... Если он окажется искренним и преданным и влияние жены не сможет 
отвратить его от прежних убеждений и старых друзей, то мы займемся его ногой"13.

Рассказывая о решении Учителей Синнетту, Е.П.Б. добавила: "Я знаю мисс Хьюм 
лишь по одному из визитов в Ваш дом прошлым летом. Я не могу сказать, подойдет 
ли она Россу. Я не нашла в ней ничего особо привлекательного. Но, похоже, что 
тут мне не оставили выбора".
Синнетту показалось очень забавным, что Махатмы выступают в роли сватов, и он 
позволил себе некоторые сомнения по поводу движущих ими мотивов.
— Ну что ж, мне все это тоже не слишком-то нравится, – призналась Е.П.Б., – не 
думаю, чтобы это могло принести кому-нибудь пользу. Учитель К.Х. спросил меня, 
желаю ли я пожертвовать своей дружбой со Скоттом, – могу заверить Вас, что это 
истинная дружба, которой я очень дорожу, – если бы только я была уверена, что 
благодаря этому я смогу сделать его счастливым и вылечить его ногу. Я не знаю, 
для чего необходимо приносить в жертву его дружбу, но все же я не смогла 
отказаться. Он молод, полон жизни, и я хотела бы видеть его счастливым14. И 
кроме того, – добавила она слегка покачав головой, – Братья ничего не делают 
просто так. Я не всегда их понимаю, и иногда они меня просто бесят, но хотя я 
часто отвергаю их решения, в конечном счете бываю вынуждена соглашаться с ними.
— Иногда они даже кажутся мне немного жестокими, – с опаской вставил он. Хотя 
сама Е.П.Б. иногда критиковала Махатм, но при этом всегда вставала на их защиту,
 если их начинал критиковать кто-нибудь другой. Но на этот раз она просто 
задумалась.
— Я знаю, – согласилась она, – но я всегда повторяю себе, что они никогда и 
ничего не делают без достаточно веских причин. Я не обладаю их мудростью и 
потому не всегда могу точно угадывать их мотивы, но я знаю, что негуманными они 
быть не могут. Я никогда не встречала никого добрее и мягче, чем К.Х.15 Он 
просто не может быть жестоким. Я уверена, что он мог бы продвигаться по пути 
личного