а существование традиции Мудрости, чьи принципы легли в основу как науки, так 
и религии.
Несомненно, однако, что где бы ни появлялась эта удивительная женщина – в 
Америке, Индии или Европе, – повсюду на нее обрушивалась лавина вопросов, 
порожденных производимыми ею феноменами; и ответы на эти вопросы занимали 
внимание всех собиравшихся вокруг нее как во время официальных собраний, так и 
неофициальных бесед.
Возможно, что сегодня мы более всего обязаны именно тем людям, чьи вопросы 
никак нельзя было обойти вниманием. Со времен Упанишад в Индии и до эпохи 
платоников в Греции (а по сути дела – с незапамятных времен) искусство вопросов 
и ответов являлось одним из методов передачи знания. Древние катехизисы и 
духовные трактаты зачастую представляют собой именно свод вопросов и ответов, 
либо пространное объяснение, представляющее собой ответ на какой-либо вопрос, 
заданный учеником.
И на заре существования Теософского Общества мы видим такого же "вопрошающего". 
Его имя стоит в ряду тех, кто стремился приобщиться к той мудрости, которую 
мадам Блаватская провозглашала частью общечеловеческого наследия, к мудрости, 
наиболее последовательными выразителями которой были ее собственные Учителя, те 
Махатмы, которым она так преданно служила. Этим "вопрошающим" был блестяще 
образованный английский журналист Альфред Перси Синнетт, чья деятельность в 
Британской Индии снискала ему огромное уважение, и прежде всего за его 
честность. Но в силу того, что до настоящего времени сохранилась только та 
часть всей этой удивительной и невероятной переписки, которая заключает в себе 
ответы Учителей мадам Блаватской сам м-р Синнетт был фактически полностью забыт,
 а если о нем и вспоминают, то, в лучшем случае, как о человеке, бывшем 
некоторое время в дружеских отношениях с Е. П. Блаватской, а в худшем – чтобы 
лишний раз попрекнуть за ошибочность действий, совершенных им впоследствии.
Однако, если бы м-р Синнетт не был столь настойчив в своих вопросах, 
пробудивших в его друге А. О. Хьюме такую же непреодолимую жажду знаний, то 
появление последовательного изложения философской системы, известной сегодня 
как Теософия, скорее всего, оказалось бы отложенным на неопределенный срок. 
Ведь кто сейчас может сказать, какую роль сыграли книги Синнетта "Оккультный 
Мир" и "Эзотерический Буддизм" в привлечении ищущих и мыслящих людей к 
новообразованному Обществу, указав им на факт действительного существования 
такой вещи, как Теософия? Безусловно, и его деятельность в поддержку 
основателей Общества – мадам Блаватской и Г. С. Олкотта (и его работа вместе с 
ними), особенно – в первые годы их пребывания в Индии, и его работа на благо 
самого Общества как в Индии, так и в Англии заслуживают гораздо более высокой 
оценки.
Так кто же он был, этот А. П. Синнетт? И кто были те, с кем он вел переписку в 
течение более чем пяти лет? Начиная с самой первой публикации, вышедшей в свет 
под названием "Письма Махатмы А. П. Синнетту", эта переписка заинтриговывала, 
восхищала, заставляла сомневаться и давала знания бесчисленным множествам 
учеников. Некоторые – их было немного – высмеивали книгу, называя ее сборником 
подделок; прочие же находили на ее страницах источник вдохновения, просветление 
и руководство. Некоторые выискивали в тексте как внутренние несоответствия, так 
и расхождения с другими теософскими сочинениями, другие же, напротив, возводили 
эту работу в ранг абсолютного и окончательного авторитета. Многих смущало 
упоминание имен и событий, давно уже всеми позабытых; кого-то приводил в 
замешательство даже "немахатмовский" (если можно так выразиться) характер 
некоторых высказываний, встречающихся в Письмах.
Однако никто из учеников не изучил эти Письма столь скрупулезно, стремясь найти 
скрытую в них истину, как это сделала Вирджиния Хансон. Долгое и углубленное 
изучение теософской философии, строгое и самокритичное отношение к своей 
писательской деятельности позволили миссис Хансон реконструировать личностную 
сторону истории теософии в ранний период существования Общества, как раз в тот 
период, когда были получены все эти Письма и когда само дальнейшее 
существование Общества было поставлено под угрозу.
В основу излагаемого в этой книге сюжета легло тщательное, исчерпывающее 
исследование, благодаря которому были восстановлены все события этой 
замечательной хроники. Это самая настоящая живая история, в которой 
восстановлены на основе воспоминаний самих действующих лиц их диалоги, 
воссозданы различные события и перипетии этой насыщенной жизненной драмы. Здесь 
сплетены воедино элементы трагедии и комедии (в их подлинном, аристотелевском 
смысле отражения глубины человеческих страстей), здесь каждое событие является 
следствием причудливого переплетения человеческих стремлений и велений судьбы 
(которую следует воспринимать не как фатум, но скорее – как роковое стечение 
обстоятельств). И если теперь мы, представители новых поколений, исследуя 
прошлое, начнем оценивать тогдашние возможности, использованные либо упущенные, 
то при этом нам следует поставить себя на место людей, живших и действовавших в 
те годы, а не увлекаться рассуждениями о том, как все могло бы быть.
Очень часто наше повествование выглядит упрощенным, и происходит это оттого, 
что профессиональный историк стремится быть одновременно и судьей и учителем, 
взирая на происшедшие события и выдавая свои решения уже после того, как 
следствия тех или иных действий уже проявились. Но миссис Хансон предлагает нам 
саму кровь и плоть живой истории; вместе с теми, кто поддерживал жизнь 
Теософского Общества в первые десятилетия его существования, мы побываем в 
Симле, Бомбее, Мадрасе, Аллахабаде, Лондоне, Париже, Вюрцбурге; вместе с ними 
мы будем радоваться, страдать, отчаиваться; вместе с ними мы проживем все эти 
годы их жизни.
Таким образом, мы сможем не только рассмотреть приведенные здесь Письма в плане 
анализа их метафизического содержания, но и ощутить переживания